И поднял руку. И остановил его, все двести с лишним фунтов на головокружительной скорости. Остановил его. Поймал его. Держал его, игнорируя собственную боль и шипел: — Ты глупый мелкий… Пока не появился Отец Адам и сжал в объятиях обоих… Трое опрокинулись за край. Так просто. И тишина. Такая тишина, внезапно. Только бриз и далекий автомобильный гудок и его собственное тяжелое дыхание и… И Кот рядом с ним, смотрит на стену широко разинув рот. Феликс смог подойти и посмотреть вниз и просто увидеть мельком, с двадцать первого этажа, три тела на тротуаре, прежде всего. — Неееееееееееет… — медленно вырвалось из глотки стоящего рядом с ним Кота и Феликс ощутил его движение вперед и он отбросил свой пистолет, его правая рука выстрелила и ухватила плечо в кольчуге и он развернул коротышку лицом к себе, прочь от стены и погрузил свой кулак глубоко в его солнечное сплетение. — Oooх… — вырвалось у Кота и он осел. Феликс не стал ждать. Он продолжил апперкотом правой, Целке под подбородок и уложил его на террасу. Затем он схватил его за грудки и ткнул пальцем в лицо Коту и выплюнул, хотя знал, что тот слишком оглушен, чтобы услышать его: — Нет! Ты не последуешь за ними! Затем он повернул его в сторону пожарного выхода и кое-как наклонился и поднял опустошенный пистолет и развернулся к двери. Мы должны убираться отсюда! Мы должны убираться отсюда сейчас же! Потому, что никакое падение, даже с двадцать первого этажа, не убьет вампира. Обратно через французские двери и ту огромную комнату и те дубовые двойные двери в коридор и сильно нажимаешь на кнопку лифта. Я должен ждать? Я должен бежать по лестнице? Или он поднимется по лестнице? Просто промчится, этаж за этажом, чтобы прийти за мной? Но раздался звон и двери открылись и лифт был все еще там! Неужели его вызвали слишком быстро, чтобы они успели в него войти? Или немного удачи, для разнообразия? Это имеет значение, глупый? Пошевеливайся! Долгий спуск вниз, этаж за этажом, опасение, что может их ожидать, когда двери откроются внизу. Но ничего. Просто вестибюль и испуганные люди. Феликс бежал по ступенькам к входной двери, прежде чем остановился, внезапно, увидев, что творится на улице, толпящиеся люди и останавливающиеся машины и — O, дерьмо! Это та сторона, где они упали! Это с этой стороны! Он резко повернул к черному ходу, чуть не уронив Кота. Черный ход был в конце длинного туннеля, похожего на коридор, где не было ничего, кроме витрин и его собственного отражения и он подумал приостановиться, прежде чем вырваться наружу. Приостановиться и незаметно выскользнуть. Но он был слишком напуган и слишком потрясен, и ему не хватило бы смелости двигаться дальше, поэтому, когда он подошел к стеклянным дверям, он просто проскочил сквозь них и он вышел на тротуар и там, припаркованный на противоположной стороне улицы, был Блейзер. — Ты глупая девка! — восторженно воскликнул он и бросился к ней. Даветт не глушила двигатель и дверца распахнулась к тому моменту, как он добрался до нее. Улыбка на ее лице была нежной и теплой и просто все сразу. Затем она заметила, что их было только двое. — Что? Но где…? — начала она, прежде чем ее оборвали. — Вот так, черт возьми! Двигай! Поехали! И она заколебалась, но только на секунду. Затем она подтолкнула Блейзер на первой передаче и отъехала от бордюра и доехав до первого светофора, повернула направо на улице с односторонним движением и затем снова направо, прежде, чем Феликс понял, что они опять возвращаются к фасаду проклятого отеля! — Э-э… э-э… — он пытался сказать. Но было слишком поздно. Она уже развернулась, и фасад отеля оказался перед ними с растущей на улице толпой. — Двигай! — заорал он. — Быстрее! Быстрее! Не останавливайся! Она едва взглянула на него, прежде чем повиноваться, еще сильнее даванув ногой на газ и прорываясь мимо бледных, с открытыми ртами лиц и объезжая случайно остановившиеся машины, и затем они проскочили мимо всего этого. Но не раньше, чем Феликс воспользовался шансом увидеть это. Одно тело. Одна окровавленная изломанная фигура. Адам. Но их было трое! Он видел троих! Что он хотел сделать с мертвым телом Джека? Что? Глава 30 Было бы так просто, если бы самолет в Рим улетел на следующий день. Но были бумаги и официальные документы и нервотрепка и единственное, что их спасло, был Ватикан, являющийся суверенным государством, способным выдавать свои паспорта. Даже при том, что придется подождать три дня. Три дня ожидания и размышлений и скорби. И еще больше размышлений. Кот соображал быстро. В первый же день, когда они собрались в люксе и выбирали, что им заказать поесть, он вдруг робко посмотрел на Феликса снизу вверх и сказал, — Спасибо, Феликс. Это означало спасибо за то, что спас меня? Спасибо за то, что помог с Джеком? Спасибо, что не позволил мне броситься вниз? Все вместе? Феликс смотрел на него и не знал. Поэтому он только пожал плечами. Ничего больше. Потому, что он не был уверен, вспоминая, сумел ли он сделать все правильно. Так странно. Всякий раз, когда он думал о том, что он сделал — поднявшись на эту кровавую террасу — его начинала бить нервная дрожь. Он покрывался гусиной кожей и у него на руках вставали волосы и он… пугался! Но затем, всякий раз, когда он думал о самодовольной улыбке божка… Затем его охватывал гнев. И желание надрать кому-то задницу было настолько сильным! Но в основном, он был напуган. Смертельно напуган. Потому, что они все еще там. Все еще хотят их. Все еще знают, кто они и все еще охотятся на них. Он знал это. Он чувствовал это. И то же чувствовали оба остальных. Он видел это в их глазах в их позах и в том, как они вскакивали всякий раз, когда за дверью люкса раздавался звонок лифта. Феликсу наконец-то удалось призвать их к порядку после этой первой ночи. Это помогло некоторым. Но на самом деле ничего не решило. Их все еще можно было найти. Феликс все еще может умереть. Или он может все еще надрать кому-то задницу. Ты рехнулся, сказал он самому себе. И потом были расспросы Даветт. И душ. Кот не сказал ни слова от Адольфуса до их отеля. Когда он добрался до их люкса, он направился прямиком к мини-бару в углу и попытался опустошить его досуха и преуспел в этом чертовом деле. За час он оказался в полном коматозе и Даветт помогла Феликсу оттащить его в одну из двух спален. И после, Феликс постоял над ним несколько мрачных секунд, наблюдая за ним, засыпающим и начавшим дергаться в своих кошмарах. — Извини за твою семью, дружище, — прошептал Феликс наконец. Даветт ждала его на диване в гостиной. Она погладила место рядом с собой и промолвила, — Расскажи мне. Только тогда он понял, что она даже не знает, что произошло. Хорошая девочка, подумал он. Затем он подумал, я никогда не был таким терпеливым. Он уселся рядом с ней на диване, взял выпивку, которую она приготовила для него и рассказал ей.