Выкрикивание мобилизуемых прекратилось. Один из степановцев ускакал в сторону, откуда гудки были слышны. Как раз улица от церкви в этом направлении и вела. Мы с Федором обменялись взглядами. Он плечами пожал, показал мне, что гудки с реки и для него являются новостью. В селе пристани не было, пароходы раньше мимо него проходили. Надо тебе куда-то водным путём добраться — поезжай в Высоково. Хоть по тракту, хоть — на лодке. Вот и сейчас, если пароход напротив села встал, с него на берег на лодке надо добираться. То же самое — если с берега на пароход. Так, уже обратно посланный на берег скачет… — Пароход… красные… пушка… Я довольно далеко от старшего у степановцев стоял, поэтому только отдельные слова и расслышал. Впрочем, и их было достаточно. Богат получался сегодняшний день на события — и восставшие против советской власти, и сама советская власть село вниманием почтили. Последняя, даже с пушкой. Против пушки у бывших бойцов Первого Московского продовольственного полка аргументов не было. Поэтому, в бой они ввязываться не стали — своя жизнь дороже каких-то мобилизованных. Старший у степановцев отдал приказ, они на коней взобрались и только их и видели. Так опять власть в селе и поменялась. Буквально в течение нескольких часов. То её, по сути, никакой не было, то — степановцы объявились, а теперь — лодки с матросами и солдатами под красным флагом к берегу приставали. Было-то их всего три, но и этого степановцам хватило. Три-то, три, но отчалили они от корабля под красным флагом с пушкой. Она, действительно, на палубе была установлена. Переоборудовала советская власть пассажирский пароходик в… даже я не знаю, что. Я, хоть через многие моря и океаны на разных судах прошел, но классифицировать плавательное средство, что теперь на реке у села стояло, не решился. Чуть не пол села в сей момент на берегу стояло и высадку этого десанта наблюдало. Матросы и солдаты с красными бантами из лодок на берег высадились и те обратно к кораблю с пушкой поплыли. Прибывшие же пока на бережку топтались. Держали свои винтовки наготове и на пришедших их встречать поглядывали. Видно, имелся какой-то горький опыт, не спешили они к нам приближаться. Несколько мальчишек хотели было к высадившимся подбежать, но Федор Терентьевич на них рыкнул. Ноги парнечков к земле как приморозило. Так вот и стояли все, пока лодки с корабля опять к берегу не подошли и количество красных на берегу не увеличилось. Один из прибывших, с богато выглядевшей саблей на боку, помахал высыпавшим на берег селянам рукой. Где он такое оружие и раздобыл? Ножны сабли, это если я сейчас не ошибаюсь, драгоценными камнями были украшены. Стоила она, наверное, не меньше, чем кораблик, на котором красные прибыли. Рядом с вооруженным саблей великан топтался. Почти на две головы всех выше, весь в черной коже и увешенный оружием. Одних маузеров у него два было. Это только на виду. — Кто-то подойдите сюда! — крикнул владелец сабли. — Я — Сормах! Мне эта фамилия или прозвище, не знаю — что, ничего не сказала. Однако, Федор Терентьевич, как местный житель и более меня информированный, тут же сделал серьезные глаза и ходко зашагал к стоявшим у воды красным. — Сормах… — Сормах, — зашелестело вокруг меня. Мля, опять один я не в курсе… — Волшебная сабелька… — Во, какая она… Так, и здесь мои знания по нолям… О сабельке. Какой-то леший понёс меня вслед за Федором к Сормаху. — Здравствуйте, товарищи! Степановцы в селе есть? Мне вопрос Сормаха показался глупым. Были бы степановцы, не стояли вы так на бережку… — Были, да уехали, — дал исчерпывающих ответ командиру красных атаман бузников. Сормах кивнул Федору Терентьевичу, махнул рукой своим. Те, от воды к своему командиру зашагали. Я опять про себя подивился. Как-то всё это… несерьёзно, что ли. А, если засада? Тут никакая пушка не поможет. Сормах и высадившиеся из лодок вышли на прибрежный лужок. Цепью выстроились. Командир красных поднял вверх руку. — Товарищи! Банды из продовольственных отрядов, оперировавших в Малмыжском и Уржумском уездах под командой белогвардейца Степанова подняли восстание! Сормах обвёл взглядом стоявших перед ним жителей села. Они про это уже второй раз сегодня слышали. Правда, другими словами и с иной смысловой нагрузкой. — Степановцы действуют во имя учредительного собрания, захватили казначейство и спирт, пьянствуют и грабят! К подавлению мятежа приняты самые решительные меры. Вятский чрезвычайный военно-революционный штаб не потерпит в губернии белогвардейских банд. Всем соблюдать полное спокойствие и не верить провокационным слухам о падении городов Вятки и Котельнича! Все на борьбу со степановцами! Все желающие мобилизуются на борьбу с белогвардейскими бандами! Народ на прибрежном лугу начал отступать в стороны. Некоторые бабы закрестились. Опять мобилизация! Уже вторая за день! Глава 27 Сабанцев Поздно… В смысле — по сторонам разбегаться. Пока Сормах свою речь толкал, солдаты и матросы с красными бантами на груди тихой сапой по сторонам разошлись и реденькой цепочкой стоящих на берегу селян окружили. Реденькой-то реденькой, но у каждого в руках — винтовка. Тут никакие списки воинского начальника теперь не нужны — мобилизуй в своё войско кто понравится… Я — понравился. Причем, великану, что рядом с Сормахом всё время находился. Он с самого начала, как на берег вышел, стал что-то на меня пристальные взгляды кидать. Я тоже на него повнимательнее посмотрел и сердце у меня ёкнуло. Василий! Сабанцев! Знаменщик наш из экспедиционного корпуса! Мля… Население России сейчас чуть ли не полторы сотни миллионов человек, а я, то одного, то другого знакомца встречу! Просторы бывшей империи — не обойти, не объехать, а я всё на тех, с кем ранее судьба сводила, натыкаюсь. Вот тебе и затерялся! Как только Сормах говорить закончил, Сабанцев ему что-то сказал и в меня пальцем тыкать начал. Вот ведь, при государе императоре до старших унтеров дослужился, а никакой культуры… Ну, это я уж так, с огорчения… После этого и Сормах на меня внимательно-внимательно посмотрел и в ответ Василию что-то проговорил. Бывший знаменщик тут же в мою сторону своими сапожищами затопал. Каждый его шаг — чуть не два обычного человека. — Доктор! Иван Иванович! Да, доктор… Да, Иван Иванович… Нигде не скроешься… Лечил я на фронте Сабанцева, зашивал его попорченную шкурку… — Доброго здоровья, Василий, — говорю это, улыбаюсь, а сам порвать на кусочки знаменщика готов. Леший его сюда принёс! — Я гляжу, сразу не узнал! Сабанцев рад-радешенек. Причем, искренне. — У нас в дружине доктора нет, а надо, — по-простому так, не тяня кота за хвост, выложил великан. — Велено Вас мобилизовать. Тут Сабанцев на секунду замолчал, а потом продолжил. — В рамках революционной целесообразности. Я, просто, в осадок выпал. Это, он, явно, не сам придумал такой оборот речи. Скорее всего, Сормах так выразился. Ну, если речь о революционной целесообразности пошла — тут не отвертишься… За отказ могут и шлёпнуть.