Внутри частокола – еще одна ограда. За нее свободного доступа не было. Только по специальному разрешению местного руководства. Обычно из-за нее торчала черная голова идола, но здесь ее не было. Занятно. – Конюшня там, – показал Бур. Правильная мысль. Сначала позаботиться о лошадках. Идол на капище был, что неудивительно. Удивительным было то, что Волох не стоял, не сидел, а возлежал вальяжно и изготовлен был не из дерева, а из камня. Причем не столько каменотесами, сколько природой. А в остальном все как везде. Жрецы, поклонники, приношения… С приношением Сергей к главному и явился. Иначе нельзя, если рассчитываешь на особенный прием. Сергей рассчитывал. Главный волох выглядел типично. Длинная бородища, длиные патлы, гирлянды оберегов. Посох резной, с набалдашником серебряным. Сложение тоже подобающее: высоченный, плечистый. Годов только маловато для такой должности. Лет сорока, не более. Хотя специфический взгляд, «вижу тебя насквозь», в наличии. «Любуйся, – подумал Сергей. – Не жалко». Хотя мандраж некоторый все же был. Потому что волох выглядел круто. И не только выглядел. Как уставился на Сергея, так и завис. – Не кромешник, – наконец выдал вердикт жрец. – Однако Навью от тебя тянет. Что скажешь? – Скажу, что я – десятник князя Стемида из дружины княжича Рёреха, – четко произнес Сергей. – Имя мое – Вартислав, а твоего я не знаю. – Велигуром меня зови, – разрешил волох. – Имя у тебя знатное, а родом… – Издалека, – уклончиво проговорил Сергей. – Уверен, Велигур, что от меня именно Навью тянет? Не ошибся ли? Еще пара минут изучения… И волох прикрыл глаза. – Может, и не Навью, – сообщил он вдруг ослабшим голосом. – Не вижу я. – И, открыв глаза: – Оборвана твоя нить. Это все, что вижу. – Небогато, – отметил Сергей. – Может, у бога своего спросишь, если сам разглядеть не можешь? – Дерзишь? – нахмурился волох. – Ты не у князя в гриднице, а в моем дому! – Так я такой и есть, – ухмыльнулся Сергей. – Дерзким меня и кличут. А обиды не держи. На вот, – он снял с пояса заранее приготовленный мешочек. – Дар сей богу и служителям его. С почтением и почитанием! – Сергей слегка поклонился. Волох принял мешочек, тоже ухмыльнулся: – Почтения не вижу, но дар приму. Кто бы сомневался. Жрецы, они не только бога жерят, но и сами жрут, аж за ушами трещит. – Много ли с тобой? – уточнил Велигур, упрятав мешочек в сумку. – Пятеро воев моих. – Твоих? – Волох приподнял бровь. – Из моего десятка. – Ага, ага… Так ты, выходит, и впрямь десятник? Теперь уже бровь приподнял Сергей. – Я подумал было, что ты приврал, – признался волох. – Младшему велю, чтоб разместил вас достойно. Подразумевалось «достойно взносу», но зачем озвучивать очевидное. Сергей, однако, уходить не спешил. Он кое-что знал о возможностях жрецов Волоха и собирался ими воспользоваться. Сто граммов серебра только за кров, выпивку, жрачку и девок – многовато. Даже если умножить на шесть. – Чего еще? – спросил Велигур, увидав что Сергей не сдвинулся с места. – Сам не видишь, так у бога своего спроси. Или пусть бог твой мне важное покажет. Вы можете, я знаю. – Откуда же? – Был бы Велигур зверем, шерсть на его загривке уже бы стояла дыбом. – Ведаю, – веско уронил Сергей. Еще один острый взгляд. Недоверчивый. Сергей выдержал его спокойно. Даже равнодушно. – Пусть так, – наконец произнес жрец. – Позову тебя, когда… – Придешь, – перебил Сергей. – Придешь и скажешь… верховный. И только так. Все жрецы – хитрые жадные бестии. При том что волохи – лучшие из них. Во всяком случае, менее кровожадные. Но и им не худо лишний раз напомнить: они всего лишь прислужники собственных богов. И боги эти – не первые. Главный на этой земле – Перун. Простая средневековая логика. Был бы Волох круче, сидел бы на княжьем престоле не Стемид, а косматый Велигур. Устроили варягов хорошо. В отдельном помещении. Приставили трех персональных холопок и младшего жреца, который разъяснил, где поесть, где помыться и когда состоится полуденное праздничное мероприятие, быть на котором не обязательно, но если быть, то непременно с подарками для бога. Однако если отдать привезенное зерно и мясо ему, младшему, то он, в свою очередь, выдаст всем обереги и фигурки для приношения Волоху. Начали со «столовой», хотя девки всячески намекали, что начать стоит именно с них. Но «доступное» предложение отверг даже Машег. И не прогадал. Стоило им выйти из «гостевого дома», как в ворота въехало сразу с десяток саней, привезших целую толпу развеселых подруг вполне репродуктивного возраста. Приехали они, понятно, не одни, а с мужичками, но кто может конкурировать с княжьими дружинниками? Впрочем, и это отложили на потом. Сначала пожрать. В трапезной им тоже выделили отдельный стол. Но кормили и поили тем же, что и всех. Просто и сытно. Наедаться, впрочем, не стали. Так, заморили червячка и отправились в моечную. Располагалась она вне территории, на берегу замерзшего озера, во льду которого имелась немаленьких размеров прорубь, куда с воплями и уханьем прыгали голожопые «богомольцы» обоего пола. Бойцы Сергеева десятка минуток десять любовались той половиной, которая с сиськами, а Сергей – отменно налаженным процессом и техникой безопасности. Два дюжих мужика ловко выдергивали из воды тех, кто затруднялся выбраться самостоятельно, а третий зорко наблюдал за ныряльщиками, держа в руках что-то вроде швабры с длинной ручкой. Разоблачились. Ценности сдали младшему жрецу. Здешняя банька – простая. Куча раскаленных камней, на которые время от времени плещут водичкой. Веников еще не придумали. В прошлой жизни Сергей внедрил их – для личного употребления. В этой – не успел. Расселись просторно. В баньке – никого. Пьяного мужика, который спал на полу, можно не считать. Сергей прикрыл глаза. Траин с Клепом негромко переговаривались по-нурмански. Ратша напевал. Машег невнятно бормотал по-хузарски. Молился, наверное. Тело размякло. Мышцы расслабились, внутренняя пружина отпустила… Сильный толчок, едва не сбросивший со скамьи, обломал кайф. – Подвинься, малец, чего расселся! Вернулась компания купальщиков. Массивный мужик, бородатый, волосатый, красный, сдвинул Сергея, плюхнулся на скамью, обрызгав холодыми каплями, рявкнул: – Холоп! Камни остыли, давай но… И захрипел. Хват за бороду, рывок вверх, пальцы на горло, под кадык. Кто-то заорал, кто-то сунулся на помощь волосатому, но в скорости реакции он явно уступал дружинникам, мгновенно окружившим своего десятника. Кому-то слишком проворному сунули в ухо, кого-то отпихнули, какая-то баба задела горячие камни и пронзительно взвизгнула… – Крови не лить! – отчаянно закричал младший жрец, приставленный к Сергею с товарищами. – Варяги! Это варяги! Кто-то разглядел татуировку, Перунову молнию, на плече Бура. Желающие помочь родичу тут же подались назад. Наступила тишина. Сергей проснулся окончательно. И он был зол. – Руку убрал, – велел он волосатому, вцепившемуся ему в запястье. – И ты тоже. – Это девке, которая ухватила за плечо. – Глотку ему вырву. Потянул вперед и вниз, заставив мужика бухнуться на колени, ослабил хватку. Вот же гад. Так хорошо было. – Ты… меня… за бороду… Пусти! Это что? Претензия? – Ты, пес, ударил меня, – процедил Сергей. – Ударил княжьего гридня. Как откупаться будешь? – Ты… Я… Сергей сжал пальцы. Волосатый из красного стал багровым.