Серега повернулся и вышел вон. Уже за рынком его догнал Сычок: – Серегей! Стой! Да стой ты! – Что нужно? – холодно спросил Духарев. – Ты куда? – К Горазду. – Не ходи. Его в городе нет. Он с князем в Полоцк уехал. И твоих забрал. – Значит, и мне в Полоцк,– отрезал Сергей. – Ага… Понятно… – Сычок не отставал, тащился за Духаревым.– Слышь, Серегей… Ну зачем ты так? С Чифаней? – выдавил новгородец.– Он знаешь как горевал! Да не может же он старшего в роду ослушаться! Да никто не сможет! Вот ты бы смог? – Я бы смог,– сухо ответил Духарев и ушел, оставив Сычка застывшим посреди улицы с разинутым ртом. За время его отсутствия в Мышовом доме кое-что изменилось. Во дворе, помимо следов Сереги и Пепла, появились еще чьи-то. Некто в больших валенках прошел через двор, заглянул в дом, а затем в хлев. Духарев подошел к хлеву. За стенкой что-то бубнил мужской голос. Хотя следы, определенно, одного человека. Серега сильным толчком распахнул дверь… Ба! Старый знакомец! Трещок! Духарев недобро усмехнулся и шагнул внутрь. Гораздов приказчик повернулся на звук. – Ага,– сказал он совершенно спокойно.– Вернулся. Конь-то твой? – Мой,– признал Духарев. – Так себе конь, мелковат,– авторитетно изрек Трещок.– Гривны за полторы зачтется. – Это ты о чем? – От Трещковой важности Серега даже слегка опешил. – Брат твой Горазду двадцать гривен должен,– деловито объяснил Трещок.– Конь этот в уплату пойдет. В счет долга. – А еще что скажешь? – с нехорошей улыбкой поинтересовался Духарев. – Ты тож со мной пойдешь.– Серегиной усмешки Трещок не заметил, а если и заметил, то не понял, что она означает. – Седло тож возьми,– продолжал он.– Седло старое, но на полгривны… Э-э-э! Ты чего это? – воскликнул он, увидав в Серегиной руке меч.– Ты чего это? – Трещок потянулся к ножу. – Давай! – поощрил его Духарев.– Рискни слабым здоровьем! Трещок попятился. – Ты ж это… Биться не умеешь? – не очень уверенно проговорил он. Пепел фыркнул. Очень уместно. – Ты так думаешь? – ухмыльнулся Духарев… и вдруг коротко полоснул мечом. Трещок отпрянул, но недостаточно быстро. Отточенное жало клинка вспороло его полушубок от плеча до бедра. Только полушубок. Духарев пока не собирался его потрошить. – Значит, не умею? – осведомился он, подсовывая ледяной клинок под бороду Трещка и дотрагиваясь до его горла.– Уверен? – Н-нет.. – Жить хочешь? – Тебе виру платить надобно будет… – пробормотал Трещок.– И головное… – Я спросил: жить хочешь? Или – нет? – Хочу! – Где Горазд? – В П-полоцк поехал. – Мои – с ним? Трещок покосился на уходящий под бороду клинок. – Д-да! – Из Полоцка до оттепели вернутся? – Н-нет! – Почему?! – рявкнул Духарев. – Из Полоцка Горазд сразу в Киев пойдет! – быстро проговорил Трещок.– Сначала – к Днепру, а как вскроется – на лодьи и вниз, к Киеву. – Молодец,– похвалил Духарев.– Живи пока. Он убрал меч в ножны. Трещок вздохнул с облегчением. Поглядел, как Духарев седлает Пепла. – Значит, со мной не пойдешь? – спросил Гораздов приказчик через некоторое время.– А ежели я гридням пожалуюсь? – Не пожалуешься,– не оборачиваясь, ответил Духарев. – Это почему же? – запальчиво спросил Трещок. – А вот поэтому! – Духарев мгновенно развернулся и ударил наглеца кулаком в висок. Тот упал физиономией прямо в свежее Пеплово «яблоко». Духарев брезгливо перевернул приказчика носком сапога. Готов. Минимум полчаса проваляется. Серега вывел Пепла (жеребец аккуратно переступил через лежащего) во двор, прыгнул в седло. – Далеко собрался? – крикнул вслед всаднику Выдр. – В Полоцк! – крикнул в ответ Серега. Отрок поглядел, как уходит уверенной рысью серый жеребец, вздохнул и вернулся на свое бревнышко. Караулить. Глава третья, в которой Сереге представляется возможность на собственном опыте убедиться, что бывают случаи, когда хороший меч эффективней хороших законов Санный путь сначала вел вдоль берега, а потом свернул вниз и сполз с берега на лед. Белая гладкая дорога. Слишком просторная для одинокого всадника. Ну не то чтобы Духарев был на ней таким уж одиноким… Вот побежал от берега к берегу лыжник, вот Серега обогнал санки, а вот навстречу – трое мужиков волочат здоровенную медвежью тушу. – Эй! – окликнули Серегу.– Лошадку не одолжишь? – Не могу, спешу! – отозвался Духарев. Пепел, учуяв медвежий дух, заржал, шарахнулся. – Тих-хо! – прикрикнул на него Серега, поддернув поводья. Справа показался черный высокий тын. Городок. С высокого берега скатывались на санях ребятишки. Визжали, хохотали… Серега поглядел на них, и ему почему-то взгрустнулось. Он тронул каблуками Пепла, и понятливый конь перешел с шага на ровную рысь. «Все-таки как красиво у нас на Руси»,– подумал Духарев, хотя и знал, что скажи он это вслух при любом кривиче – и тот наверняка возмутится, а потом начнет толковать глупому чужаку, что русь – это там, в Киеве, дружина княжья, да старшие мужи, да варяги, да нурманы… В общем, русь – это княжье, а тут земля вольная. Духарев усмехнулся: вольная-то вольная, а дань князю платят. И киевскому, и полоцкому. – Молодец! Эй, молодец! – с берега, спотыкаясь и оскальзываясь, бежала баба. Сначала Серега хотел крикнуть ей обычное: «Спешу!», но что-то его удержало. Может, то, что чесала баба к нему слишком уж заполошенно. И одета была как-то слишком легко, не по сезону.