Пока она расшнуровывала сапоги, Духарев глядел сверху на круглую черную, как смоль, головенку и думал, что он совсем не так представлял свою свадьбу. Совсем не так… Слада закинула руки, вынула деревянные заколки, встряхнула головой. Блестящие волосы рассыпались по узкой спине, закрыв ее целиком, до молочно-белых ягодиц. Девушка привстала на носочки, задернула кисеей овальное оконце, повернулась… – Почему ты так смотришь? – спросила она, краснея.– Я – худая, да? – Ты глупая! – улыбнулся Духарев. Он поднялся, шагнул к ней, обнял, наклонившись, вдохнул травяной запах ее волос, ощутил теплые груди, прижавшиеся к его животу, почувствовал, как ее пальчики развязывают узелок гашника, помогают освободиться от штанов… Подхватив ее на руки, Сергей осторожно опустил ее на ложе. – Положи руки под голову, закрой глаза и не шевелись. Слада чуть заметно кивнула. Опустившись на колени рядом с ложем, Серега начал медленный танец пальцев и губ по изгибам этого юного тела. Он прикасался к нему с той жадной нежностью, какая возникает, если желание сердца опережает желание тела. Он скользил по ней сверху вниз, чувствуя, как она вздрагивает, как подается навстречу его рукам, губам и языку. Она не открывала глаз, она старалась не шевелиться, но он чувствовал ее желание и разжигал его, зная, что ее страсть будет жарче, яростней, ослепительней, чем у любой из женщин, с которыми он предавался любовным играм на капище Волоха. Потому что тем женщинам было все равно, кому подставить лоно, а Сладе нужен только он, и нет на земле, этой или той, которую он покинул, нигде нет женщины, более желанной ему, чем та, что стала его женой… Тонкие пальцы коснулись его затылка. – Сережа… Голос был не чистым и звонким, а хриплым и прерывистым, словно ей не хватало воздуха. Он услышал, но осознал не сразу, а только через несколько секунд. И понял, что только этого слова ему не хватало… Это было потрясающе. Нет, «потрясающе» – бледное и жалкое слово. Никогда и ни с кем у Сереги не было такого ошеломляющего кайфа. Как будто кто-то схватил целое звездное небо и встряхнул, как огромный ковер,– и все звезды осыпались вниз и промчались сквозь них, взбив их тела в слепящую звездную пену, смешав верх и низ, смешав пальцы, губы, мышцы… все! Серега валялся на одеяле, а одеяло валялось на полу, но он не мог припомнить, как свалился с ложа на пол. Серега лежал и как будто заново учился ощущать свое тело. «Вот это моя рука,– думал он.– А вот это моя нога…» И шевелил ногой с удивлением, потому что это действительно была его нога… А ведь несколько минут назад… Наверное, у Духарева было очень удивленное и, пожалуй, довольно глупое лицо, потому что Слада проползла вверх по Серегиной груди (именно так, потому что грудь была широкая, а Слада – маленькая), заглянула ему в глаза (попыталась заглянуть, потому что глаза Духарева были закрыты) и спросила тревожно: – Я все сделала хорошо? Тебе было хорошо со мной? – А как ты думаешь? – не открывая глаз, спросил Серега. – Я не знаю… – Голос девушки дрогнул.– Ты же мой первый мужчина… Ты кричал. – Ты тоже.– Он еле заметно улыбнулся. Ему было так хорошо, что даже мышцами лица двигать не хотелось. – Да… – прошептала она.– Мне было… хорошо. Сначала немножко больно, а потом… Ты тоже кричал поэтому? Так и должно быть? – Да.– Серега поднял руку, вялую и какую-то странно легкую, и опустил ее на спину Слады, в ложбинку поясничного изгиба.– Нет, маленькая волшебница, так не должно быть… Так не бывает… – Он почувствовал, как ее спинка напряглась, а ладошки уперлись в Серегины плечи.– Так не бывает, моя хорошая… Мне… Нам с тобой просто повезло. – Я не понимаю… – жалобно проговорила девушка. Серегина рука медленно заскользила по ее телу, по холмику ягодицы, во влажную впадинку между бедер… – Там,– проговорил он.– Там, у тебя внутри, за этими мягкими губками, кто-то живет… Кто-то особенный… Особенная… Ты… Знаешь, это смешно, но мне теперь было бы скучно с другими женщинами… После тебя. – Это хорошо,– тихо сказала Слада.– Я не хочу, чтобы у тебя были другие жены. Мы – христиане… Я вообще не хочу, чтобы у тебя были другие женщины! – решительно заявила она.– Я сама буду заботиться о тебе, любить тебя, рожать тебе сильных сыновей. Я… Наш отец не всегда был лекарем! Он женился на моей маме, а его семья… они хотели, чтобы он женился на другой… Поэтому он ушел от них. Но ты не думай, что он низкой крови… – Если твоя мать была похожа на тебя, я его понимаю,– перебил ее Духарев. – Она была похожа на меня… Мне было очень плохо, когда она умерла.– Девушка вздрогнула, и Серега крепче прижал ее к себе.– Я умру, если тебя убьют! – Я люблю тебя,– сказал он.– И я не дам себя убить. Обещаю! Глава двадцатая, в которой Серега Духарев встречает кровного врага На рынок они пошли впятером: Устах, Драй, Неленя и Серега со Сладой. Мыш к ним не присоединился, хотя в прежние времена никогда не отказался бы от такого развлечения. Названый брат Сереги теперь корешился с Гораздом. Купеческие хитрости осваивал. Горазд не возражал, наоборот – поощрял. У Мыша оказался прирожденный дар добывать полезную для торговли информацию. Увидев, что Слада по-новому переплела волосы и спрятала их под головной убор, Устах подмигнул Сереге. «Надо бы ребятам праздник устроить,– подумал Духарев.– А то выйдет, что я собственную свадьбу замылил». – Горазд две лодьи купил,– сообщил Драй.– У того корабельщика, которого ты, Устах, присоветовал. Малые лодьи, на дюжину весел. – Сколько у него теперь кораблей? – спросил Серега. – Теперь – семь. – Хорошее число,– одобрил Устах.– И что малые – хорошо. Легче мимо порогов волочь. А море нынче спокойное будет. – Откуда знаешь? – Волох сказал. – Да что волох в море понимает? – возразил Драй.– Море – это Имирова вотчина, а не Волохова. – Имирова вотчина – моря северные,– с надменностью опытного моряка, разговаривающего с салагой, изрек Устах.– У теплых морей свои боги. А про волоха зря говоришь. Бабка-ведунья, вон, тоже громами не повелевает, а дождь всегда точно предскажет. На рынок пришли вместе, но бродили вместе недолго. Драй перемигнулся с Неленей, и они ускользнули по своим личным делам. Как подозревал Серега, в тот самый домик, где они со Сладой провели прошлые день и ночь. Затем и Устах от них отделился. – Пойду налуч пригляжу,– сказал он.– Мой потерся. И у Сереги было дело – договориться с оружейником, чтоб пришел на постоялый двор поглядеть Серегины трофеи, взятые с нурманов. Пускай глянет, приценится. Хотя продавать их сам Духарев не собирался. Предполагал доверить это дело Мышу. Все-таки привычка к магазинам и фиксированным ценам глубоко въелась в его сознание. Не умел он торговаться. То есть поспорить насчет стоимости он мог, но по-настоящему поднять цену так, чтобы покупатель выложил больше, чем собирался, и сам не понял, как его на это раскрутили… Такого Серега совсем не умел. Впрочем, была одна покупка, которую он намеревался сделать без помощи Мыша. Причем немедленно. А именно – сделать жене свадебный подарок. Жена, в общем-то, и не возражала. Но сначала захотела посетить ряды, где торговали тканями. Она же теперь – мужняя жена. Следовательно, одеваться по-девичьи ей уже не пристало. Серега не спорил и в детали не вдавался. Надо – купим. Че у нас, денег нет, что ли? Купили. Еще купили корзинку, чтобы складывать приобретения. Украшения, золотые, серебряные, камни-самоцветы, обереги, даже диковинные павлиньи перья – все это продавалось на двух длинных рядах, располагавшихся сразу за «текстильными», так что далеко идти не пришлось. Вдоль ювелирных рядов расхаживал стражник, молодой отрок в высоком коническом шлеме. Шуганул оборванца, которому здешний товар явно не по карману, хлопнул по спине парня, заспорившего слишком громко с одним из продавцов. Присматривал, одним словом. Серега долго присматриваться не стал, выхватил взглядом бусы из ярко-красных камешков, указал продавцу. – Гранатовое монисто! – торговец пересыпал алые бусины из ладони в ладонь.– Как раз к белому личику твоей милани, воин! Всего-то две гривны… – На две гривны коня купить можно,– усмехнулся Серега. Он не знал, сколько по-настоящему стоят камни, но ничуть не сомневался, что купец загнул раза в два. Однако гранаты действительно смотрелись бы на Сладе совсем неплохо. – Их везли издалека, воин, из-за моря ромейского, по шелковому пути из страны синов… – Торговец глядел не на Духарева, а на Сладу: молодушка попросит – и мужчина не откажет. – Да неужели? – удивился Серега.– Значит, сначала на восход везли, а потом обратно? Что, там покупателей не нашлось? Купец смутился. Насчет Китая он, конечно, приврал. Гранаты он купил у угров. За четверть гривны. – Гляди, Хайнар, узнаешь ли ты эту бронь? – неожиданно пророкотал за спиной Духарева мужской бас. – Да, я узнаю ее, Свейни,– откликнулся другой голос.– Это бронь моего брата Виглафа. Бугристая от мозолей ладонь легла на шею Духарева. – Эй, словенин, где ты взял этот панцирь? Серега развернулся, одновременно смахивая чужую руку. Нурманов было двое. Один рыжий, второй блондин, светловолосый и светлобородый. И физиономия блондина была определенно знакома Духареву. Потому что белокурый нурман был очень похож на своего брата Виглафа. Волколюда. – А-а-а… – протянул рыжий, увидев Серегины усы.– Это не славянин, это свежевылупившийся варяг, обрядившийся в славянские портки.– Тебя спросили, откуда у тебя эта бронь, варяг? Ты выиграл ее в кости? Только не ври, что взял ее в бою! Духарев молчал, разглядывая нурманов, определяя, насколько они опасны, какова вероятность, что ему удастся справиться с обоими? Не слишком большая вероятность. Нурманы выглядели очень серьезными ребятами. Кто-то из покупателей остановился, любопытствуя. Потом еще один. И еще… Серега глянул поверх голов, выискивая Устаха, но товарища поблизости не просматривалось.