Варвар, если дверь закрыта, ломись в окно. Если окно слишком узко — попробуй выбраться через дымоход. Если ты застрял в дымоходе, значит, дальше хода нет. 6 Ну и скажите теперь, что такое — настоящий герой? Уничтожитель чудищ? (Парочку монстров я и правда уничтожил.) Ниспровергатель злодеев? (Ниспроверг — было дело.) Освободитель красавиц? (Кто сказал, что Виджи — красавица по общепринятым меркам?) Человек, который добровольно воздерживается от выпивки? (Тоже хрень — от выпивки меня «избавила» богиня.) Банально, все банально. Герой — это человек, который принял обязательства помочь своим искалеченным спутникам. И плевать, что спутники кормили его разваристой лапшой всю дорогу, использовали как приманку для убийц, чтобы отвлечь внимание от отряда, в котором находился истинный наследник Империи. Что эльф, которого я спровадил в пропасть, решил отравить лошадей, дабы задержать отряд-приманку, привязать его к Сколдингу Фрею, нацеленному на убийство старины Фатика. Гуманные эльфы! Высокие отношения! Эльфы не лгут, да-да, разумеется. А вот полукровки эльфов — лгут и не краснеют! А сейчас я, высокий (в духовном смысле) герой Фатик, чьи подвиги будут воспевать нетрезвые потомки, по вечерней зорьке вместе с говорливым гномом иду нанимать повозку. Голова моя лопается от боли, расцарапанные о камень пальцы и локти саднят, раненое плечо токает, в душе все кипит и клокочет. Однако — по порядку. * * * Маги сперли наши фургоны. Нам пришлось удирать от чуждого на своих двоих. (Кто-то, я не скажу кто, ибо не отличаюсь склонностью к распространению сплетен, драпал на четвереньках, завывая о царском неудовольствии.) У меня сложилось впечатление, что смерч выпустил нас. Смутно помню, как мы бежали, а камни под ногами вспыхивали красным от молний. Мы волокли на себе покалеченных Борком, земля стонала и вздрагивала, а затем — так мне показалось — пошла волнами. — Боги, начинается! — взвизгнула Крессинда, окончательно утратив весь надуманный лоск Жрицы Рассудка. — Вперед и не оглядываться! — гаркнул я (разумеется, оглянувшись). Виджи на моих руках вздрогнула и застонала протяжно. И правда, началось. Земля раскачивалась, я качался следом за ней, рискуя уронить Виджи. Назад я более не смотрел, разнузданной бранью подгоняя братство хранителей Фатика М. Джарси. Смерч творил вакханалию разрушения, засасывая в ненасытную утробу часть плоти моего мира. Началось и кончилось, с пронзительным свистом и горячим ветром, ударившим в наши спины. Как и в прошлый раз, я ощутил, что меня внимательно разглядывают сверху. От храмовой горы не осталось и следа. На ее месте теперь красовалась каверна, уходящая в непроглядную тьму. Гладкие края, почти идеальный круг, дыра в бесконечность. Хаос выел кусок моего мира, не спрося на то разрешения Фатика. Город у подножия тоже был уничтожен. От нас до края дыры было ярдов пятьсот — промедли мы внутри горы еще немного, и остались бы от нас только дурацкие воспоминания, слезливые мемуары и скучные записки. Стена каверны, освещенная заходящим солнцем, напоминала слоеный торт. Почва. Камень. Снова камень — но уже другого цвета, и так до тех пор, пока все не растворяется в первобытной подземной тьме. Во все стороны от каверны паучьими лапами разбежались трещины, и ближайшая оканчивалась у подножия нашего холма. Глядя на это непотребство, я подвел краткий итог. Бог-в-Себе похищен. Мир, если верить словам Лигейи-Талаши, обречен. С какой скоростью чуждое будет вертеть в нем дыры, надо будет уточнить у богини. Надеюсь, она явится ко мне во снах. Только спать мне уже не хочется. Хочется лечь и сдохнуть. Это бы разом решило все проблемы. Мы находились примерно на середине пологого спуска, ведшего в храмовую долину. Собрав остатки сил, я завязал Монго глаза и велел всем подняться повыше, с целью затеряться среди кустарников. Предосторожность, если надумают вернуться маги. Перспектива сражаться с кверлингами и моим братом-зомби меня не прельщала. Один день из жизни Фатика! Хотите хорошо провести время? Спросите меня — как! Мы нашли лощину, по дну которой протекал ручей. Тулвар после живительных пинков набрал олеандровых дров, мы вскипятили на них чай, надышались ядовитым дымом и умерли. Ну ладно, никаких дров царь, разумеется, не набрал, да и чайник у нас свистнули. По сути, мы остались только с тем, что на нас было. Ни денег, ни оружия. Выжить любой ценой, Фатик! М-да, уж это я умею — и в тундре, и в тайге, и даже в борделе без денег. Главное, чтобы никто со мной не одичал, пока я буду блуждать по пустыне. Для начала я разобрался с травмами праведников: наложил лубки на переломы, перемотал полосками ткани, оторванными от наших одежд (и надежд, увы, тоже). Навыками костоправа я владел, совмещал отломки костей умело, а что до стонов и воплей, то опыт научил меня сохранять спокойствие, пока я обрабатываю чужие не смертельные раны. Борк мастерски крушил конечности и ребра. Скареди досталось сильнее всего — смертоносец сломал ему плечо правой руки и ключицу левой. У Имоен пострадали два ребра и запястье левой руки. Фальшивый наследник — да-да, я имею в виду Монго — долгое время не сможет действовать правой рукой. При случае нужно посоветовать ему работать левой, и плевать на волосы, что густо покроют ладонь. И дышать ему будет больно, пока не срастется ребро. Легче всего отделалась Крессинда — Борк выбил ей большой палец на руке, коий я запросто вправил. Синяк на пол-лица гномша не считала чем-то серьезным. Олник и Самантий не пострадали. Тулвар… этот бесполезный хмырь только криком поддерживал нашу схватку. Далее я закрыл спиною солнце и открыл совещание. Однако сперва отвел Монго на тридцать футов вниз и связал по возможности аккуратно. — Извиняй, уши чародеев, так нужно. Он не протестовал. Он при всем желании не смог бы вымолвить и слова, так как я заткнул ему рот, чтобы он случайно не сказал ничего чужими устами. Имоен попыталась замолвить за него словечко, но я пообещал сломать ей второе запястье. — Он — шпион магов. Хороший человек, признаю, но шпион. Я не хочу, чтобы через Монго чародеи услышали наш разговор. Будет так, как я сказал. Разумеется, я знал, что Имоен все поведает Монго. Но в этом случае маги будут доверять моим словам больше, чем если бы я распинался прямо перед их шпионом. Я вернулся к лощине, забрав с собой Имоен. Виджи продолжала спать. Я пристроил ее в тени деревьев. Скоро ночь, укрыть ее нечем. Накормить — тем более. Мы голодранцы. Закономерный итог всех искателей приключений. Я обвел всех взглядом и заговорил. * * * Нет ничего хуже обвинений после того, как раскрылся обман. Ты или принимаешь его и уходишь, или начинаешь обвинять, начинаешь беситься, изливая тонны филиппик в лицо обманщика. В худшем случае ты пытаешься мстить. Я не сделал ни того, ни другого, ни третьего. Я просто подытожил наше положение, не прибегая к скользким уловкам. Я рассказал все без утайки, осветил дела с Оракулом и Богом-в-Себе. Коснулся версий Талаши и Альбо, пророка Гритта-миротворца, заметив, что склоняюсь больше к версии богини. Да, я говорил в том числе и для ушей магов Талестры — пусть знают всю подноготную, теперь уже терять нечего. А узнав нюансы и истинную природу Бога-в-Себе, они, возможно призадумаются, сделают определенные выводы, которые позволят мне — при определенном стечении обстоятельств — с ними договориться. Бесполезные надежды. Но попытка — не пытка, верно? Ахи, вздохи, шепоты и бессвязные восклицания я опущу. Все пересуды — тоже. Раздавив праведников вестью о скорой гибели мира, я взял быка за рога и узнал, кто же, в конце концов, отравил лошадей в таверне (вопрос этот не давал мне покоя). Оказывается, лошадей отравил принц с именем, похожим на кваканье лягушки. Это, значит, чтобы как следует задержать подсадных уточек для погони из Харашты. Ах ты ж гребаный… В какой-то момент самообладание оставило меня, и я начал расхаживать вдоль ручья, размахивая руками и бросая словесные перлы, в которых преобладали верблюжьи ерки, кошачьи тестикулы, яханные фонари и прочие чудеса моего мира. Затем я увидел, что добрая фея проснулась от воплей и наблюдает за мной вполглаза. Я сбавил тон и взял себя в руки. — Отлично. Я принял решение. Мой контракт выполнен, и я свободен. На мир мне уже плевать, на брата-предателя тоже. Я беру в охапку свою супругу и еду в Витриум, к эльфам, это не женский монастырь, где мне всегда рады, но тоже неплохо. Оракул сказал, что я смогу избавить свою жену от проклятия с помощью другого эльфа, а эта синяя морда, насколько мне известно, не лжет. Имоен, Монго, Скареди — продолжать путь вы не сможете по очевидным причинам. Я найду место, где вы залижете свои раны… и средства, которые позволят вам с комфортом находиться в этом самом месте. Даю слово Джарси. Я поймал вопросительный взгляд Самантия и хитро подмигнул — мол, не верь всему, что слышишь, старый прощелыга. Тулвар ахнул. — Ты же обещал вернуть мне тело, гнусный негодяй и трижды гнидозвон Фатик! Как мне жить с этими грудями и без екра, скажи? Я пожал плечами и скорчил подлейшую рожу. — Мало ли что я обещал. Хочешь — вали отсюда и закончи жизнь в портовом борделе. Хочешь — оставайся со мной. У эльфов тебе, по крайней мере, не придется работать. Мне за Оракула обещан немалый гонорар. Даю слово, я разделю его с тобой. — А… — Теперь заткнись, я еще не все сказал. Для начала нам потребен фургон, чтобы отвезти раненых в ближайший город. У кого-то есть припрятанные деньги? В противном случае мне придется идти на большую дорогу и добывать средства на фургон действиями подлыми и преступными. Молчание. Ясно. Э-э-эхх, нищеброды! Внезапно меня дернули за штанину. Олник.