Терпи, лисьи ушки… Я знаю, что чуждое давит на тебя, на всех эльфов. — Самантий, как раненый? Трактирщик шумно завозился в полумраке. — Доходит. Сердчишко едва-едва… Несправедливо это… Ох, несправедливо! Великая Торба, нужно торопиться! — Да, справедливостью здесь и не пахнет. Она, Самантий, в наших руках. Трактирщик кивнул со значением: — Да, да, Фатик, как же ты прав! Справедливость всегда в руках простого человека, и он воплощает ее как может, в меру своих сил! К чему ты это плетешь, Самантий? Смерть Альбо, кажется, помутила твой разум… — Всё. Тихо. Пошли! Чуждое выпивает жизнь и магию, стало быть, час, обещанный мне принцем, надо ужать вполовину, а лучше — минут до двадцати. Но я справлюсь. Главный вопрос теперь — успеем ли мы убраться до того, как смерч уничтожит храмовую гору. Вернее, не так. Успеют ли убраться все, кому надо убраться, после того, как Фатик Мегарон Джарси сиганет в провал Оракула? И нужно ли будет им убираться, если новый бог моего мира все-таки надумает родиться и прекратит все безобразия? — Шатци, сколько еще? — Скоро придем, Фатик. — Быстрее. — Скорострел ты, братец. Хе-хе, хы, го! А ты бездарный зубоскал с волшебной удачей. Но сейчас я рад, что ты рядом. А еще, повторю, я рад, что жребий тяжкой ноши лидера Альянса выпал тебе, а не мне. Я бы такое не потянул. Я бы сломался. Наверное, сломался. С приставкой «бы». Просто одним суждено побеждать, а другим — разгребать дерьмо за победителями. Я из вторых, это очевидный факт (и не смейте говорить, что я неудачник!). Туман поднялся выше лодыжек. Шатци нагнулся и взбаламутил морок плоской стороной топора. — И чего это он тут? Мнэ-э… Крессинда сказала гулко: — Мастер Фатик. Туман… тот самый? Умная гномша. — Тот самый, Крессинда. — Это плохо. — У нас еще есть время. — Я сказал это и сам не поверил. — Шатци, вперед. — Как тут мерзко и гадко! — проговорил Тулвар сиплым фальцетом. — Я примерно накажу настоятеля Чедаака за то, что позволил этой трижды отвратной желтой мгле запятнать наши ноги! Фатик, будь ты навсегда проклят, мразь, негодяй, подонок, сын драконьей суки и говорящего осла с вялой пипкой, ответь, пожалуйста, дружочек, ты точно уверен, что туман не ядовит? — Самантий, — сказал я. — Если эта девица еще хотя бы пискнет, хряпни ее по лицу сковородкой. Помнится, нос у нее кривой, ты подправишь. Чтобы снять напряжение, я начал считать шаги. Через тридцать шагов нам повстречался поперечный коридор. Он поднимался вверх полого, в тусклом пятне света ярдах в десяти от горловины мне померещились две тени в свободных одеждах типа бурнусов. Я напрягся, но Шатци только хмыкнул довольно: — Не трясись, Фатик, это свои. Нам прямо. Путь к Оракулу мы выстлали для тебя лепестками роз. Я снова посмотрел вбок — желтое отражение светильника на стене чуть заметно подрагивало. Так бывает, когда кто-то быстро перемещается, и ток воздуха тревожит пламя. Кстати, тумана в поперечном проходе не было. Жаль, как жаль, что я не додумался захватить в поход боевого пса Джарси… А ведь мог, не поленившись, обзавестись в Хараште одним из потомков Катинки Мегарон Джарси. Такая собачка сбегала бы наверх и аккуратно прихватила того, кто прятался в тени, за сокровенное. А уж там мы разобрались бы — друг он или враг. — Великая Торба, как вам вообще удалось взять Зал Оракула, поясни? Сколько вас здесь? Ты, Джальтана, эльф, гномы, несколько людей? А кто еще? Может быть, ты встретил по пути нескольких Джарси? Шатци издал смешок, который я мог бы охарактеризовать как «хитрый». Все-таки как же меня бесила эта его кипучая самоуверенность! — Нас тут чуток больше, чем «немного», и намного больше, чем «маленечко». Терпение, братец, явимся в Зал, и все уразумеешь. Гарантирую тебе удивление… приятное. Ох… Только открытий чудных мне и не хватало. Может быть, брат нанял местных орков? Этим отморозкам все равно, кого убивать, только плати. Но все же, а что, если, кроме Шатци и Джальтаны, в Зале Оракула есть еще Джарси? Мог же дедушка Трамп… м-м-м, мой отец Трамп, отправить к Оракулу помощь? Учтем, что с эльфами Витриума у него налажены самые тесные связи, и все расклады он, очевидно, знал заранее. То, что он пожертвовал мной — это правильно и верно, ведь на благое дело посылал, а то, что не сказал правды — еще вернее, иначе я начал бы дергаться и наломал дровишек. Но это не избавляет меня от прилива злости — к нему и к своим праведникам-обманщикам. Итак, что же ждет меня внутри? Зайди — и сам увидишь. Туман, густея, поднялся до середины голени. Я вновь начал отсчитывать шаги. Проклятие, а куда делись крысы? Предчувствуя беду, они драпанули из Ридондо первыми. Или нет в этом храме крыс? Но тут аколитов за сотню человек, имеются кухни и кладовые. Могу предположить, что крысы бежали из горы через парадный вход. Шатци спросил шепотом: — То, что потребно от тебя магам, оно с тобой? — Угу. — Береги его и никому не отдавай! Удивительно ценный совет. Крессинда подала голос: — Мастер Фатик, я хочу высказать личное мнение! — Не сейчас. — Мастер Фатик, я точно знаю, что я не шпион! Позвольте мне развязать глаза и взять в руки оружие! У меня скверные предчувствия, мастер Фатик! Черт! — Крессинда! Если твои руки уберутся с плеч Тулвара, я велю тебя связать. И пока не выяснится, кто шпион, я буду считать тебя таковым! — Я готов связать Яханного Офура и вести его на веревочке! — заявил Олник. — А если начнет рыпаться, дам пинка под зад. Он такой большой, даже в темноте не промахнешься! — Ах ты… неблагодарный мозгодуй! Мне, своей невесте… После того, что между нами было… Все дни и ночи, что я тебе посвятила… — Крессинда, молчать! Олник, закройся! — Я стал вполоборота, пытаясь разглядеть что там, позади, в желтоватом полумраке, но фигура Скареди перекрывала обзор. — Тулвар, руки гномши на твоих плечах?.. Почему не отвечаешь? Говори! — Ты же сам запретил ей говорить, — мягко напомнил Самантий. Яханный фонарь троллю через огрово колено! Я с ними со всеми с ума сойду в этих пещерах! — Тулвар, разрешаю ответить — один раз. Руки все еще на твоих плечах? — Да, бесконечно отвратительный Фатик, чтобы ты сдох. — Хорошо. Ты скажешь мне, если хотя бы одна рука уберется. — Да, ужасный и мер… — Больше ни слова. Молчи, Тулвар! Молчи, Крессинда! И улыбайтесь! Улыбка помогает. Помогает не двинуться рассудком, следовало бы мне добавить. — Я вам повинуюсь, мастер Фатик, — сказала гномша тихо. — Но только до Зала Оракула. Я давала слово. Похоже, мой поступок оставил скверную зарубку у нее в памяти. — Я не требую большего. — Вы же слышали слова брата: чем ближе к магам, тем больше власти у них над шпионом! — Я это знаю. — Он может сделать что-то… — Я знаю, Крессинда! Тот, кто уберет руки — может быть шпионом! Олник следит за всеми вами. Он даст знать, а Самантий не сплохует со своей сковородкой. Так ясно? Гномша издала звук, похожий на всхрап норовистой кобылы, которую вдруг определили под хомут. Мы двинулись вперед. Мы шли, а туман поднимался и густел на глазах.