– Ничего подобного! – Мря! – Теперь понятно, откуда взялся призрак. – Флаффи, брысь! – Мяу! – Зачем вы пугаете своих хозяек? – Да не пугаю я! На, подавись! Последнее относилось к кошке, в которую кухарка, выйдя из себя, швырнула рыбью голову. Кошка нырнула за треской, и из-под стола донеслись урчание и хруст. – Чем вам насолили пожилые дамы? Они же мухи не обидят. – Дайте хоть слово сказать! – взмолилась Эйрин, утратив всю враждебность. Миссис Норидж подумала и кивнула. – Если вас не затруднит разогреть немного молока… Вскоре чашка стояла на столе. Эйрин сидела напротив гувернантки, а кошка умывалась на полу. Это была трехцветка, белая, с рыжими и черными пятнами. – Не Флаффи ходит по дому, клянусь святой Бригиттой! – Кухарка прижала руку к сердцу. – Она из кухни ни на шаг. – Откуда она взялась? – Видать, из города пришла. Прошлой зимой замяукала под окном. Я ее впустила, конечно! – Несмотря на запрет миссис Эббервиль? Эйрин выпятила подбородок. – Живая душа, как не впустить! Она чисто как младенец плакала. Ну, я и подумала, что вреда от нее не будет, если ее никто не заметит. У меня тут все удобно устроено… – Кухарка кивнула на наружную дверь, ведущую во двор. – Днем она гуляет, охотится. На глаза не показывается, умница моя! Ночью тихонько попросится, я ее впущу – она и сидит со мной, пока я занимаюсь стряпней. А чуть свет я ее выпроваживаю. Так у нас и заведено, второй год уже. – Выходит, днем она пробирается в дом, – сказала миссис Норидж. – Не может такого быть, хоть вы меня режьте. Это не Флаффи. Нету у нее такой привычки – в доме отираться. Да и что ей там делать? Кормить ее там не станут, и не приласкает никто. Гувернантка пожала плечами: – Кошки любопытны. А вы днем и вовсе спите. – Внизу на всех окнах стоят решетки. Как, по-вашему, Флаффи пролезла бы через них? А? То-то и оно. Нет, зря вы подозреваете нас с Флаффи. Она отлично знает, куда можно ходить, а куда нельзя. Я ей объясняла, что нельзя пугать наших хозяек. Она послушалась. Умница моя! Золотая девочка! Кухарка тихонько щелкнула языком, и кошка запрыгнула к ней на колени. – Поклянись миссис Норидж, что это не ты хулиганишь, – строго сказала Эйрин. Кошка негромко мяукнула в ответ. – Видите? Не она это! Миссис Норидж вернулась к себе в сомнениях. Казалось очевидным, что кухаркина питомица – источник всех страхов в поместье. Но что, если кошка и в самом деле днем не проникает в дом? Насчет решеток Эйрин сказала правду. Не так-то просто оказаться внутри. Дождавшись следующей ночи, гувернантка вновь пришла на кухню. Кухарка не удивилась, увидев ее. – Вот ваше молоко. Держите. Так и знала, что вы явитесь! Ну, а я, с вашего позволения, выпью кое-что покрепче! Из кармана фартука возникла фляга. – Эх и забористая вещь! Не хотите ли угоститься? – Благодарю вас, миссис О’Коннел… Кухарка замахала на нее руками. – Да какая я вам миссис! Называйте меня Эйрин. И не миссис я, а мисс, если уж на то пошло. Замужем отродясь не была и не собираюсь. Достанется мне любитель джина – и пропьет все мои сбережения! Нет уж! – Но ведь вы можете выйти за непьющего мужчину, – заметила миссис Норидж. Кухарка озадаченно уставилась на нее. – А какой в нем прок, в непьющем? Вот, помню, хаживал ко мне один вдовец, когда я еще жила в Норвиче… – Эйрин, – перебила миссис Норидж, – вам не встречались кошки с таким же окрасом, как у Флаффи? Кухарка замолчала. – Нет, не видала, – сказала она наконец. Придвинула к себе шарики теста, расстаивавшиеся перед выпечкой на доске, и принялась начинять их орехами. Миссис Норидж наблюдала за ней. Что-то кухарка подозрительно немногословна… – А котята? – вдруг вырвалось у нее. Эйрин метнула в нее быстрый взгляд и тут же опустила глаза. – Какие еще котята? – Флаффи приносила котят? Кухарка шмыгнула носом. – Эйрин! – Ну, разродилась полгода назад, – неохотно сказала она. – Один всего был котенок. Точь-в-точь как она. Определенно, сегодня из ирландки приходилось выцеживать каждый ответ по капле. – Что с ним стало? – Ну, мне-то он был не нужен, – криво усмехнулась кухарка. – Утопила я его в ведре. Вот и вся недолга. На следующее утро Лорин объявила, что хочет показать всем очередное творение. – Вчера я закончила лучшую свою картину! – скромно сказала она. – Мне хотелось бы услышать, что вы о ней скажете! Эстер в испуге поставила на стол чашку кофе. – Ох, милая… Я в последнее время просмотрела столько картин, что у меня нарушилось восприятие цвета. Клянусь, от меня не будет пользы! – Но вы их уже позабыли. Миссис Эббервиль в ответ рассмеялась и переглянулась с сестрой. – Вы смеетесь надо мной? – Лорин покраснела. – Что ты, дорогая! Нет, мы смеемся над моей ужасной памятью. – Разве у вас плохая память? – Я не сказала «плохая», я сказала «ужасная». Я никогда ничего не забываю. Даже сны! У нормальных людей они выветриваются из головы самое позднее к вечеру, а я могу мучиться годами. Они хранятся у меня вот здесь. – Эстер легонько постучала себя по виску. – А я бы с радостью посмотрел вашу новую картину, Лорин, – стеснительно сказал Реджинальд. – Правда, я ничего не понимаю в живописи… – Ну, а я и подавно! – вмешался полковник и стукнул ложечкой по яйцу. – Но тоже хочу взглянуть! Миссис Эббервиль погрозила Реджинальду пальцем: