Что уйдёт солдат из дому, А война домой придёт. Что пройдёт она потопом По лицу земли живой И заставит рыть окопы Перед самою Москвой. Что ты знал!.. – А ты постой-ка, Не гляди, что с виду мал, Я не столько, Не полстолько, — Четверть столько! — Только знал. – Ничего, что я в колхозе, Не в столице курс прошёл. Жаль, гармонь моя в обозе, Я бы лекцию прочёл. Разреши одно отметить, Мой товарищ и сосед: Сколько лет живём на свете? Двадцать пять! А ты – кисет. Бородач под смех и гомон Роет вновь труху-солому, Перещупал всё вокруг: – Без кисета, как без рук… – Без кисета, несомненно, Ты боец уже не тот. Раз кисет – предмет военный, На-ко мой, не подойдёт? Принимай, я – добрый парень. Мне не жаль. Не пропаду. Мне ещё пять штук подарят В наступающем году. Тот берёт кисет потёртый, Как дитя, обновке рад… И тогда Василий Тёркин Словно вспомнил: – Слушай, брат, Потерять семью не стыдно — Не твоя была вина. Потерять башку – обидно, Только что ж, на то война. Потерять кисет с махоркой, Если некому пошить, — Я не спорю, – тоже горько, Тяжело, но можно жить, Пережить беду-проруху, В кулаке держать табак, Но Россию, мать-старуху, Нам терять нельзя никак. Наши деды, наши дети, Наши внуки не велят. Сколько лет живём на свете? Тыщу?.. Больше! То-то, брат! Сколько жить ещё на свете, — Год, иль два, иль тащи лет, — Мы с тобой за всё в ответе. То-то, врат! А ты – кисет…