Полицейский кивнул. – Благодарю за виски, – сказал он. – Я также очень рад! Было приятно познакомиться с вами, господин комиссар, – сказал Иоганн дружеским тоном, от которого, однако, у Рата по спине пробежала струя холодного пота. – Но при нашей следующей встрече я жду более тесного сотрудничества. Это походило на угрозу и, видимо, ею и являлось. *** Иногда он все же сожалел, что у него не было машины. Световая реклама на «Плазе» между тем погасла, и стоянка такси на Кюстринерплац выглядела столь же осиротелой, как банковское хранилище после налета братьев Засс[27]. Поезда уже не ходили. Хорошо, что Гереону не нужно было утром идти в Управление. Теперь ему предстояла работа только вечером, когда состоится операция «Ночной сокол». «Венускеллер» он больше не будет включать в список. Никто не должен знать, где он провел сегодняшний вечер. При полицейской облаве до Марлоу они все равно не доберутся, а смогут заполучить только его марионетку Зебальда. Но хуже было то, что Марлоу поймет, кому он обязан этим налетом фараонов в синей униформе. Ближайшая стоянка такси была у Силезского вокзала. У Рата не было иного выхода, и он отправился в путь, подняв воротник пальто и сунув руки глубоко в карманы. На площади свистел пронизывающий ветер, и казалось, что приближается гроза. Он попытался соединить воедино фрагменты паззла. Лана Никорос, она же графиня Светлана Сорокина, рассказывает своему возлюбленному Алексею Кардакову о золоте своей семьи. Они решают нелегально доставить золото в Берлин, как это обычно бывает, когда речь идет о такой огромной сумме. Для этой цели они используют русского курьера по имени Борис. Почему курьера? Что он привез в Берлин – золото или только какое-то сообщение? И почему с ним все это произошло? Курьер умирает после того, как начинает искать в чужом городе Алексея Кардакова. Похоже, что он за что-то злился на него. За что? Может быть, тот обманул его? Затеял свою собственную игру, как выразился Марлоу? Во всяком случае, Кардаков и графиня исчезли, едва лишь появился их соотечественник. Может быть, они лишили Бориса его заслуженного вознаграждения? Устранили соучастника? И потом скрылись, прихватив золото? Бред, подумал Гереон. Чтобы перевезти такое количество золота из Советского Союза в Германию, одного помощника недостаточно. Они нужны и в России, и в Германии. Откуда Марлоу знает о золоте? Случайно? Может быть, проговорился Кардаков? Или он сознательно втянул в это короля преступного мира? Каким-то образом ведь нужно превратить такое количество золота в наличные деньги! Такое возможно только в том случае, если имеешь какие-то связи. Связи, которыми располагает Марлоу. А в России? Там у Сорокиных еще есть друзья. О чем говорил офицер рейхсвера у Бруно? О коммунистических отщепенцах, которые называли себя «Красной крепостью». Может быть, Кардаков был одним из них? Почему бы и нет? Писака… Какой-то шум вырвал полицейского из раздумий. Он остановился и прислушался. Ничего не слышно. Рат огляделся. Уличные фонари бросали такой скудный свет, что стены домов были почти погружены в темноту. Не было видно ни души. Пошел дождь. Мокрый тротуар отражал слабый свет. Когда комиссар пошел дальше, ему показалось, что он опять услышал какие-то звуки, напоминавшие эхо его шагов. Он не стал вновь останавливаться, будучи уверен, что его кто-то преследует. Кто-то шел за ним и не хотел, чтобы Гереон его заметил. Этот квартал не считался безопасным. Тем более в это время суток. Полицейский ощупал свой левый бок. Его маузер снова был в кобуре – китаец вернул его, как приказал Марлоу, вместе с его удостоверением и фотографиями. На следующем перекрестке Гереон неожиданно свернул вправо, хотя вокзал был уже в непосредственной близости. Он хотел удостовериться в своих предположениях. Эхо исчезло. Рат увеличил темп, а потом резко остановился и обернулся. По-прежнему никого не было видно. При этом фасады домов были настолько погружены в темноту, что если идти близко к стенам, то различить силуэты прохожих практически невозможно. Комиссар дошел до следующей улицы и снова сделал крюк, после чего нырнул во двор у ближайшего арочного въезда. Его преследователь тоже перешел на осторожный шаг и остановился на долю секунды позже. И снова Рат услышал искусственное эхо своих шагов. Он стал вслушиваться в ночь. Стучали капли дождя, которые стекали с водосточных желобов и оконных отливов на асфальт, и вместе с этим ему казалось, что он слышит также шум шагов по булыжной мостовой. Этот шум был совсем тихим, но полицейский уловил его. Его преследователь не отставал. Рат прошел дальше в глубину двора, постоянно держа в поле зрения въезд во двор. Ему надо было спрятаться и застать своего преследователя врасплох. Он огляделся. Это был не обычный двор. В сумеречном свете фонарей, освещавших его, Гереон разглядел строительное ограждение – за ним, очевидно, возводилось новое здание, а перед ним стоял строительный вагончик. Комиссар еще раз бросил взгляд на въезд во двор, в котором пока еще не обозначился силуэт преследователя, а потом повернулся и, пройдя несколько шагов, оказался в тени вагончика. Отсюда ему великолепно была видна арка. Снова пошел дождь. Рату не пришлось долго ждать – вскоре он увидел его. Увидел тень мужчины в пальто и шляпе. Это была не какая-то кепка, а самая обычная шляпа с широкими полями по последней моде. Кто это? Один из людей Марлоу? А может, доктор М. послал за ним Бенно или другого столь же благожелательного приятеля? Мужчина остановился. Наверное, размышлял, стоит ли ему заходить в арку. Потом он все же прошел вперед, все так же медленно и осторожно, прижимаясь к стене дома и постоянно оглядываясь по сторонам. Гереон немного расстегнул пальто и пиджак и отстегнул кнопку на плечевой кобуре. Он подождал, пока мужчина войдет во двор, и снял предохранитель на маузере, после чего с вытянутым вперед оружием вышел из тени строительного вагончика. – Вы ищете меня? Незнакомец остановился – сюрприз удался. Он повернул голову, будто размышляя, может ли еще скрыться, а потом молча подошел ближе. – Стоп! Не двигайтесь! Рат направил на него пистолет. Незнакомец стоял всего в нескольких шагах от него. Он был не очень высокого роста. Во всяком случае, это был не Бенно. – Итак, объясните мне спокойно, почему вы меня преследуете… Мужчина ничего не ответил. Вместо этого он сделал еще один шаг вперед. – Стоять, я сказал! Голос комиссара стал громче. Незнакомец по-прежнему молчал, но, по крайней мере, остановился. – Мы можем побеседовать и в Управлении, если здесь вам не очень уютно, – сказал Рат. – Тогда вам не придется беспокоиться о том, где провести ночь. Он все еще не мог разглядеть глаз незнакомца в тени от полей его шляпы, но при слове «Управление» узкий рот этого человека слегка дернулся. Это была всего лишь угроза – Гереон не собирался на полном серьезе доставлять его на Алекс. А потом у него мелькнула мысль, что его просто заманили в ловушку. Внезапно полицейский услышал позади себя какой-то лязг и звук, похожий на легкий взрыв. Он инстинктивно повернул голову, но вокруг не было ни единого человека – лишь белая шипящая лужа на мостовой и красно-коричневые блестящие осколки. А еще Рат услышал, как наверху захлопнулось окно. В тот же самый момент на него набросились. Комиссар почувствовал это еще до того, как это произошло, но было слишком поздно. Крепкая рука схватила его за правое предплечье и рванула его в сторону, повернув дуло пистолета вниз. Рат потерял равновесие и упал на землю. Это происходило так медленно, что казалось, будто время превратилось в густую тягучую кашу. По ощущениям Гереона, прошли минуты, прежде чем он упал на мокрые камни. Уже при падении раздался выстрел. Это был рефлекс. Он просто нажал на спусковой крючок. Не целясь. Не понимая толком, что случилось. Выстрел был оглушительно громким. Вместе с ним полицейский услышал громкий металлический звук, похожий на гонг, а потом щелчок срикошетившей пули. Рат падал бесконечно долго и чувствовал, как ослабевала вцепившаяся в него рука. Его преследователь упал на землю, а рядом с ним распластался и он сам. Гереон быстро встал на ноги, готовый к следующей схватке. Он все еще держал в руке маузер. Теперь он снова мог целиться и контролировать свое боевое оружие. Но его противник лежал, не двигаясь. Шляпа слетела у него с головы и открыла лицо, которое было незнакомо Рату. Довольно тонкие губы, кривой нос, что свидетельствовало о многочисленных ударах, широко раскрытый глаз… Только один. Там, где должен был находиться второй глаз, зияла темная, с влажным блеском впадина. В скудном свете фонаря кровь, которая текла тонкой струйкой по бледному лицу, казалась почти черной. Некоторое время Рат стоял и держался за правое ухо, которое болело и гудело. Только сейчас он понял, что произошло. Или попытался понять. Неужели из-за адской смеси алкоголя, кокаина и адреналина эта сцена показалась ему сюрреалистичной? Но нет, она произошла наяву. Она была ужасающе реальной. Он тронул труп ногой. А потом рядом со своей ногой он увидел что-то, отливающее металлическим блеском, и чуть было не рассмеялся. Крышка канализационного люка! Самая обычная крышка канализационного люка, через которую стекает дождевая вода с мощеной поверхности двора, стала злым роком для его противника. Как в бильярде: угол падения равен углу отражения. Как будто кто-то ударил по стеклу, и за ним только сейчас открылась истинная картина – так и Гереон вдруг осознал, что стоит здесь рядом с трупом. Рядом с человеком, которого убила пуля из его маузера. Кто поверит ему, если он расскажет всю эту историю? Здесь лежит труп, и господин комиссар по уголовным делам Гереон Рат, накачанный до отказа кокаином и алкоголем, утверждает, что все это чистое недоразумение. Ему стало ясно, что он никого не сможет в этом убедить. Он уже слышал, как адвокат задает ему вопросы: «Как вы сказали, почему вы приняли кокаин, господин комиссар? Ах, чтобы попасть к господину Марлоу? Очень интересно! А что вам было нужно от него? Что вы вообще забыли в ночное время в этом печально известном преступном квартале?» На этот раз ему в суде дешево не отделаться. Не говоря уже о прессе. Полицейский, который стреляет в человека в состоянии наркотического опьянения – такого заголовка Кохштрассе ждала еще со времен отречения кайзера от престола. Гереон огляделся. Все окна были по-прежнему темными. Но как минимум один человек наблюдал за произошедшей борьбой. Рат стал рассматривать коричневые осколки. От белой пены в луже не осталось и следа – лишь несколько пузырьков вспучивались на поверхности какой-то жидкости. В нос полицейскому ударил знакомый запах. Рядом с мокрыми осколками лежал металлический хомут с фарфоровой пробкой. Бутылка пива. Какой-то страдающий бессонницей любитель поглазеть в окно от страха уронил с подоконника бутылку пива. И этот человек был свидетелем! И что? Никакой паники! Выстрел в этих местах – обыденное дело. Никто не захочет связываться с ненавистными полицейскими только потому, что стал свидетелем перестрелки. Все это Рат внушал себе, как ребенок, который не хочет верить в привидения и тем не менее боится темноты. При мысли о том, что за ним могут наблюдать из одного из этих черных окон, он невольно еще глубже надвинул на лоб шляпу. А потом в его мыслях наступила полная ясность: он точно понял, что должен делать. Комиссар совершенно спокойно убрал оружие и обследовал карманы убитого. Он отпрянул назад, когда что-то кольнуло его в палец. Это был значок-булавка, который его противник носил в пальто. Больше не было ничего – ни оружия, ни бумажника. Только небольшой стилизованный стальной шлем. Рат бросил его в водосток, а затем застегнул пальто преследователя до самого верха, надел ему на голову шляпу и потащил его за воротник. Дождь усилился, когда он притащил неожиданно тяжелое тело к строительному заграждению и стал искать там лаз. В таких местах всегда существовал лаз, Гереон знал это с детства, когда у них с друзьями это превратилось в своего рода спорт – они проникали на какую-нибудь стройку в Клеттенберге и играли там. Здесь он тоже довольно быстро нашел свободно болтающуюся доску. Ему пришлось воспользоваться и соседней доской, чтобы расширить лаз и протащить в него труп. Оказавшись внутри, полицейский огляделся. Строительство на площадке только начиналось: был залит фундамент и установлена донная плита. Рат спустился в котлован и проверил бруском жесткость цемента. Он еще не затвердел. Они залили его, должно быть, только сегодня. Гереон сбросил тело в котлован и взял из строительного вагончика лопату. Для этого ему пришлось взломать замок, который он потом вытер своим носовым платком. У него ужасно пересохло во рту, и он чуть было не взял бутылку пива из ящика, который стоял неподалеку, рядом с ржавым велосипедом у стены, но пересилил себя. Лучше он подставит язык под дождь, который с шумом лил на землю. Как в дурмане он проделал в свежем цементе канаву, положил туда тело и снова забросал его раствором, а остатки цемента распределил по поверхности. Потом комиссар отнес лопату назад в вагончик и вытер ее ручку носовым платком. Он протер все, чего касался, даже болтающиеся доски в заграждении, когда вылез со строительной площадки. Кажется, он все предусмотрел. Гереон наделся, что кровь во дворе до утра смоет дождь, наблюдая, как вода смешивается с темной жидкостью и гонит ее в водосток. Затем Рат осмотрел себя. Его темное пальто блестело от дождевой воды, грязное, заляпанное цементом. Он попытался оттереть пятна, но это было бессмысленно – он только еще больше размазывал их по ткани. В таком виде он не мог сесть ни в одно такси, так что полицейский опять отправился к вагончику, который все равно был взломан, вытащил велосипед и проверил его. Заднее колесо было прилично спущено, но для его целей сойдет. Гереон еще раз обвел взглядом темные окна, которые выходили во двор. Он не был уверен, что его никто не видел, но не сомневался, что в этой темноте никто не различит его лицо под тенью, падающей от полей шляпы. Даже если здесь и живет кто-то, кто любит пообщаться с полицией. Он вывел велосипед через въездную арку. На улице по-прежнему не было ни души. Комиссар разбежался и прыгнул на велосипед, который затрясся по булыжной мостовой. Если его сейчас не остановят его коллеги, потому что он едет без света, то примерно через полчаса он будет на месте. Часть II Инспекция А 11 мая – 21 мая 1929 16 Дождь все еще барабанил по крыше автомобиля. Потом эта барабанная дробь превратилась в шелест. Дверца машины открылась, и мужчина, несмотря на свое массивное тело, неожиданно легко опустился на обитое черной кожей заднее сиденье – должно быть, ему помог Лян. Дверца захлопнулась с сильным лязгом и откроется теперь, только когда этого захочет Иоганн Марлоу. Через постоянно меняющийся рисунок дождевых капель на лобовом стекле доктор М. видел темное пальто Ляна Куэн Яо, который остался на улице под дождем. Марлоу молча посмотрел на своего гостя. Мужчина накинул на плечи плащ, на котором дождь оставил темные следы, а под плащом на нем была только пижама. Его серое лицо было покрыто щетиной, а глаза свидетельствовали о том, что он мало спал. В машине распространялся запах алкоголя, пота и дождя. Несмотря на усталость, его глаза испуганно бегали взад и вперед, а голос пытался переиграть страх и поэтому звучал слишком решительно. – Что это значит? Почему ваш китаец поднимает меня с постели среди ночи? В шесть часов утра я должен быть на Алексе. Мне надо выспаться! Иоганн достал сигару толщиной в палец и, сохраняя полное спокойствие, обрезал у нее кончик. Прежде чем ответить, он дождался щелкающего звука ножниц для сигар. Его гость уже однажды видел, для чего еще с успехом может использоваться такой инструмент. – Сегодня ко мне приходил один из твоих коллег, и у меня возник вопрос – почему я об этом ничего не знал, – сказал Марлоу, не отрываясь от своих манипуляций с сигарой. – Что? Я не имею об этом понятия. Никаких официальных визитов не было. Зачистка ведь назначена только на завтра… – гость запнулся и исправился, посмотрев на часы, – …на сегодняшний вечер.