Газетные фотографы сначала заартачились и не хотели называть свои имена, опасаясь проблем с полицией. Но полицейские не конфисковали ни одной камеры, боясь спровоцировать скандал: Цёргибель самолично пригласил прессу на похороны Йенике. Рат, как и Геннат, тоже мало верил в то, что какая-нибудь газета напечатает фото разложившегося трупа. Проявленные пленки, которые попадут в редакции, исчезнут в шкафу с запрещенной литературой. Но благодаря им пресса, по крайней мере, добьется одного: берлинская полиция не сможет отказаться обсуждать это дело. Фотографии поведали каждому полицейскому репортеру интересную историю: в свежевырытой могиле, приготовленной для убитого оперативника Штефана Йенике, сегодня утром лежал труп, и этим трупом оказался недавно объявленный в розыск предполагаемый убийца Алексей Кардаков. Этой информацией с добавлением нескольких подогретых фактов, опубликованных неделей раньше, находчивый журналист мог бы заполнить всю титульную страницу – для этого ему не потребовалась бы никакая пресс-конференция и никакая эксклюзивная информация болтливого полицейского. Так или иначе, бессмысленно пытаться скрывать событие, свидетелями которого стало столько народу, и Цёргибель тоже должен был это понимать. Между тем служба сохранности следов закончила свою работу в могиле, и ассистент по уголовным делам Рейнгольд Грэф опустил фотоаппарат и сделал несколько снимков с близкого расстояния. Грэф тоже обвязал лицо носовым платком и, кроме того, до самых глаз поднял воротник пальто. Рат сомневался, что это что-то даст. Ассистент был почти таким же бледным, как и сам труп. Сотрудник отдела криминалистической техники показал Геннату, что он обнаружил в карманах пиджака Кардакова: на удивление хорошо сохранившийся пакетик с кокаином, значок члена общества «Беролина» и желтый паспорт, действительный до 16 мая 1929 года. Эрнст стал листать паспорт, воспользовавшись носовым платком, чтобы не оставить отпечатков пальцев. – Н-да, вот мы и нашли вашего убийцу, господин Рат, – сказал он. – К сожалению, выглядит он достаточно мертвым. Допросить его, увы, не удастся. Гереон молча и смиренно кивнул. Геннат отреагировал на возникшую ситуацию относительно мирно. Взгляды коллег сначала были более беспощадными. Труп Кардакова вконец опозорил нового следователя по расследованию убийств Гереона Рата перед собравшимися сотрудниками Берлинской полиции. Мужчина, которого Рат считал убийцей и объявил в розыск, сам, очевидно, оказался жертвой насильственного преступления. – Когда он был убит? – спросил Эрнст. – Примерно три недели тому назад, – сказал один из криминалистов. – Я бы сказал, что наш труп выглядел примерно так же, как этот, – заметил Геннат. Точно такая же мысль пришла и в голову Рату. Кардаков был не убийцей, он был жертвой. Жертвой того же самого убийцы, на совести которого был и Борис. Гереон понял это в тот самый момент, когда узнал труп и увидел жуткие повреждения на его руках и ногах. – Мне кажется, объявление в розыск было несколько поспешным, господин советник, – сказал он. Геннат кивнул. – Но еще более поспешным было без каких-либо доказательств подозревать этого человека в убийстве. С этим трупом вы еще хорошо отделались! Представьте себе, что бедный парень был бы жив и просто на пару недель уехал бы на Балтийское море, а вернувшись, был бы арестован на Шецинском вокзале полицией, а его портрет красовался бы во всех газетах. Нечто подобное попахивает злонамеренной клеветой! И вы бы несли ответственность за это, господин комиссар! «Не я один, еще и начальник полиции», – подумал Гереон. Цёргибель проигнорировал протесты Генната, распорядился объявить Кардакова в розыск и обратился к общественности с теорией Рата. Значит, начальник полиции сегодня тоже осрамился. И Рат уже знал, что Сушеный Лук ему этого не простит. Он приобрел много врагов в «замке». Излишне много. Бём стоял позади него рядом с Кронбергом и несколькими сотрудниками отдела криминалистической техники – чуть в стороне, возле кладбищенской стены. Похоже, он отошел туда не столько для того, чтобы удалиться от источника зловонного запаха, сколько для того, чтобы держаться подальше от Рата. «Для Бёма я тоже разлагающийся труп», – подумал Гереон. Точнее говоря, у него больше не было ни одного друга на Алексе. Последний, кого он считал таковым, оказался худшим из всех. Дядя. Бруно Вольтер. Нерезкое красное цветовое пятно на краю его поля зрения заставило его поднять глаза. В самом деле! Она пришла! Шарли! В своем красном платье она шла по кладбищу, мимо одетых в черные костюмы мужчин. В одной руке девушка держала сложенный зонт, а в другой – блокнот. У Рата кольнуло в груди, когда он заметил, как она быстро смерила его взглядом, а потом прошла мимо него. Шарлотта направилась к Геннату, даже не посмотрев на Гереона, не говоря уже о приветствии. Тем более сердечно поздоровалась она с советником по уголовным делам. – А, фройляйн Риттер, – сказал Будда приветливо, насколько это было возможно в данной обстановке, – хорошо, что вы пришли! – Он сразу отправил ее к Кронбергу, который стоял сзади, у стены, и что-то обсуждал с Бёмом. – Запишите сначала сведения службы обеспечения сохранности следов. Когда доктор Шварц сделает свою работу, мы обратимся к нашему другу. Шарли отправилась дальше, и Рат посмотрел ей вслед. Почувствовал ли Геннат напряжение между ними? Если и да, то Будда не подал виду. Он задумчиво смотрел на труп. – Если вы хотите знать мое мнение, то он мертв уже как минимум недели четыре, – заявил Эрнст. Доктор Магнус Шварц, который, наконец, прибыл вскоре после этого, подтвердил предположение Генната. Медик то и дело качал головой, обследуя труп Кардакова. Шварц, казалось, был единственным, у кого запах от разложения не вызывал таких неприятных ощущений. Он ни разу не проявил отвращения, пока занимался своим делом, находясь непосредственно возле трупа в вырытой могиле. – Похоже, его сначала закопали, а потом опять выкопали, – сказал он, выбравшись из ямы и стоя наверху рядом с оперативниками. – Но точнее вам, наверное, скажет служба сохранности следов. – Отчего он умер? – спросил Геннат. – Пока я вам не могу этого сказать, – пожал плечами Магнус Шварц. – Напрашивается параллель с другим исследованным мною трупом. Но, кажется, здесь есть и несколько явных отличий. Эрнст кивнул. – Вы имеете в виду дело, которым занимался коллега Бём, не так ли? – Он положил пальцы в рот и громко свистнул, а потом сделал знак старшему комиссару. Вильгельм все еще стоял с Кронбергом и Шарли у кладбищенской стены. Теперь он уже не мог избежать встречи с Ратом, поскольку его звал шеф. Бём подошел к Геннату, не удостоив Гереона даже взглядом. Причину этого он, похоже, уже обсудил с Шарлоттой. – Слушаю вас, господин советник, – прорычал Вильгельм. – Вам не мешало бы послушать, что говорит доктор Шварц, – сказал Эрнст. – В конце концов, речь идет о деле, которым занимаетесь вы. – Я не уверен, что это была моя идея – объявить в розыск этого мужчину, который гниет там, внизу! – Вы знаете, что я чрезвычайно ценю конкуренцию в моей инспекции, дорогой Бём, но она не должна отравлять производственный климат. Мы только выиграем от того, если будем работать сообща. – Произнося последнюю фразу, Геннат перевел взгляд с Бёма на Рата. – Я счел бы уместным, если бы вы оба подали друг другу руки, – продолжил Будда. – Вы ведь сегодня друг друга даже еще не поприветствовали. – Ах, в самом деле? – Бём протянул свою лапу, и Гереон пожал ее. Раз уж это необходимо… Примирение с Шарли было бы ему больше по душе. Он посмотрел в ее сторону, пока доктор Шварц продолжал свой доклад. *** Спустя полчаса Рат упустил свой первый шанс помириться с фройляйн Риттер. Геннат не только вынудил их пожать друг другу руки, но и отправил вместе на задание. Начальник инспекции откомандировал примерно двадцать сотрудников для опроса жителей Хайнрих-Роллер-штрассе, которая граничила непосредственно с кладбищем. Дом номер 17 должны были обходить именно Гереон Рат и Шарлотта Риттер. Но если это должна была быть миротворческая акция, то она совсем не заладилась. Сердце Рата сначала сделало скачок, когда Эрнст объявил об их совместном рейде, но он не понял, от чего – то ли от радости, то ли от волнения. Он уже испытывал некую эйфорию от того, что девушка была рядом, и уж тем более от ее прикосновения. Но потом ее поведение вновь его отрезвило. Шарли была холодной и сдержанной. Она шла рядом с ним, как совершенно чужой ему человек, почти ничего не говорила, а при необходимости упорно обращалась к нему на «вы». И делала она это не просто для того, чтобы сохранять видимость – это подсказывали Рату ее глаза. Каким жестким был ее взгляд! Нет. Конечно, она его еще не простила. – Какие у вас будут предложения, господин комиссар? – спросила стенографистка, когда они оказались с другой стороны кладбищенской стены перед пятиэтажным многоквартирным домом. Их коллеги уже давно исчезли в соседних домах. – Мы можем спокойно обращаться друг к другу на «ты», никто нас не слышит, – предложил Гереон, посчитав, что стоит сделать попытку помириться. – У меня нет желания получить проблемы на работе из-за того, что я слишком доверительно обхожусь с комиссаром. К тому же еще с таким, который этого не заслуживает. Шарлотта была юристом. И, очевидно, неплохим. – Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. Не могла бы ты меня, по крайней мере… – Я что-то не припомню, чтобы советник по уголовным делам поручал вам что-то обсуждать со мной, – перебила девушка Рата. Он не стал предпринимать вторую попытку. Раз уж она так хотела! Он тоже умел быть бесчувственным. – Хорошо. Чтобы не возникло опасности возникновения между нами слишком доверительных отношений, я предлагаю опрос свидетелей производить отдельно друг от друга. Вы возьмете на себя одну половину квартир, а я другую. Гереон тоже стал обращаться к стенографистке на «вы», но у него не возникло ощущения, что это задело ее. Его такое обращение раздражало гораздо больше. – Как будет угодно, господин комиссар, – кивнула Риттер. – Тогда берите два верхних этажа, а я – три нижних. Девушка ничего не ответила, и ее стройные ноги устремились вверх по лестнице. Рат посмотрел ей вслед, пожал плечами и принялся за работу. Он завершил ее довольно быстро. Из квартир, расположенных на первом этаже, ничего нельзя было увидеть через кладбищенскую стену, да и другие жильцы не заметили ничего особенного – ни комендант, ни учитель, который жил в квартире напротив. А в квартирах, расположенных выше, никого не было дома, кроме Эльфриды Гэде, глуховатой пожилой дамы со второго этажа. У фрау Гэде, правда, лоджия выходила на кладбище, но она была занята только своими бесчисленными кошками, которые бродили по всем комнатам. Это продолжалось до тех пор, пока Рат не понял, что Эльфрида не только глуха, но и почти слепа. Комиссар вздохнул с облегчением, когда вышел из пропахшей кошачьей мочой квартиры. Успешная операция! Он спустился вниз по лестнице, вышел на улицу и огляделся. Шарли еще не было. Слева, рядом с многоквартирным домом, на углу здания из красного кирпича стояли Плих и Плюх. У каждого в руке была сигарета. Рат направился к ним, тоже доставая пачку «Оверштольца». Оба его коллеги как минимум не удалились при его приближении. – Вы тоже уже закончили? – спросил Гереон, убирая пачку с сигаретами. – Это школа, – сказал Червински, – и во всем огромном здании проживают только комендант и его жена. – Он глубоко затянулся. – Оба ничего не видели. – На мой взгляд, это сумасбродная затея, – добавил Альфонс Хеннинг. – Что должны были увидеть люди здесь, на улице? Тот, кто бросил труп в могилу, прошел через кладбище. Если бы он перелезал через стену, это привлекло бы немало внимания. Тем более с трупом. Кроме того, это должен быть кто-то, кто знаком с персоналом кладбища, тот, кто знал, что здесь сегодня должен быть погребен полицейский. – Это знал весь город, об этом было написано в каждой газете, – возразил Рат. – А на кладбище Георгиенфридхоф сегодня утром было не так много свежих могил. – Странная история, – продолжил Хеннинг. – Почему кто-то бросает старый труп в свежую могилу полицейского? – В самом деле, поразительно, – согласился Гереон. Несомненно, убийца не без причины подбросил труп Кардакова на всеобщее обозрение. Может быть, для того, чтобы посадить в лужу начальника полиции? Или Рата? И сделал ли это вообще сам убийца – или кто-то другой поместил труп в могилу Йенике? Казалось, что все это было выставлено напоказ – кокаин в кармане пиджака, паспорт… И потом, значок общества «Беролина». Не был ли здесь замешан Марлоу? Возможно, кто-то хотел сказать этим полиции, что обоих русских отправил на тот свет Марлоу или Красный Хуго. А может быть, враждебное объединение, которое хотело доставить «Беролине» неприятности. И при этом оно лишь воспользовалось возможностью, чтобы выставить полицию на посмешище. Общество «Северные пираты» было как раз не в лучших отношениях с «Беролиной». Может быть, можно будет выудить что-то там? Трое мужчин докурили свои сигареты. Рат решил вернуться на кладбище вместе с Хеннингом и Червински. Он не обязан дожидаться Шарли, чтобы она потом отделала его, как последнее дерьмо. Это, конечно, не совсем любезно с его стороны, но ему было все равно. Несмотря на то что трое полицейских потратили какое-то время на перекур, они все равно оказались первыми, кто явился к Геннату. Информации они добыли немного. Тем не менее один мужчина из дома 19 видел, как утром двое мужчин тащили по главной аллее кладбища тележку, но точного времени, когда это произошло, он не помнил. Постепенно возвращались другие сотрудники полиции, в том числе и те, кто допрашивал персонал кладбища. Будда терпеливо выслушивал все отчеты. Он почти ничего не записывал. Все вокруг знали о его феноменальной памяти. Постепенно они получили четкую картину того, что произошло. Накануне садовник кладбища вырыл одну-единственную могилу, и это была могила Йенике. Сегодня около десяти часов, как уверял этот мужчина, в могиле еще не было трупа, так как он еще раз проверил бруски, на которые должны были установить гроб. Следовательно, мужчины – если это были те двое, которых видел свидетель – сделали свою работу в это время. Хоть что-то, от чего можно оттолкнуться. Шарлотта вернулась с Хайнрих-Роллер-штрассе только вместе с последними полицейскими. Она шла рядом с Райнхольдом Грэфом, смеясь и оживленно болтая. Неожиданно Рата охватило чувство ревности, и у него болезненно закололо в груди. «Черт подери! – подумал он. – У тебя и так достаточно проблем, зачем они тебе еще от этой женщины?! Забудь Шарли, выкинь ее из головы! Не позволяй так с собой обращаться!»