На данном этапе полиция завершила свою работу. Некоторые сотрудники уже отправились назад в «замок», чтобы написать отчеты, а двое агентов похоронного бюро достали тело Кардакова из могилы, осторожно уложили его в цинковый гроб и повезли к выходу на Грайфсвальдерштрассе, где их уже ждал автомобиль для перевозки трупов. Странная последовательность, подумал Рат, наблюдая за мужчинами. Из могилы – в труповозку. Обычно покойники проделывают обратный путь. *** Гереон предчувствовал скандал. Когда он вернулся в «замок», Эрика Фосс уже ждала его с сообщением. – Господин начальник полиции хочет с вами поговорить, господин комиссар. Рат знал, что это не будет обычная беседа, и оказался прав. Таким разъяренным он толстяка никогда еще не видел. Цёргибель выскочил из-за письменного стола и стал ходить по кабинету взад и вперед. Его голос поднялся до самых высоких тонов. Дверь в приемную была закрыта, но Гереон знал, что Дагмар Клинг слышит каждое слово, если в кабинете говорят достаточно громко. А Карл говорил именно так. – Вы вообще имеете представление, в какое положение меня поставили?! Инстинкт подсказывал Рату, что сейчас лучше вообще ничего не говорить, и он решил довериться этому инстинкту. – Вы выставили меня и всю Берлинскую полицию на посмешище! На посмешище перед всеми! Провинившийся полицейский по-прежнему молчал. Пусть Сушеный Лук перебесится. По крайней мере, теперь уже никто не упрекнет Гереона в том, что начальник полиции – его лучший друг. – Мы объявляем человека в розыск, рассматриваем его как главного подозреваемого в деле об убийстве, а мужчина оказывается сам убитым, причем еще раньше, чем его жертва! Как это выглядит?! – Прошу прощения, господин начальник полиции, но я не помещал туда труп! – Еще только этого не хватало! Но вы, дорогой господин Рат, пустили весь полицейский аппарат по ложному следу! Мы задействовали огромные силы, ведя розыск человека, который вот уже несколько недель мертв! Все газеты опубликовали его фото. Так же, как сейчас они все настрочат эту невероятную историю. Какой еще сюрприз вы нам приготовили? Какой еще труп всплывет следующим? Может быть, графини? Гереон пожал плечами: – Я надеюсь, что нет, господин начальник полиции. – Вы обязаны, черт подери, надеяться! Мой дорогой комиссар, я не знаю, понятно ли вам это. Но если бы вы не были сыном Энгельберта Рата, вы бы уже сейчас могли собирать свои вещи и отправляться в уголовный розыск в Кёпеник! Там как раз есть вакансия. И там вы могли бы заниматься отловом убежавших кошек. И благодарите бога, что я не отправляю вас на всю оставшуюся жизнь вытирать пыль в камеру вещественных доказательств! Как просто было, однако, впасть в немилость у Цёргибеля! Еще вчера Гереон Рат был восхваляемым героем, тем, заслугами которого так восторгался начальник полиции. А сегодня он уже слыл идиотом в своей профессии, который нес личную ответственность за то, что Карл «прославился» в прессе. – Я сделаю все возможное, чтобы исправить ситуацию, господин начальник полиции, – пообещал комиссар. – Исправить? Как вы намерены ее исправить? Это смешно! Рат понимал, почему Цёргибель был так разгневан. На следующей неделе СДПГ наметила провести в Магдебурге съезд, и начальник Берлинской полиции должен был выступать перед своими однопартийцами и отчитаться по поводу кровавых майских беспорядков и вообще по безопасности и порядку в столице империи. Лозунгами, которые он в последнее время провозглашал, Цёргибель не произвел на своих товарищей никакого эффекта. И теперь еще эта история на кладбище! Неслыханный позор! Утрата авторитета! Карл просто опасался, что социал-демократы накинутся на него. – Я всего лишь хотел этим сказать, господин начальник полиции, что, если я как-то могу вам помочь, я готов сделать это. Дайте мне, по крайней мере, шанс, – попросил Гереон. – Я дам вам еще один-единственный шанс, дорогой господин Рат, и советую вам его использовать: найдите мне, наконец, виновного, который ответственен за эти жуткие преступления и который так нагло водит полицию за нос. Чтобы мы в конце концов забыли об этом чудовище. Я хочу получить результаты не позже, чем через пять дней! – Это слишком короткий срок, господин начальник по… – Если вы хотите сохранить ваше место в инспекции А, вам должно хватить этого времени! – Вообще-то этим делом занимается старший комиссар Бём, и советник по уголовным делам Геннат… – Как вы это организуете, мне абсолютно безразлично! Если Бём не хочет, чтобы вы этим занимались, тогда работайте самостоятельно. Вы ведь умеете это делать так успешно! – Цёргибель снова сел за свой письменный стол и указал Рату на дверь. – Вы можете идти! Принимайтесь за работу! Когда вы в следующий раз войдете в эту дверь, вы должны представить мне какие-то результаты. Например, убийцу. И на этот раз, пожалуйста, с вескими и удовлетворяющими требования суда доказательствами! Надеюсь, мы поняли друг друга? Рат кивнул и открыл дверь. Да, он понял. И он был уверен, что и Дагмар Клинг поняла каждое слово. *** Доктор Шварц работал поспешно, как никогда. Даже протокол вскрытия по делу Йенике он подготовил не так быстро, как по делу Кардакова. У Гереона слипались глаза, и он мучился медицинскими терминами. Было уже поздно. Комиссар зажег сигарету, чтобы взбодриться. Пепельница, стоявшая перед ним на небольшом столике в кабинете Генната, уже переполнилась окурками. Они с Буддой были единственными, кто еще оставался в инспекции А. Последней ушла Трудхен Штайнер. Прежде чем попрощаться, секретарша принесла им вечерние газеты. Случай на кладбище Георгиенфридхоф почти все издания преподнесли как сенсацию. Ни одна из газет не опубликовала фото трупа, но многие еще раз использовали фотографию Кардакова, разместив ее рядом со снимком могилы Йенике. В некоторых изданиях буйно разрастались спекуляции. Рат этого ожидал, Будда, очевидно, тоже. Отчеты, похоже, не вывели его из равновесия. Советник сидел за письменным столом, задумчиво попыхивая сигарой. – Вы не хотите пойти домой, господин комиссар? – Геннат, казалось, был серьезно обеспокоен. – Нет, господин советник. Я заварил всю эту кашу и хотел бы загладить свою вину. Если потребуется, я буду работать всю ночь, – ответил Гереон. – Мне не надо идти домой, у меня здесь есть кровать, – сказал Эрнст, – но я не могу разделить ее с вами. Рат засмеялся. – В этом нет необходимости, господин советник. Когда вы захотите спать, дайте мне знать. Я тогда возьму такси и поеду в гостиницу. – Вы все еще живете в «Эксельсиоре»? – Я все никак не сподоблюсь подыскать себе приличную меблированную комнату. – Напомните мне об этом завтра. Может быть, я смогу что-то для вас сделать! Насколько враждебно были настроены сейчас по отношению к Рату многие в «замке», особенно Бём и Шарли, настолько Геннат был к нему доброжелателен. Он четко дал понять, что комиссар ему нужен, потому что он хотел бы воспользоваться информацией по личности Кардакова, которой тот располагает. Пусть даже это однажды повело полицию по ложному следу. Тем не менее Будда верил, что Рат мог бы оказать им ценную помощь по делу Кардакова. Даже если Бёма это не устраивало. Гереон опять погрузился в протокол вскрытия. Странный отчет: вообще-то он ждал результата, аналогичного делу Мёккернбрюке, и у этого дела действительно было достаточно много параллелей с делом Алексея Кардакова, но кое-что имело неожиданные отличия. Как у Бориса, так и Кардакова причиной смерти являлись не повреждения. Вероятно, над обоими русскими потрудились одни и те же мастера пыток. Профессионалы, которые знали, как причинить боль, не вызвав увечьями смерть. И наркотики применялись в обоих случаях совершенно сознательно. Истязания и приведение в чувство попеременно. В случае удовлетворительных ответов обещание спасительной булеутоляющей инъекции. Это тоже помогало выудить у жертвы ответ – не только боль. В организме Кардакова Шварц также обнаружил следы героина, а кроме того, он, как и у Бориса, определил точки инъекций. Но смерть у Кардакова вызвали не наркотики. Этот мужчина умер, очевидно, от отравления цианистым калием. У него во рту доктор Шварц обнаружил остатки яда и, кроме того, осколки тонкого стекла, которые позволили сделать заключение о том, что Кардаков сам раскусил капсулу с ядом. Значит, самоубийство? Или его истязатели насильно запихнули капсулу ему в рот? Неужели они проделали то же самое и с Борисом? Была ли смерть от героина несчастным случаем? Случайной передозировкой? Два почти идентичных случая смерти. Только одна жертва погибла от передозировки героина, а другая – от раскушенной капсулы с цианистым калием. Дело казалось более загадочным, чем когда-либо. Геннат отложил газеты в сторону и стал повторно изучать отчет отдела криминалистической техники. – Как вы думаете, где был закопан наш друг, прежде чем его выкопали? – спросил он, пожевывая сигару. Рат тоже перед этим прочитал документ. В комьях земли на одежде трупа люди Кронберга обнаружили еловую хвою. А на кладбище Георгиенфридхоф не было елей. – Это указывает на лесную почву, вы так не считаете? – предположил Гереон. – Именно это я и подумал. Нужно осмотреть все хвойные леса в окрестностях Берлина. Может быть, нам удастся найти старую могилу. 29 Город как раз просыпался, когда Рат уже снова сидел за столом, уединившись в своем маленьком кабинете, как в келье. Геннат и в самом деле заночевал в Управлении. Гереон застал его за процессом бритья, когда хотел взять в кабинете Будды протоколы допросов. Кроме них двоих, в инспекции А не было еще ни души. Рат почти не спал – он серьезно воспринял угрозу Цёргибеля. В эти дни время было на вес золота. Комиссар еще раз страницу за страницей пропахал протоколы вчерашних допросов. Почти никаких ценных наблюдений. Разве только показания мужчины с Хайнрих-Роллер-штрассе, 19 о тележке, которую тащили по кладбищенской аллее двое мужчин. Свидетель утверждал, что она выглядела как обычная тележка для транспортировки трупа. Он мог об этом судить, так как уже много раз видел нечто подобное из своего окна. По глупости коллеги не спросили его, что лежало на тележке. Было понятно, что эти мужчины не могли быть сотрудники кладбища. Работающий там садовник рассказал, что они все, завершив приготовления для похорон Йенике, отправились на траурную церемонию в церковь Георгиенкирхе. Эти люди не каждый день присутствуют на торжественных похоронах полицейского. Тогда двое неизвестных должны были проникнуть в часовню кладбища, где обычно стоит тележка. Но часовня была закрыта, и следов взлома служба сохранности следов не обнаружила. Свидетель с Грайфсвальдерштрассе видел двоих мужчин, которые тащили по улице ковер. То тележку, то ковер – возможно, труп перегрузили. В каждом случае выбиралось средство для транспортировки, которое не бросалось в глаза в соответствующей ситуации. Оба свидетеля не усмотрели в своих наблюдениях ничего подозрительного, пока им через пару часов неожиданно не задали свои вопросы полицейские. Но никто из свидетелей не смог описать обоих неизвестных. Они были достаточно далеко. Двое мужчин в серых пальто и шляпах – в этом описание совпадало. Других деталей не было – ни черт лица, ни каких-либо особенностей. В отношении цвета волос свидетели тоже не были уверены. Протоколы допросов, проведенных Шарлоттой Риттер, Рат изучал наиболее скрупулезно. Они были написаны более подробно, чем его собственные, но какую-то особо важную информацию добыть ей, очевидно, тоже не удалось. В доме 17 по Хайнрих-Роллер-штрассе не было свидетелей произошедшего. Во всяком случае, тех, кого бы это как-то коснулось. В начале девятого пришла Эрика Фосс, которая была удивлена, увидев своего шефа в кабинете. – Обычно вы не приходите так рано, господин комиссар! – А вы, надеюсь, наоборот, фройляйн Фосс, – ответил Гереон. Не дожидаясь его просьбы, секретарша поставила перед ним чашку кофе. До сих пор он только курил, чтобы взбодриться, и был рад, увидев перед собой дымящуюся чашку. Он пытался упорядочить свои мысли, но ему это не удавалось. С одной стороны, потому что у них просто еще было слишком мало информации, чтобы создать из этого что-то толковое, с другой – потому что одна женщина постоянно занимала его мысли. Одна женщина, которая ничего там не потеряла. Милое узкое лицо, решительный рот, темные глаза, в которых можно было утонуть. А когда она улыбалась, на ее левой щеке появлялась ямочка. Если она улыбалась. Рат вышел из кабинета. Когда он принес протоколы допросов обратно Геннату, там уже царило оживление. Гертруда Штайнер была, конечно, на своем месте, а Хеннинг и Червински стояли вместе с советником у его письменного стола. Перед ними лежали карты города, на которых были отмечены лесные массивы. Эрнст дал оперативникам несколько коротких указаний, из которых Гереон заключил, что сегодня они начнут прочесывать леса вокруг города.