Проводя сеансы с Иэном, я иногда вспоминала о своей бывшей коллеге, женщине тридцати одного года, которая рассказала мне, что в возрасте от двадцати до тридцати лет меняла цвет волос так же часто, как и работу: ее волосы были ярко-пурпурными, когда она отвечала на звонки в спа-салоне, белокурыми, – когда она временно работала секретаршей, насыщенно-рыжими, – когда была тайным покупателем, каштановыми, – когда работала в детском садике. После обручения она мне призналась, что планирует бросить работу, заявив: «Я терпеть не могу своего босса. Мне нужно планировать свадьбу и медовый месяц, и скоро у меня появятся дети, поэтому мне какое-то время придется думать совсем о другом». Когда я спросила, как ее жених (учитель начальной школы) относится к роли единственного кормильца в семье, которая скоро начнет увеличиваться, она нервно пожала плечами. Думая об этой клиентке, я вспомнила также о женщине тридцати девяти лет, как-то сказавшей мне: «На этом этапе жизни я планирую работать, нанять детям няню и целый день не видеться с ними, поэтому мне необходима интересная и хорошо оплачиваемая работа. Но я не могу ее найти. В двадцать с лишним лет я совсем не думала о работе. После тридцати у меня появились дети. Мы нуждаемся в деньгах, поэтому мне необходима работа, но вы не поверите – я просто не могу ее получить. Я хожу на собеседования, а там на меня смотрят с недоумением: “Чем же ты занималась все это время?” Я очень сожалею о том, что когда-то в моей жизни не нашлось человека, который пояснил бы мне, что пора уже давным-давно задуматься о своем резюме». А еще я вспомнила одного клиента сорока четырех лет, жена которого недавно родила ребенка. Он сказал мне: «Знаете, если бы у меня был хороший психолог в двадцать с лишним лет, я начал бы карьеру еще до тридцати пяти, а семью завел бы после сорока. Если вы еще будете практиковать через двадцать лет, я отправлю к вам своего сына. Начинать нужно в возрасте от двадцати до тридцати лет». На протяжении следующих нескольких месяцев мои сеансы с Иэном проходили примерно по такому сценарию. – Тебе нужно что-то выбрать, – говорила я. – Но мне кажется, что если я выберу что-то одно, то потеряю все остальное, – отвечал Иэн. Или он говорил что-то в таком роде: – Я не хочу довольствоваться чем-то заурядным. – Но я и не имею это в виду, а предлагаю тебе с чего-то начать. Молодые люди, которые не начинают делать карьеру в возрасте от двадцати до тридцати лет, заканчивают пустым резюме и отрываются от реальной жизни, и все это только ради того, чтобы все-таки остановиться на чем-то, но гораздо позже. Разве это можно назвать оригинальным? После таких разговоров Иэн смотрел на меня искоса. Затем подворачивал штанину и отправлялся к своему велосипеду. Нам необходимо было найти общий язык. Метафора с океаном не нравилась мне. Метафора с банкой джема не нравилась Иэну. Нам требовалась такая метафора, которая устроила бы обоих. После множества умеренно напряженных сеансов Иэн забежал ко мне в кабинет, выскочив из автобуса, и объяснил опоздание тем, что ждал доставки одной детали для велосипеда по почте. Пытаясь ослабить то напряжение, которое возникало на наших сеансах, я решила немного поговорить с ним на общие темы. Я спросила Иэна, почему он не может купить нужные запчасти в магазине по продаже велосипедов, в котором он работает. Именно тогда Иэн и рассказал мне о том, что ездит на велосипеде, собранном своими руками. Иэн объяснил мне, что у него не было особой необходимости в таком велосипеде, но ему казалось, что этот велосипед лучше отображает то, что он хочет сказать окружающему миру. Так мы нашли точку соприкосновения. Я спросила Иэна, что именно говорит о нем собранный вручную велосипед по сравнению с велосипедом серийного производства, который он мог бы купить где угодно и иметь с ним меньше хлопот. Иэн пояснил мне, что этот велосипед олицетворяет его стремление быть человеком, на которого нельзя навесить тот или иной ярлык. Желание Иэна иметь собранный вручную велосипед было прямым отображением того, что он хотел для себя. Однако то, что он искал решение проблемы, работая в магазине, говорило о том, что время, отпущенное ему на третий десяток лет, закачивалось. Иэн правильно представлял себе ситуацию, но ему было легче собрать велосипед, чем собственную жизнь. В бизнесе и культуре мы перешли от массового производства к массовой кастомизации{14}[56]. Когда-то прогресс давал возможность пользоваться почти идентичными устройствами, которые выпускались при минимальных затратах ради получения максимальной прибыли. Теперь же мы хотим, чтобы продукты соответствовали нашим потребностям и пожеланиям. Мы покупаем персональные компьютеры с нужными нам спецификациями, поэтому они действительно становятся «персональными». Приложения и чехлы для смартфонов, созданные по собственному дизайну, делают каждое такое устройство уникальным. Компания, которая шьет рубашки на заказ, предлагает покупателям создать собственный бренд. С развитием электронной коммерции и маркетинга, осуществляемого самими покупателями, мы перешли от производства обезличенных, универсальных продуктов к так называемому рынку одного потребителя. Компании и другие участники рынка начали новую жизнь[57], к которой стремятся многие люди, подобные Иэну, но не знают, как этого добиться. В итоге они живут по принципу: «Если нет хлеба, пусть едят пирожные!»[58]. Иэну следовало использовать свои знания о сборке велосипедов для того, чтобы собрать воедино разрозненные аспекты собственной жизни. Я поинтересовалась, как делается велосипед на заказ. Он стал объяснять, что сначала отправился в магазин, где ему подобрали подходящую раму и колеса. Рама была сделана по параметрам, отвечающим его требованиям к езде. Затем Иэн заказал другие детали и в итоге получил велосипед, который был ему нужен. По мере того как Иэн постепенно укомплектовывал его дополнительным снаряжением, он становится все более функциональным и непохожим на другие велосипеды. Все это требовало больших затрат времени и денег, но Иэну нравилось это занятие. Велосипед олицетворял нечто весьма важное для него: был его собственным творением. – Так, значит, велосипед, сделанный на заказ, это именно то, что тебе нужно? – спросила я. – Да. – И он уникален, – продолжила я. – Да. – Это аутентичный, оригинальный велосипед. Даже в каком-то смысле безграничный, поскольку ты постоянно вносишь в него какие-то усовершенствования. – Да, именно так. – Но ты ведь начал собирать его из стандартных деталей. Ты же не изобретал колесо в буквальном смысле слова. – Нет, – улыбнулся он. Я предложила Иэну поразмышлять о том, что именно так формируется подлинная, уникальная жизнь. В XXI столетии карьера и жизнь не создаются на «сборочной линии». Мы должны сами свести воедино отдельные фрагменты своего «я». Жизнь Иэна может носить персонифицированный характер и может меняться, но все это требует времени и усилий, – и, возможно, ему придется начать с каких-то стандартных элементов. Незаурядная жизнь – это не следствие отказа от принятия решений, а результат этих решений. Точно так же, как и в ситуации с велосипедом. Иэн мог бы начать строить свою жизнь по одному занятию или одному фрагменту капитала идентичности за раз. Такое решение казалось менее конформистским (и не столь пугающим), чем шаг, который раз и навсегда определил бы всю дальнейшую жизнь. – Так с чего ты собираешься начать? – спросила я. – Вы имеете в виду работу? – уточнил Иэн. – Да. Тебе она нужна. Нельзя жить без работы. – Разные части меня хотят заниматься разными вещами. – Я понимаю, – сказала я. – Так с какой части ты начнешь? Иэн вздохнул. – Я не знаю. – Не знаешь? А как насчет цифрового дизайна? – На самом деле я уже подавал заявление на такую работу, – признался он смущенно. – Но меня даже не пригласили на собеседование. Я думал, что буду двигаться дальше, когда решу, чем заняться. Работа в офисе кажется мне не такой уж плохой, особенно теперь, когда я понимаю, что ее не так легко получить. Я слушала, как Иэн размышляет вслух. – Я до сих пор думаю о той компании в округе Колумбия, – сказал он наконец. – Ну, помните, мы говорили о ней в связи с участием в программе обучения цифровому дизайну. Но я туда не попаду, это очевидно. – Для меня это не столь очевидно. Расскажи о своем заявлении, – попросила я. Я работала в нескольких приемных комиссиях, поэтому знаю достаточно много о том, кому отдается предпочтение при выборе кандидатуры на востребованную должность. Я прочитала сотни заявлений и резюме и видела, как цифры отходят на задний план, тогда как искусно составленное сопроводительное письмо и краткий рассказ о себе выделяются на общем фоне. В моей практике были случаи, когда один абитуриент поступал в хороший университет, тогда как другой попадал в учебное заведение совсем другого уровня, – и это зависело исключительно от того, какие впечатления от собеседования оставались у человека, который его проводил. Из всего этого я сделала для себя один вывод: в возрасте от двадцати до тридцати лет хорошая история куда более важна, чем в любой другой период жизни. После окончания колледжа резюме только-только начинает формироваться, поэтому рассказ о себе – то немногое, в чем человек может себя выразить. В двадцать с лишним лет жизнь – это скорее потенциал, а не свершившийся факт. Человек, умеющий интересно рассказать о себе и своих планах, способен превзойти того, кто этого сделать не может. Подумайте о том, сколько заявлений получают менеджеры по персоналу и приемные комиссии высших учебных заведений. Это огромное число листов бумаги с массой мелких фактов об образовании, месте жительства, участии в спортивных командах, успеваемости и т. п. Хорошая история должна быть преподнесена в определенной форме, в противном случае резюме – это всего лишь перечень сухих фактов, а такие списки не очень убедительны. Но что такое хорошая история? Если первый этап формирования профессиональной идентичности сводится к определению своих интересов и способностей, то второй заключается в составлении рассказа о них – истории, которая была бы достаточно сложной и в то же время связной, а также чем-то отличалась от других историй. Слишком простой рассказ о себе может обнаружить нехватку опыта. Слишком сложный – определенную внутреннюю неорганизованность кандидата, что совсем не нужно работодателям. Я спросила Иэна, что он сообщил о себе, когда в последний раз подавал заявление на участие в программе обучения цифровому дизайну. Он сказал, что написал что-то о том, как в средней школе часто засиживался допоздна, работая над макетом альбома выпускников. Иэн заметил, что его история была «постмодернистской и элегантной», но не смог объяснить, что это значит. Я предложила ему сделать еще одну попытку и составить связный и продуманный рассказ, в котором была бы четкая нить повествования. Сначала Иэн отбросил эту идею, поскольку ему казалось, что это будет скучный рассказ, повторяющий его резюме. Это была проблема, поскольку навыки коммуникации и логического мышления нужны учебным заведениям и компаниям не меньше, чем оригинальность и креативность. Не имеет значения, в какую компанию или программу человек подает заявление, – везде разыгрывается одна и та же игра. Тот, кто проводит собеседование, хочет услышать осмысленный рассказ о прошлом, настоящем и будущем. Как то, чем вы занимались раньше, связано с тем, что вы хотите делать сейчас, и как это поможет вам добиться того, чем вы хотите заниматься дальше? Все понимают, что в действительности большинство кандидатов не знают, как сложится их карьера. И даже те кандидаты, которым кажется, что они знают это, во многих случаях меняют свое мнение. Один руководитель отдела персонала сказал мне следующее: «Мне не нужны заверения претендентов в том, будто они мечтают проработать здесь всю жизнь. Меня это раздражает. Никто не знает, что будет через пять лет. Тем не менее кандидат должен продемонстрировать, почему работа именно в нашей компании имеет для него смысл, – помимо того что этому человеку просто нужна работа или его квартира находится в двух кварталах от нашего офиса». Жизнь не обязательно должна носить линейный характер, но она должна иметь смысл. – Иэн, ты снова делаешь это, – возмутилась я. – Ты неэффективно излагаешь свою историю, потому что не хочешь брать на себя обязательства по отношению к чему-либо, особенно к тому, что для тебя важно. Из-за этого твой рассказ получается неубедительным, хаотичным. С такой историей никто не возьмет тебя на работу. – Но я не хочу связывать себе руки. – Чем? Твой рассказ о себе – это не контракт. Тебя никто не просит подписывать его кровью. Это просто знакомство. Не очень охотно, но Иэн все-таки написал о себе более убедительную историю, который начиналась с его детского увлечения рисованием. В частности, он рассказал о знаниях в области архитектуры и о курсе когнитивистики, который окончил, а также упомянул о своей работе. В самом начале Иэн упомянул о том, как в детстве постоянно носил с собой блокнот, потому что любил делать небольшие абстрактные рисунки для родителей, братьев и сестер. Когда Иэн накопил капитал идентичности и подготовил более убедительный рассказ о себе, он получил работу в той компании в округе Колумбия, о которой говорил. Через несколько лет, снова встав перед серьезным выбором, он написал мне следующее: Когда я решил перебраться в округ Колумбия, меня беспокоило то, что, сделав этот выбор, я закрываю все остальные двери, которые были открыты передо мной в то время. Но принятие такого решения принесло мне чувство освобождения. Наконец-то. Можно даже сказать, что эта работа открыла передо мной другие двери. Теперь я действительно уверен в том, что моя карьера будет состоять из нескольких этапов (во всяком случае, у меня есть на них время) и что я смогу заняться и чем-то другим в своей жизни. Достаточно долго меня радовало то, что у меня есть эта работа: у меня было такое чувство, что я могу просто жить и не волноваться относительно того, куда мне двигаться дальше (беспокойство по этому поводу одолевало меня после окончания колледжа). Но теперь в моей жизни наступил момент, когда я больше не хочу здесь работать, – и это меня бесит! Так трудно снова решать, каким должен быть следующий шаг. Но сейчас это дается мне легче, поскольку я по собственному опыту знаю, что нужно действовать, так как одни лишь разговоры никуда не приведут. Иногда создается впечатление, что сделать выбор – это подчинить свою жизнь какому-то скучному плану. Иногда выбор в пользу того, что кажется вполне подходящим для меня или отвечающим моим интересам, выглядит скучным только потому, что в нем есть определенный смысл. Но мне хочется заняться чем-то неожиданным – выучить арабский язык или уехать в Камбоджу! Я знаю, что это лишь эмоциональный порыв. Я понимаю, что существует всего один способ прожить жизнь счастливо: заниматься тем, что не только интересно, но и имеет смысл. Больше всего на свете я боялся стать таким, как все. Думаю, теперь я могу сказать, что открыл для себя ценность обычной жизни. Наконец-то я понял, почему все люди живут именно так (или как минимум начинают так свою жизнь): потому что так устроен этот мир. Иэн прав. Так устроен мир. Так все начинается. Выбрать карьеру или получить хорошую работу – это не конец, а только начало. А затем предстоит еще многое узнать и сделать. Часть II Любовь Глава 6 Разговор о главном