– Но иногда различия – это просто различия. И порой они даже могут стать достоинствами. По результатам исследований многолетних браков установлено, что то, что нам нужно в супружеской жизни, с течением времени меняется[107]. Выстраивать общее видение и общую жизнь – задача молодых пар. Когда вопрос стоит именно так, сходные качества воспринимаются как обнадеживающий фактор, подтверждающий правильность выбора, а различия могут казаться угрожающими. Однако после сорока лет, когда на первый план выходят работа, дети, дом, дела, родственники и община, семейная жизнь уже меньше сфокусирована на отношениях между самими супругами. Когда парам приходится не только ужинать и проводить выходные вместе, разнообразие навыков и интересов может сослужить хорошую службу. В таком случае различия вносят в жизнь свежую струю. – Так вы советуете мне не быть требовательной. – Я призываю тебя быть требовательной по отношению к тем вещам, которые действительно имеют значение в двадцать лет, таким как любовь или глубокие различия между ценностями, целями и личностными качествами. Но различия, на которые жалуешься ты, – всего лишь обычные разногласия, а это неотъемлемая часть любых настоящих отношений. – Но в том-то и дело. Как мне понять, почему у нас такие сложные отношения, – потому что они ошибочные или потому что таков реальный мир. – Ты никогда не будешь знать об этом с полной определенностью. Именно поэтому брак – это обязательства, а не гарантия. – Тогда как я вообще могу кого-либо выбрать? – Точно так же, как принимаешь любое другое решение. Ты взвешиваешь факты и прислушиваешься к себе. Главное – обращать внимание на то, что действительно важно, а не на каждую мелочь, которая вызывает у тебя недовольство или тревогу. – Понимаю. – Какие-то различия между партнерами есть всегда, но сами по себе они не могут погубить отношения. Все зависит от того, как ты их воспринимаешь. Знаешь ли ты, какие различия между вами с Мэттом? Думала ли ты о том, как они повлияют на вашу жизнь? Готова ли ты преодолеть или даже принять их? – Такие вопросы заставляют меня нервничать. – В таком случае давай поставим вопрос по-другому. Предположим, вы с Мэттом порвете отношения. Что будет, если ты так и не найдешь идеальную пару? – Хороший вопрос. – Давай пойдем еще дальше и проанализируем этот вопрос с другой стороны. Предположим, ты продолжишь поиски и найдешь идеального мужчину. Что произойдет, если у вас появится дочь или сын, который будет не таким идеальным и не станет делать все так, как ты? Ты снова начнешь критиковать и демонстрировать презрение? Кортни решила пошутить. – Как-то у меня действительно промелькнула мысль усыновить ребенка постарше, чтобы найти идеального партнера хотя бы в его лице. Я не рассмеялась. В своей практике я встречала слишком много детей, которые росли в атмосфере критики и презрения. Кортни получила серьезную травму колена во время бега. Через два месяца она снова появилась в дверях моего кабинета, опираясь на костыли, и сказала: – Думаю, я готова выйти замуж за Мэтта. – Правда? – удивилась я. – Да. У меня было много времени, чтобы хорошо все обдумать. Мэтт вел себя просто поразительно. Он взял на работе небольшой отпуск и возил меня по всем врачам и на все хирургические процедуры. За это время у нас было несколько важных бесед. – Это просто замечательно. – Самый серьезный разговор состоялся между нами после того, как моя лучшая подруга прислала мне большой букет лилий. Я расстроилась, что Мэтт не сделал что-либо в этом роде. Он же рассердился и напомнил мне, что подруга ни разу не пришла навестить меня, тогда как он делал все возможное, чтобы мне помочь. Я поняла, что Мэтт прав. Он все для меня сделал, здесь не может быть никаких претензий. Я осознала, что постоянно на что-то жалуюсь, а он не жалуется даже на это. – Вот это да! – Я призналась Мэтту, что увидела обручальное кольцо в ящике его стола и подумала, что я, пожалуй, хочу выйти замуж, но мне нужно еще немного времени. Он сказал, что хочет меня удивить, поэтому сделает предложение в самый неожиданный момент, но мы договорились подождать один год. – А для чего тебе нужен этот год? – Я хочу использовать это время для того, чтобы действительно разобраться в наших с Мэттом отношениях и в самой себе. – Понимаю, – сказала я. – Я пришла сюда, потому что думала, что именно Мэтт должен измениться, если мы собираемся создать семью. Теперь же я понимаю, что независимо от того, буду ли я с Мэттом или нет, я должна изменить кое-что в себе. Мне нужно научиться контролировать свои эмоции. Но что если у меня не получится? Что если уже слишком поздно? Кортни поняла, что проблема в ней самой, в ее личности, и что именно этим нужно заниматься на сеансах психотерапии. – Нет, еще не поздно, – успокоила я ее. – Но если ты хочешь изменить что-то в себе, то сейчас самое подходящее время сделать это. Часть III Разум и тело Глава 11 Опережающее мышление Понять жизнь можно только оглядываясь назад, а прожить – только глядя вперед. Сёрен Кьеркегор, философ Чем больше вы используете свой мозг, тем больше у вас будет мозга, который можно использовать. Джордж Дорси, антрополог В 1848 году двадцатипятилетний Финеас Гейдж, железнодорожный рабочий, прокладывал полотно железной дороги в Вермонте[108]. В среду 13 сентября он вместе с другими рабочими взрывал скалистый участок, для того чтобы подготовить ровную поверхность для прокладки рельсов. В обязанности Гейджа входило пробить дыры в скале, наполнить их порохом, засыпать все это песком, а затем утрамбовать песок и порох с помощью трамбовочного стержня. После этого следовало поджечь фитиль и взорвать скалу. В тот день в половине пятого Финеас Гейдж пробил дыру в скале и заполнил ее порохом, но забыл засыпать песок. Когда он начал утрамбовывать порох стрежнем, возникшие при этом искры подожгли его, что вызвало взрыв. Трамбовочный стержень вырвался из руки Гейджа, пронзил левую скулу, прошел через мозг под левой глазницей, пробил верхнюю часть черепа и вылетел наружу. Этот несчастный случай имел для Финеаса Гейджа двоякие последствия. К изумлению окружающих, Гейдж остался жив и даже мог разговаривать. Он сидя доехал в повозке до ближайшего городка и обратился к врачу со словами: «Доктор, для вас тут есть работа». В середине XIX столетия ученые еще не очень хорошо разбирались в том, как работает мозг, но считалось, что он играет решающую роль в поддержании жизни и двигательных функций. Какое-то время спустя Гейджа осмотрели медики из Гарварда. Затем он отправился в Нью-Йорк и объездил всю Новую Англию, рассказывая свою историю и показывая себя зевакам. Со временем стало очевидно, что с Финеасом Гейджем что-то не так[109]. Окружавшие его люди были поражены тем, что он остался жив, поэтому не сразу заметили, что он ведет себя не совсем адекватно. До несчастного случая Гейдж был любимцем друзей, эффективным и знающим работником; человеком, сдержанным в своих привычках и уравновешенным. После несчастного случая у Гейджа появились проблемы с построением планов на будущее. Он начал говорить и делать то, что ему заблагорассудится, не заботясь об окружающих и последствиях своих действий. Его врач пришел к выводу, что, «по всей видимости, нарушен баланс между умственными способностями и животными инстинктами». Состояние Гейджа говорило о том, что передняя часть мозга отвечает скорее не за то, как мы живем и дышим, а за то, как мы действуем. Пройдет еще около сотни лет, прежде чем ученые поймут, почему это происходит. После несчастного случая с Гейджем ученые начали срочно составлять карту головного мозга. Проводить исследования на людях было опасно, поэтому, как в случае с Гейджем, медикам приходилось полагаться на те травмы и болезни, которые встречались в их практике. Ситуация кардинально изменилась после разработки в 70-х годах ХХ века технологии магнитно-резонансной томографии (МРТ), а затем и функциональной магнитно-резонансной томографии (МФРТ), которая дала возможность врачам изучать работу мозга в живом организме. Целый ряд новых технологий позволяет измерять активность мозга у детей и взрослых, благодаря чему ученые могут лучше понять, как он работает. Теперь мы знаем, что головной мозг развивается снизу вверх и от заднего участка к переднему. Этот порядок отображает эволюционный возраст различных участков мозга. Самые древние участки (те, которые были даже у наших древних предков и есть у животных) развиваются в первую очередь и находятся у основания головного мозга, возле позвоночника. Они отвечают за дыхание, восприятие посредством органов чувств, эмоции, половое влечение, удовольствие, сон, голод и жажду, иными словами – те самые «животные инстинкты», которые остались у Гейджа нетронутыми после того, как он получил травму. Это те участки мозга, которые мы обозначаем термином «эмоциональный мозг». Лобная доля находится в передней части головного мозга. Это его самый молодой участок, сформировавшийся у людей в процессе эволюции; этот же участок формируется последним у каждого человека. Лобная доля, получившая название «центр исполнительного функционирования» и «очаг цивилизованности», отвечает за мышление и суждения. Именно здесь рациональное мышление уравновешивает и регулирует чувства и порывы, которые генерирует эмоциональный мозг. Поскольку лобная доля головного мозга обрабатывает также информацию о вероятности и времени, именно она отвечает за то, как мы справляемся с неопределенностью. Она позволяет нам думать не только о настоящем, но и о будущем. Именно здесь мы успокаиваем свои эмоции на достаточно долгий период, чтобы предвидеть вероятные последствия наших поступков и составить соответствующий план действий на завтра, даже если результат не установлен, а будущее неизвестно. Лобная доля головного мозга – это участок мозга, в котором протекает процесс опережающего мышления. Возьмем в качестве примера пациентов ХХ и XXI столетия, получивших травмы лобной доли (о некоторых из них написано очень много)[110]. Эти люди отличаются тем, что, хотя их умственные способности не изменились и они по-прежнему могут решать конкретные задачи, у них возникают трудности с принятием решений в личной и общественной жизни. В отношении друзей, партнеров и поступков они делают выбор, противоречащий их собственным интересам. Таким людям трудно увидеть абстрактную цель с точки зрения конкретных шагов, необходимых для ее достижения. У них возникают проблемы с планированием своей жизни на дни и годы вперед. Современные технологии и пациенты с травмами головного мозга позволили разгадать тайну Финеаса Гейджа. В середине XIX века невозможно было представить, что кто-то может получить травму мозга, остаться в живых, рассказать об этом и еще что-то умудряться делать. Теперь мы понимаем, что Финеас Гейдж превратился из рассудительного в безрассудного человека, из целеустремленного в нерешительного потому, что трамбовочный стержень пронзил его лобную долю. У молодых людей двадцати с лишним лет могло и не быть причин размышлять о Финеасе Гейдже или лобной доле, если бы не исследователи лаборатории нейровизуализации Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Благодаря сканограммам головного мозга мы знаем, что формирование лобной доли заканчивается в возрасте от двадцати до тридцати лет[111]. В двадцать с лишним лет ищущий удовольствий эмоциональный мозг готов уйти на покой, тогда как лобная доля мозга, отвечающая за опережающее мышление, все еще находится в стадии формирования. Разумеется, мозг двадцати-тридцатилетних не поврежден, но из-за того что их лобная доля все еще развивается, им может быть свойственно то, что психологи обозначают термином «неустойчивость». Многих моих клиентов приводит в замешательство то, что они не знают, как начать карьеру, к которой стремятся, хотя учились в престижных колледжах. Есть и такие, которые не понимают, почему они, будучи лучшими выпускниками, не могут принимать решения по поводу того, с кем встречаться и какой в этом смысл. Некоторые чувствуют себя обманщиками, потому что им удалось получить хорошую работу, но они не умеют владеть собой. Есть и те, кто не может понять, как их ровесники, которые учились гораздо хуже, теперь добиваются более весомых успехов в жизни. Все дело просто в разных наборах навыков. Для того чтобы успешно справляться с учебой, нужно уметь решать задачи, у которых есть правильные ответы и четкие сроки решения. Однако для того чтобы быть взрослым человеком, способным мыслить с опережением, необходимо уметь думать и действовать даже (и особенно) в условиях неопределенности. Лобная доля не позволяет нам спокойно решать задачу о том, чем именно нам стоит заняться в жизни. Проблемы, с которыми сталкиваются взрослые люди (какую работу выбрать, где жить, с кем строить личные отношения или когда создавать семью), не имеют единственно правильного решения. Лобная доля – это тот участок мозга, который позволяет нам выйти за рамки бесполезных поисков черно-белых решений и научиться относиться терпимо к различным оттенкам серого – и действовать соответственно. Тот факт, что формирование лобной доли завершается достаточно поздно, может стать поводом отложить действия на потом, подождать до тридцати с лишним лет и только затем начать жить взрослой жизнью. В одной из недавно опубликованных статей даже говорится о том, что мозг молодых людей в возрасте от двадцати до тридцати лет должен обслуживать соответствующие потребности[112]. Однако вряд ли стоит тратить впустую третий десяток лет своей жизни. Упреждающее мышление не приходит с возрастом. Оно развивается в процессе практики и по мере накопления опыта. Именно поэтому некоторые юноши и девушки двадцати двух лет – это владеющие собой, ориентированные на будущее молодые люди, которые знают, чего хотят, и не боятся смотреть в лицо неизвестности, тогда как мозг некоторых людей тридцати четырех лет все еще функционирует по-другому. Для того чтобы понять причину подобных различий в развитии людей необходимо услышать конец истории Финеаса Гейджа. Жизнь Финеаса Гейджа после травмы превратилась в сенсацию. В учебниках его чаще всего изображают как неудачника или чудака, сбежавшего из дома и присоединившегося к цирковой группе, который так и не вернулся даже к подобию нормальной жизни. Гейдж действительно какое-то время демонстрировал металлический трамбовочный стержень (и самого себя) в Американском музее Барнума. Но гораздо важнее другой, не столь известный факт: до смерти, наступившей после ряда эпилептических припадков, Гейдж много лет работал кучером почтовой кареты в Нью-Гэмпшире и Чили. Выполняя эту работу, он каждый день вставал рано утром и подготавливал своих лошадей и карету к отправлению ровно в четыре утра. По несколько часов подряд он возил пассажиров по ухабистым дорогам. Все это противоречит представлениям о том, что Гейдж прожил остаток жизни как импульсивный бездельник. Историк Малкольм Макмиллан считает, что Финеасу Гейджу пошла на пользу своего рода «социальная реабилитация»[113]. Благодаря регулярному выполнению повседневных обязанностей, связанных с работой кучера почтовой кареты, лобная доля мозга Гейджа смогла восстановить многие навыки, утраченные в результате несчастного случая. Опыт, накапливаемый Гейджем изо дня в день, позволил ему снова обдумывать свои поступки и снова осознавать последствия своих действий.