Рейчел поджимает губы, отчего ее веснушки становятся виднее. — Софи... — Пожалуйста. — Я смотрю ей прямо в глаза, стараясь выглядеть предельно уверенной. Но я боюсь идти туда. Уже от одной идеи оказаться там колени подгибаются. Она вздыхает. — Ладно. — Она встает и берет ключи. — Поехали. Рейчел молчит, пока с неохотой ведет свою старенькую Шеви. — Со мной все будет в порядке, — говорю ей. — Я волнуюсь не из-за этого, — говорит Рейчел, и некоторое время мы едем в тишине. Но через двадцать минут она сворачивает с шоссе на Бернт Оук Роуд, и меня начинает потряхивать, несмотря на обещание. Мы еще не доехали, до Поинта около полутора миль, но внезапно все окружающее машину — деревья, холмы, даже коровы на полях — кажется ужасающим. Потенциально смертельным. Сердце в груди трепещет, и я прижимаю пальцы к шраму, провожу по его бугристой поверхности под рубашкой в попытках успокоиться. Девять месяцев. Три недели. Восемь часов. Я и не заметила, что закрыла глаза, пока мы не останавливаемся. Медленно их открываю. Мы на месте. Избегаю смотреть на дорогу. Я не хочу туда идти. Мне придется туда пойти. — Спрошу тебя еще раз, — говорит Рейчел. — Ты точно уверена, что хочешь это сделать? Я абсолютно уверена, что это последнее, чего мне хочется. Но все равно киваю. Рейчел искоса смотрит на меня, но выключает двигатель. Медленно выхожу из Шеви, и она следует за мной, прикрывая от солнца глаза. В это время дня и так далеко за городом дороги пусты, ни единой машины на мили вокруг. Лишь низкие заборчики, дубы и сосны. — Готова? Снова киваю. Рейчел запирает машину и, посмотрев по сторонам, выходит на пустую дорогу. Ее косички покачиваются в такт движениям, и я концентрируюсь на них, лишь бы не смотреть на то самое место — место, где в ту ночь она обнаружила меня. — Было немногим позже девяти, — начинает она. — Я только позвонила маме сказать, что почти вернулась от папы. Отвожу взгляд, чтобы положить телефон в сумку, а когда смотрю на дорогу — ты прямо передо мной, стоишь посреди дороги... здесь. Она делает несколько шагов и проводит сапогом по желтой разделительной линии. Я смотрю на нее... не могу не смотреть. Здесь? Помню оцепенение. Помню желание, чтобы меня переехала машина. — Я думала, что собью тебя. Никогда в жизни не жала на тормоз с такой силой. А ты все стояла. Даже не пошевелилась, не вздрогнула. Словно ты... — колеблется она. — Словно ты была в шоковом состоянии, — заканчивает она. Я начинаю шагать, меня переполняет нервозность. Мне нужно двигаться, уйти прочь. Тело само знает, куда пойти. Оно всегда ищет к ней дорогу. Рейчел следует за мной, дорога становится все более наклонной. Трава и кустарники высотой по колено царапают джинсы. Красная глина липнет к подошвам. На следующий день я смывала ее с ног, смотря на завихрения с кровью и слезами. — Когда я вышла из машины, увидела, что ты вся в крови. Поэтому позвонила в 911. Из раны на лбу у тебя текла кровь. Я пыталась надавить на нее, но ты все отталкивала мои руки. Хотела посадить тебя в машину, чтобы ты сказала что-нибудь, хоть свое имя, но... — Она снова колеблется. — Ты помнишь что-нибудь? — Я помню скорую. Помню, как держала тебя за руку. — Я все шагаю. Теперь я знаю, куда иду — разум, тело и сердце в долгожданной гармонии. Осталась миля. Теперь дубы встречаются реже, уступая соснам. Несколько минут до поворота, и мы будем на месте. — Когда приехали парамедики, ты меня все не отпускала. Поэтому мне позволили поехать с тобой. — Я помню больницу, — говорю. И этим ограничиваюсь. Сосредотачиваюсь на своей обуви. Мы идем по встречной полосе, и, когда доходим до поворота на Букер Поинт, я останавливаюсь и смотрю. С этой стороны дороги плотный лес, сосны растут близко друг к другу. Убийца сознательно выбрал этот кусок леса? Сколько времени он скрывался в деревьях, ожидая нас? — Точно уверена, что это хорошая идея? — снова спрашивает Рейчел. Глубоко вдыхаю. Здесь прохладнее, тени от ветвей падают на землю. Той ночью было даже холодно. От дыхания изо рта вырывались облачка пара. — Иногда плохие идеи необходимы. — Слова звучат словно оправдание, они так отдают зависимостью, что по коже пробегают мурашки. В попытках оставить это чувство я перехожу дорогу, пока асфальт не сменяется протоптанной тропой. Она исчезает в чаще высоких сосен, а я игнорирую то, что больная нога сопротивляется подъему в холм. Стоит тишина, как и той злополучной ночью. Под деревьями прохлада, она окутывает меня, и я начинаю дрожать. Могу думать лишь о том, какой холодной была ее кожа. Обвитое паутиной шрамов колено ноет, когда тропа становится более крутой. Последний изгиб тропы, и вот я на вершине Поинта. Всего в нескольких шагах. Букер Поинт — небольшая и чистая площадка, на которой может уместиться несколько автомобилей. Когда была помладше, я слышала истории о терявших здесь девственность девушках, диких вечеринках и наркосделках, совершавшихся в этом захолустье после наступления темноты. Но до той ночи я не рисковала здесь появляться. Рейчел останавливается, но я продолжаю идти по протоптанной колее, мимо растущих тут и там даже в грязи калифорнийских маков, пока не ступаю именно туда, где все произошло. Я думала, что у меня перехватит дыхание. Что неведомым образом, если я появлюсь там, где настал ее конец, где я клялась ей, что с ней все будет в порядке, во мне что-то изменится. Но, наверное, я и так уже изменилась. Прохожу дальше, пока не оказываюсь у края площадки, где земля резко уходит в бесконечность. От давления вниз летят камни и кусочки земли. — Софи, — зовет Рейчел. Я едва слышу ее. Захватывает дух от виднеющейся далеко внизу земли, маленькому кусочку зелени, кустарников и деревьев, крошечной гальки, которая на самом деле плоские серые валуны размером больше меня самой. — Софи! — Рука хватает мою рубашку сзади, лишая меня равновесия, отдергивая от края. Я падаю назад, ударяясь о Рейчел. — Эй. — Она хмуро глядит на меня, с ее лица исчезло все воодушевление. — Это не круто. Я с трудом моргаю. Внезапно мне хочется лишь кричать, и больше ничего. — Это была плохая идея. — Ага, знаю. Пошли. Молча проделываем весь путь до грузовичка, и только внутри Рейчел заговаривает. — Не думаю, что тебе нужно сюда возвращаться. Только не в одиночку. Не могу смотреть на нее. Поэтому смотрю в окно. — Тебе нужен план, — заявляет Рейчел. — Наличие плана делает все лучше. Если ты думаешь о том, что тебе нужно разобраться с убийством Мины, то дальнейшие действия становятся очевиднее. Понятно, разговор с Кайлом не помог. Поэтому каков следующий шаг? Увести мысли от прошлого к настоящему — то, что мне и нужно. Я никогда не найду убийцу Мины, если не соберусь. Рейчел права. Мне нужен план, который включает намного большее, чем опрыскивание Кайла спреем от медведей. — Надо начать с нуля, — говорю я, благодарная Рейчел за перезагрузку. — С истоков. Мина работала над какой-то историей. Я схожу в офис газеты и поговорю с ее начальником. Если кто и знает, что она искала, то только он. — Ладно, хорошо. Еще что? — Нужно найти заметки по ее истории. Полицейские обыскали ее компьютер, но ничего не нашли, а значит, они где-то в другом месте. Может, в блокноте. Ее мама всегда шарилась в ее комнате и читала дневник, так что Мина умела прятать. Уверена, копы упустили ее тайники. — И как ты планируешь попасть в ее комнату? Я вздыхаю. Эту часть я старательно избегала. — Придется использовать Трева. Рейчел сочувственно посвистывает. — Ох! — По-другому в дом никак не попасть. Если я спрошу его, можно ли осмотреть ее комнату, то он просто захлопнет дверь перед моим носом. Он не хочет меня видеть. Но у меня остались ее вещи. Могу собрать их, и коробка станет предлогом войти. — Он с тобой разговаривал после твоего возвращения? — спрашивает Рейчел. — Из Центра ты писала, что он не отвечал на твои письма. Пожимаю плечами.