Так почему я думаю, что это выскочит и нападет на меня. Еще один артефакт из множества старых фильмов; запертое в подвале существо, слишком опасное, чтобы выпустить в ничего не подозревающий мир. Я больше никогда не буду смотреть гребаные ужастики. ? Помощь в пути, ? сказал он скорее, чтобы успокоить себя, нежели человека в коробке. ? И мы сможем уйти отсюда. ? Эрин… ииии… неее… понрааавится… это. ? Эринии здесь нет. Том сделал шаг влево, пытаясь с хорошего ракурса заглянуть в коробку. Его луч все равно не смог осветить угол, где прятался человек. ? Эрин… ииии видит все. ? Это невозможно, ? сказал Том, хотя быстро оглянулся, чтобы убедиться, что в подвале никого не было. ? Эрин… ииии видит все. Знает все. Наказывает грешников. Том подошел поближе. Все клише на счет страха были правдивы, во рту у него пересохло, ноги стали резиновыми, сердце бешено стучало. Он никогда не прыгал с парашюта, но представил, что сейчас он чувствует себя, словно перед прыжком с самолета. ? Ты грешен… Том? Том вздрогнул от своего собственного имени. Как этот человек узнал его? А затем он вспомнил, как представлялся наверху лестницы. Том сглотнул, затем пошевелил рукой, держась за рукоятку Глока, поскольку ладони его вспотели. Я слишком остро реагирую. У меня есть пистолет. Этот бедный ублюдок прикован к будке. Мне нечего бояться. ? Мы пытаемся войти, ? сказал Рой, и его голос напугал Тома и он вздрогнул. ? Дверь чертовка. ? Понял. Том сделал еще один шаг к коробке. ? Все мы грешники. Всем нам нужна Епитимья. ? Выходите, ? сказал Том. ? Я не собираюсь причинять вам боль. ? Я заслужил страданья. ? Никто не заслуживает этого. ? А я заслуживаю, Том. ? Нет, не заслуживаете, ? Том шагнул к собачьей миске и присел. Между ним и коробкой был всего лишь метр. ? Я… нечестив. Я грешен. ? Грешников можно простить. Бог прощает грешников. ? Бог прощает, ? снова послышалось ненормальное хихиканье. ? Эрин… иииии… не прощает. Наконец-то Том смог выбрать правильный угол, чтобы посветить фонариком на человека в коробке. Но уже пожалел об этом. Это был нагой мужчина, но он был так истощен, что определить его пол можно было только по неравномерной бороде, которая в некоторых местах была вырвана. Цепь была прикреплена к кольцу на его лодыжке. Под всей этой грязью и засохшей кровью, кожа мужчины была испещрена ранами и шрамами. Он сидел спиной к задней стенке коробки, ноги прижаты к груди, и покачивался вперед-назад. Было ужасно смотреть на это, и в то же время невозможно отвести взгляд. ? Теперь вы в порядке, ? сказал Том. Это было самой большой ложью, которую он когда-либо говорил. Даже с пятьюдесятью годами интенсивной психической терапии и физической реабилитации этот мужчина уже никогда не будет в порядке. ? Какой сейчас год? ? спросил мужчина сиплым, высоким голосом. Том ему сказал. Мужчина снова засмеялся. Смех превратился в пронзительный вопль, а затем он внезапно набросился. От испуга Том сжал спусковой крючок, но отвел его и выстрел пришелся не по парню. Как оказалось, это было ошибкой. Мужчина накинулся на него, выводя его из равновесия, к большому удивлению своей силой. Том упал на спину, его пистолет выскользнул в одно направление, телефон улетел в другое, тогда как мужчина взобрался на него и руками обхватил его шею. Том почувствовал зазубренные, грязные ногти, впившиеся в его кожу. Ему удалось навести на него Феникс, и получилось так, что свет фонарика попал прямо ему в глаза. Вблизи его лицо было ужасным; половина носа была отрезана, то же самое было и с его ушами, делая его похожим на живой череп. Рот был красным, зубы были гнилыми, а где-то и вовсе отсутствовали. Он зарычал, из-за его дыхания Том прикрыл рот и попытался оттолкнуть парня, но тот даже не шевельнулся. Но он укусил. Несколько зубов впились в предплечье Тома, вгрызаясь в плоть. Тогда как давление на шею Тома только увеличивалось, последний воздух выбил искры из глаз; пятнышки света плавали перед глазами Тома. Том сменил тактику, выбирая путь уличного бойца, и потянулся к месту мужчины между ног. Но сжимать было нечего. Лишь рубцовая ткань и маленькая шишка, которая была похожа на пластиковую трубку. Тома почти что стошнило, но поскольку его душили, ему бы это убило. Он боролся с отвращением и потерей сознания, и, отбросив фонарик, сильно приложил мужчину по виску. Этого было достаточно, чтобы его челюсть освободилась, но не его руки. Он закричал, разбрызгивая кровь и слюну. ? ВСЕХ НУЖНО СУДИТЬ! Том снова его ударил. Сбоку лица мужчины свободно стекала кровь. ? ВСЕ ДОЛЖНЫ БЫТЬ НАКАЗАНЫ! Том снова его ударил, и на этот раз послышался громкий треск. Словно грецкий орех раскололся. Сильный захват мужчины расслабился, и Том жадно вдохнул воздуха, когда его атакующий упал на пол. ? Эринии доберется до всех нас… ? прошептал мужчина, его веки дрожали, а моча вытекла из его катетера и затекла под ноги Тома. В этот момент Рой и вся остальная бригада бежали вниз по лестнице, и Том посчитал, что сейчас самое подходящее время проблеваться. 28 глава Несмотря на то, что в контактах ее телефона было много людей – так много, что ее ассистенту требуется целый день для отправления праздничных открыток – у Джоан не было близких друзей. Под близостью она подразумевала рыдать у человека на плече, и единственный человек, с которым она могла это делать, был Том, и то, только если произойдет нечто ужасное. Поэтому из-за Триш, плачущей у нее на плече, он почувствовала себе некомфортно. И Джоан не нравилось то, что она это почувствовала, и из-за этого ей стало еще больше некомфортно. Это и было причиной, почему у нее не было близких друзей. Триш была палочкой-выручалочкой Джоан, когда она приезжала к Тому в Чикаго. Они веселились, когда ходили поесть, по магазинам или иногда в кино. Они болтали о своих парнях, сексе и вообще о глупых вещах, которые делали мужчины (было много, о чем поговорить). Но сейчас Триш впервые попросила ее об эмоциональной поддержке. Джоан могла ее предоставить; недаром же она хороший актер, но это бы ей напомнило о работе. ? Не думаю, что смогла бы найти кого-то еще, кто бы меня полюбил, ? сказала Триш. С тех пор, как Джоан приехала, она много раз говорила на эту тему. Бедная официантка даже еще не приняла у них заказ, а Джоан уже чувствовала себя так, словно допивала вторую кастрюлю кофе. ? Он любит тебя. ? Я не могу иметь детей. ? Можно ведь усыновить. ? Мужчины хотят, чтобы у тех были их гены. Типа показаться самцом. ? Тебе это Рой сказал? ? Нет. Но я знаю мужчин. Технически, я сама мужчина. Джоан на секунду остановилась, закатив глаза. ? Ладно. Выкладывай свои яйца на стол и покажи мне. Триш засмеялась. ? У меня нет яиц. Но у меня яички, Джоан. ? У тебя они в твоей вагине, ? сказала Джоан, достаточно громко, чтобы соседние столики кинули на них взгляд. ? Послушай, Триш, ты же призналась Рою в этом, когда вы только начали встречаться, верно? ? Ага. ? И он нормально к этому отнесся? ? Ага. ? Поэтому если он тебя обманывает – и здесь все еще есть слово если – то зачем тогда испытывать судьбу? Триш наклонилась к столу. ? Ты знаешь, какого это не чувствовать себя как не в своей тарелке? ? Ты знаешь Академию кинематографических искусств и наук? Там восемнадцать процентов женщин. ? И сколько из них интерсексуальны?