Верховой казался ровесником Эдгара, но превосходил юношу телосложением и был вооружен мечом. — Ты перевозчик? — справился он хрипло. Почему-то показалось, что этот паренек не слишком-то сообразителен. — Я работаю у паромщика Дренга. — Ага! Я привел обратно его рабыню. — Ясно. Тут из таверны вышел Дренг. Верховой был ему знаком. — Здорово, Стигги! Что тебе нужно? Ба! Клянусь всеми богами, да это же мелкая шлюшка Блод! — Скажи мне кто, что это твоя рабыня, я бы оставил ее в Уэльсе и забрал бы другую пленницу, — проворчал Стигги. — Но она моя. — С тебя причитается за ее возвращение. Дренг посмурнел: — Неужели? — Так сказал епископ Уинстен. — Понял. А сколько заплатить, он не сказал? — Половину ее цены. — Эта жалкая шлюха не стоит ни монетки! — Я просил за нее фунт, а дама Рагна давала половину. — То есть я должен тебе половину полфунта? Целых шестьдесят пенни? — Дама Рагна давала сто восемьдесят. — Ты же не ей продал, верно? Давай отвяжи эту сучку, и пошли внутрь. — Деньги вперед. Дренг постарался изобразить дружелюбие: — Разве ты откажешься от мясной похлебки и кружки эля? — Откажусь. Всего-то полдень. Давай мои деньги, и я сразу поеду обратно. — Стигги не блистал умом, но знал повадки владельцев таких вот заведений. Если он напьется в таверне Дренга и заночует здесь, кто знает, сколько монет с него вычтут поутру. — Ладно, — смирился Дренг и скрылся в таверне. Стигги слез с лошади и развязал Блод. Та молча уселась на землю. Дренга не было долго, но наконец он появился — с деньгами, завернутыми в тряпку, Стигги забрал монеты и сунул сверток в кошель на поясе. — Пересчитывать не будешь? — удивился Дренг. — Я тебе доверяю. Эдгар подавился смехом. Чтобы доверять Дренгу, нужно быть полным олухом. Видимо, этот Стигги не умел считать до шестидесяти. Горожанин взобрался в седло. — Ты уверен, что тебе не хочется отведать знаменитого эля моей жены? — Дренг явно надеялся, что сумеет вернуть хотя бы часть потраченного. — Уверен. — Стигги развернул лошадь и двинулся в сторону Ширинга. — Ступай внутрь! — велел Дренг, и Блод подчинилась. Когда она проходила мимо, он врезал ей по спине. Девушка вскрикнула от боли, споткнулась, но устояла на ногах. — Чего встала? Иди давай! Это только начало. Эдгар было сунулся за нею, однако Дренг преградил ему путь и строго наказал: — Оставайся снаружи. Потом вошел в таверну и захлопнул дверь. Эдгар уставился на реку. Мгновение спустя из-за двери раздались крики Блод. Юноша твердил себе, что тут ничего не поделаешь, любого раба непременно наказывают за побег. Имущества у таких людей нет, виру они заплатить не в состоянии, значит, приходится терпеть побои. Так поступали все вокруг — и так предписывал закон. Блод снова закричала, ее вопли перемежались всхлипами, а Дренг громко кряхтел, нанося удар за ударом, и одновременно осыпал проклятиями свою жертву. Дренг в своем праве, думал Эдгар. Вдобавок он наниматель и кормилец Эдгара, так что вмешиваться нельзя. Блод начала молить о пощаде. Донеслись возгласы Лив и Этель, тоже обращенные к Дренгу, но тот явно не унимался. Голос Блод сорвался на истошный вопль. Эдгар не выдержал — распахнул дверь и ворвался в таверну. Блод на полу извивалась всем телом от боли, ее лицо заливала кровь. Дренг пинал рабыню ногами. Когда она прикрывала голову, он бил ее в живот, а когда она заслоняла руками тело, принимался лупить по голове. Лив и Этель хватали его за руки и пытались оттащить, но для них он был слишком силен. Если так будет продолжаться, Блод умрет. Эдгар прыгнул на Дренга сзади и дернул в сторону. Дренг вывернулся из рук Эдгара, быстро развернулся и врезал юноше в лицо. Несмотря на вечные жалобы на больную спину, сил у него имелось в достатке, так что удар вышел болезненным. Пальцы Эдгара словно сами собой сжались в кулак и от души влупили Дренгу по челюсти. Голова Дренга откинулась назад, точно крышка сундука, и хозяин таверны рухнул навзничь. Не вставая с пола, он указал на Эдгара взмахом руки. — Вон из этого дома! — прорычал он. — И не вздумай возвращаться! Однако Эдгар не послушался. Вместо этого он надавил обоими коленями на грудь Дренгу, затем схватил того руками за горло. Дренг захрипел, безуспешно пытаясь высвободиться. Лив пронзительно закричала. Эдгар наклонился так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от лица Дренга. — Еще раз поднимешь на нее руку, и я вернусь, — негромко проговорил он. — Но тогда, Богом клянусь, я тебя прикончу. Он ослабил хватку. Дренг шумно выдохнул и завозился на полу. Эдгар бросил взгляд на двух его жен, испуганно жавшихся в сторонке. — Так все и будет, уж поверьте, — мрачно сказал он. Встал и вышел из таверны. По берегу реки он направился к хозяйству своих братьев, потирая левую скулу. Вот же зараза этот Дренг, теперь синяк под глазом будет. Эдгар спрашивал себя, правильно ли он поступил, что ушел. Ведь с Дренга станется снова накинуться на Блод, едва он восстановит дыхание. Оставалось лишь уповать на то, что он воспримет угрозу Эдгара всерьез. Сам Эдгар потерял работу. Наверное, Дренг поставит на его место Блод. Та вполне сможет управлять паромом, когда оклемается от побоев. Быть может, это помешает Дренгу колотить ее почем зря, что уже неплохо. Близился полдень, Эрмана и Эдбальда видно не было, должно быть, братья обедают в доме. Он почти угадал: они сидели на солнышке возле дома, за столом, который когда-то сделал их младший брат, и, похоже, только что закончили есть. Матушка держала на руках малютку Уинни, той исполнилось четыре месяца, и напевала ей песенку, которая почему-то казалась знакомой. Как знать, вдруг Эдгар слышал эту песенку, еще когда сам был крохой. Рукава матушкиного платья были закатаны, и юноша поразился, осознав, насколько тонкими сделались ее руки. Она никогда не жаловалась, но ее явно пожирала какая-то хворь. Эдбальд воззрился на нежданного гостя: — Что у тебя с лицом? — Поцапался с Дренгом. — Из-за чего? — Его беглую рабыню Блод изловили, и он ее почти прибил, но я его остановил. — Зачем ты влез? Он ее хозяин, может хоть убить, если ему так вздумается. Брат почти не преувеличивал. За убийство раба без веского повода полагалось раскаяться и несколько дней поститься, однако повод при случае придумать было легко, а покаянный пост не выглядел суровым наказанием. — Я не позволю ему убивать ее на моих глазах, — возразил Эдгар. Он невольно в запале повысил голос, и малышка Уинни испуганно захныкала. — Вот же болван, прости Господи! — в сердцах бросил Эрман. — Чего ты кобенишься? Дренг же тебя выгонит! — Уже выгнал. — Эдгар уселся за стол. Котелок пустовал, но он отломил кусок от ячменной буханки. — Я к нему в таверну не вернусь!