Он начал есть. — Надеюсь, ты не думаешь, что мы собираемся тебя кормить, — процедил Эрман. — Если тебе хватило глупости потерять свое место, ищи себе другое. Квенбург забрала ребенка у матушки и прибавила: — У меня и так мало молока для Уинни. — Она обнажила грудь и дала младенцу сосок, ухитрившись при этом призывно подмигнуть Эдгару. Юноша встал: — Если мне здесь не рады, я уйду. Матушка прикрикнула: — Не говори ерунды! Садись и ешь. — Она оглядела остальных: — Мы — семья. Все мои дети и внуки будут питаться за этим столом, покуда в доме найдется хоть одна хлебная корка. Постарайтесь это запомнить! * * * Ночью разыгралась буря. Порывы ветра сотрясали бревенчатый дом, проливной дождь норовил прорваться сквозь соломенную крышу. Все проснулись, в том числе малютка Уинни, которая было заплакала, но быстро угомонилась, припав к материнской груди. Эдгар приоткрыл дверь и выглянул наружу. Там царила непроглядная тьма, в которой угадывалась лишь пелена дождя, походившая на какое-то диковинное зеркало, ибо в ней отражались красные огоньки углей, тлевших в очаге за спиной. Он плотно закрыл дверь. Уинни снова заснула, да и остальные как будто задремали, однако Эдгару не спалось. Что будет с сеном у реки? Если оно сильно намокнет, то начнет гнить. Получится ли высушить траву, если погода утром опять изменится и снова выйдет солнце? Ему не хватало опыта работы на земле, чтобы ответить на этот вопрос. С рассветом ветер улегся, а дождь утих, но не прекратился до конца. Эдгар вновь выглянул наружу. — Пойду проверю сено, — сказал он, беря накидку. Братья и матушка отправились с ним, оставив Квенбург с младенцем. Дойдя до берега, они сразу поняли, что их постигла беда. Все поле ушло под воду, на поверхности которой плавали клочья сена. Все четверо в ужасе взирали на эту картину. — Сена не будет, мы ничего не исправим. — Матушка повернулась и пошла обратно к дому. — Если уж мама говорит, что надежды нет, значит, все пропало, — проворчал Эдбальд. — Мне вот интересно, как так вышло, — задумчиво проговорил Эдгар. — Проку-то! — недовольно отозвался Эрман. — Дождь был слишком сильным, чтобы земля могла впитать всю влагу, вот почему вода стекала с холма в низину и скапливалась тут. — Мой братец умен не по годам. Эдгар предпочел не услышать подколку: — Уйди вода вовремя, сено можно было бы спасти. — И что с того? Она же не ушла. — Хочу понять, сколько времени потребуется, чтобы прорыть канаву от вершины холма через поле до берега. Так получится сток в реку. — Поздно спохватился! Поле было длинным и узким, Эдгар предположил, что его ширина составляет около двухсот ярдов. Крепкий мужчина мог бы прокопать канаву за неделю или за две, если почва окажется неподатливой. — Вокруг поля земля чуть проседает. — Эдгар прищурился от дождя. — Лучше всего копать именно там. — Нам сейчас только канавы и не хватает! — окрысился Эрман. — Пора овес полоть, дальше жатва наступит. А матушка в поле больше не выходит. — Я сам выкопаю канаву. — А чем мы питаться будем, вшестером-то? — Не знаю, — честно ответил Эдгар. Братья поплелись под дождем обратно в дом. Тут Эдгар сообразил, что матушка куда-то запропала. Он спросил у Квенбург: — Мама не приходила? Квенбург пожала плечами: — Нет. Я думала, она с вами. — Была, но ушла. Я подумал, что она вернулась домой. — Нет, не приходила. — Куда она могла запропаститься в такую погоду? — Откуда мне знать? Это твоя мать. — Ладно, гляну в сарае. Эдгар снова вышел под дождь. В сарае никого не было. Внезапно у него возникло дурное предчувствие. Он огляделся. В такую погоду деревня пряталась за моросью, вдобавок матушка вроде уходила в другую сторону, а если бы она передумала, ей пришлось бы возвратиться к сыновьям. Так куда она делась? Эдгар подавил накативший страх и направился к лесной опушке. Да ну, ерунда, зачем ей идти в лес в такую погоду? Он спустился к реке. Переплыть на тот берег матушка не могла, она не умела плавать. Значит, надо искать тут. Ему померещилось, что он различает что-то в нескольких сотнях ярдов ниже по течению, и сердце предательски дрогнуло. Издалека чудилось, что это груда мокрых тряпок, но, присмотревшись, юноша осознал, что из груды что-то высовывается, ужасно похожее на человеческую руку. Он поспешно двинулся туда, расталкивая кусты и отводя низко нависавшие ветки. Когда подошел ближе, то понял, что скверные предчувствия не обманывали. В воде у самого берега лежал человек. Изношенная и блеклая одежда явно женская. Лицо опущено, но вот очертания тела казались до жути знакомыми. Человек не двигался. Эдгар присел рядом с телом и осторожно повернул голову утопленницы. Как он и опасался, не желая в это верить, перед ним лежала матушка. Она не дышала. Он положил руку ей на грудь. Сердцебиения не было. Эдгар склонил голову под дождем, не отнимая руки от неподвижного тела, и залился слезами. Через некоторое время, чуть успокоившись, он начал размышлять. Матушка утонула — но почему? У нее не было причин идти на реку. Если только… Если только она не покончила с собою преднамеренно. Неужели она утопилась, чтобы ее сыновьям впредь хватало еды? Эдгару стало плохо от одной этой мысли. Внутри ощущалась тяжесть, как если бы ему в сердце запихнули холодный слиток свинца. Матушки больше нет. Он словно наяву слышал ее голос, приводящий разумные доводы: она больна, уже не может работать в поле, ее мало что держит на этом свете, а продолжая жить, она лишь отнимает еду у собственной семьи. Она пожертвовала собой ради них, наверное, прежде всего ради внучки. Соберись она высказать все это в лицо Эдгару, он бы яростно спорил, но она поступила иначе — и сделала то, что считала единственно правильным. Как быть? Пожалуй, лучше всего солгать. Если заподозрят самоубийство, матушке могут отказать в христианском погребении. Надо будет всем говорить, что Эдгар нашел ее в лесу. Одежда намокла от дождя. Матушка была больна, быть может, потеряла рассудок, сбежала из дома, а дождь выстудил ее ослабленное тело, так что смертельный исход был неминуемым. Да, все верно, он и своим братьям расскажет то же самое, тогда матушка точно упокоится на кладбище рядом с церковью. Когда Эдгар поднял тело, изо рта у матушки вытекла струйка воды. Какая она легкая! Совсем исхудала в этом треклятом Дренгс-Ферри. На ощупь тело еще не успело остыть. Он поцеловал ее в лоб. И понес домой. * * * Трое братьев вырыли могилу на мокром кладбище, а на следующий день состоялись похороны. Пришли все жители деревни, кроме Дренга. Своей мудростью и решительностью матушка завоевала уважение людей. Всего за год с небольшим братья лишились отца и матери. — Как старший сын, теперь я глава семьи, — заявил Эрман. Никто ему не поверил. Эдгар был среди них самым умным и находчивым, именно он придумывал, как справиться с очередной напастью. Вслух этого не говорили, но подразумевалось, что глава семьи отныне он — и должен печься о братьях, равно как и о назойливой Квенбург с ее младенцем. Дождь кончился на следующий день после похорон, и Эдгар принялся копать канаву. Он понятия не имел, верны ли его прикидки. Совсем не исключено, что затея окажется невыполнимой, как тогда с каменной черепицей на крыше пивоварни Дренга. Однако недаром принято считать, что не узнаешь, пока не попробуешь.