Он взял деревянную лопату с ржавым железным наконечником. Высокие берега канаве ни к чему, копать придется дольше, поэтому землю из канавы он не отсыпал поблизости, а относил к реке. Уж лучше речной берег приподнять. Без матушки дома стало совершенно невыносимо. Эрман пристально наблюдал, как Эдгар ест, отслеживал движение каждого кусочка от миски ко рту брата. Квенбург усиленно подмигивала и сверкала прелестями, намекая, что Эдгар упустил, когда отказался жениться на ней. Эдбальд жаловался на боль в спине от работы в поле. Радовала только малютка Уинни. На канаву ушло две недели. С самого начала в ней стояла вода, которая медленно стекала с холма, обнадеживающий знак, сказал себе Эдгар. Он сломал перемычку близ берега реки, выпуская воду. Там разлился прудик, поверхность которого была вровень с поверхностью реки; Эдгар осознал, что есть, видимо, некий закон мироздания, заставляющий всю воду стремиться к одному уровню. Он зашел босиком в пруд и принялся укреплять берег камнями. Вдруг у него под ногой что-то шевельнулось. Ба, да в его пруду водятся рыбы! Он наступил на угря. Как это случилось? Эдгар оглядел творение своих рук и задумался о жизни подводных существ. Казалось, те плавают повсюду более или менее беспорядочно, наверное, некоторые попали в пруд из реки, когда он сломал перемычку у берега. Но как им выбраться отсюда? Сейчас ведь они угодили в ловушку. Судя по всему, он случайно обнаружил способ добыть еду. Рыбалка на удочку с крючком требовала немало свободного времени и не сулила однозначного результата. В Куме рыбаки плели большие сети и выходили в море, добираясь на больших судах в места, где рыба сновала стаями в тысячи и более голов. Здесь моря нет, зато… Эдгару доводилось видеть ловушки для рыбы, сплетенные из сетки. Наверное, он и сам сможет сделать такую ловушку. Юноша сходил в лес, нарвал длинных и гибких зеленых веток. Потом сел на землю перед домом и начал сплетать ветки в единое целое, придавая им очертания, которые стояли перед его мысленным взором. Проходивший мимо Эрман проворчал: — Как закончишь играться, уж будь любезен, помоги нам в поле. Эдгар сплел большую корзину с узким горлышком. Все то же самое, что в пруду, — легко попасть, трудно выскользнуть. Если он ничего не напутал, конечно. Завершил он работу уже вечером, а с утра отправился порыться в куче мусора возле таверны, рассчитывая подобрать что-нибудь подходящее в качестве приманки. Наткнулся на куриную голову и две полусгнивших кроличьих лапки. Это угощение он положил на дно корзины. Добавил камень для устойчивости — и утопил корзину в пруду на берегу реки. Разумеется, его снедало нетерпение, однако он заставил себя выждать ровно сутки. На следующее утро, едва он вознамерился покинуть дом, Эдбальд спросил: — А ты куда? — Хочу проверить свою ловушку для рыбы. — Это ее ты плел? — Ага, но я не уверен, что у меня получилось. — Пошли вместе. В итоге за Эдгаром увязались все — Эдбальд, Эрман и даже Квенбург с младенцем на руках. Эдгар ступил в пруд, вода в котором стояла выше его бедра. Он не помнил, где именно притопил ловушку. Пришлось наклониться и пошарить руками в грязи. Вот тут вроде бы. А если ловушку за ночь отнесло в сторону? — Что, потерял? — Эрман усмехнулся. Глупость какая — пруд же маленький, где здесь теряться? Но в следующий раз надо будет пометить местоположение корзины каким-нибудь буйком, скажем, привязать к ней деревяшку на веревке, достаточно длинной, чтобы дерево плавало по поверхности воды. Если следующий раз вообще будет. Наконец его руки нащупали корзину. Эдгар вознес безмолвную молитву небесам. Он нашел горловину ловушки и перевернул корзину так, чтобы отверстие оказалось наверху, а затем достал ее из воды. Какая тяжелая! Неужто за дно зацепилась? Рывком Эдгар извлек корзину на воздух, вода потекла через крошечные дырки между сплетенными ветками. Когда вся вода слилась, стало видно, что ловушка полна угрей. — Вы только поглядите! — вскричал Эдбальд. Квенбург захлопала в ладоши: — Мы богаты! — Получилось, — удовлетворенно признал Эдгар. Этот улов обеспечит их сытной едой на неделю, а то и дольше. — Там, кстати, парочка речных форелей, — заметил Эдбальд, — и несколько рыб поменьше, какие-то незнакомые. — В следующий раз пойдут на наживку, — отозвался Эдгар. — В следующий раз? Думаешь, такой улов будет каждую неделю? Эдгар пожал плечами: — Почему-то мне кажется, что да, будет. Каждый день, брат. В реке обитают миллионы рыб. — Нам не съесть столько рыбы! — Лишнее станем продавать и купим мясо. Они направились обратно в дом, доверив Эдгару нести корзину на плече. — А почему никто не делал этого раньше? — спросил Эдбальд. — Ну, прежнему хозяину здесь, думаю, было не до того, — ответил Эдгар, помолчал и прибавил: — Что до остальных, нужно изрядно проголодаться, чтобы затеять что-то новенькое, а деревенские едят вдосталь, сам знаешь. Улов сложили в большую миску с водой. Квенбург почистила большого угря и пожарила его на завтрак. Шкура досталась Бриндлу. Решили пообедать форелью, а прочих рыбин закоптить. В рыбацких домах частенько встречались такие вот угри, свисавшие со стропил, ими питались по зиме. Эдгар сложил мелких рыбин обратно в корзину как приманку и снова опустил ловушку в пруд. Интересно, каков будет второй улов? Если даже вдвое меньше сегодняшнего, этого хватит на продажу. Юноша сел на берегу и бездумно воззрился перед собой. Канава, река, пруд… Он избавил родичей от наводнений и, быть может, сделал так, что в обозримом будущем у них не возникнет затруднений с едой. Так почему же ему так грустно? На то, чтобы отыскать верный ответ, много времени не понадобилось. Он не хотел становиться рыбаком или возиться в земле. Мечтая о предстоящей жизни, он никогда не предполагал, что будет придумывать ловушки для рыбы. В каком-то смысле он сейчас — как один из тех угрей, что мечутся по корзине в поисках недостижимого выхода. Он знал, что у него есть особый дар. Кому-то предначертано сражаться, сочинять стихи, которые можно читать часами напролет, или водить корабли в море, ориентируясь по звездам. Дар Эдгара заключался в прозрении облика предметов и в умении обращаться с числами; где-то внутри него пряталось некое безотчетное понимание того, что такое вес, давление, натяжение — и все остальное, для чего пока не придумали слов. Раньше он не осознавал собственной исключительности в этом отношении и даже обижал порой стариков, когда спрашивал у них, сам не понимая, как высокомерно это звучит: «Разве не очевидно?» Он просто видел кое-что, видел не глазами, а внутренним взором. Вообразил, как излишки влаги стекают с поля в канаву и дальше в реку — и воплотил это видение. Но он способен на большее. Он построил лодку, которую украли викинги, возвел каменную пивоварню и выкопал канаву для осушения полей, но это мелочи. Его дар требовал иных свершений. Он знал это совершенно точно — как знал, что рыба непременно попадет в ловушку. Такова его судьба. 21 Сентябрь 998 г. Олдред вел опасную игру, пытаясь одолеть епископа. Все до единого епископы были людьми могущественными, а Уинстен, кроме того, не ведал жалости к противникам и бывал осознанно жестоким. Настоятель Осмунд справедливо его опасался, ибо ссориться с таким человеком означало совать голову в медвежью пасть. Но христианам полагалось поступать именно так. Чем дольше Олдред раздумывал обо всем этом, тем сильнее убеждался в том, что на Уинстена можно и нужно натравить шерифа Дена. Во-первых, шерифа назначил сюда король, а подделка монет являлась преступлением против короны, ибо монарху надлежало, среди прочего, обеспечивать надежность денег. Во-вторых, шериф и его люди составляли компанию, способную соперничать в могуществе с Уилвульфом и братьями элдормена; одни сдерживали других, и это провоцировало взаимную неприязнь. Олдред был уверен, что Ден ненавидит Уилвульфа. В-третьих, успешное разоблачение высокопоставленного мошенника станет личным достижением шерифа и наверняка доставит удовольствие королю, который, несомненно, щедро вознаградит Дена. Олдред обратился к Дену после воскресной мессы. Он обставил все непринужденно, избегая действий, которые могли бы навести других на мысль о заговоре: как если бы двое видных горожан попросту обменялись любезностями. Дружелюбно улыбнувшись шерифу, монах тихо сказал: — Мне нужно потолковать с тобою наедине. Могу я навестить тебя завтра? Проницательный и вечно настороженный Ден выдал свое удивление только тем, что его глаза непроизвольно расширились. Без сомнения, он сразу догадался, что речь пойдет о чем-то по-настоящему важном. — Разумеется, — ответил он, со стороны казалось, что мужчины просто вежливо здороваются. — Буду рад тебя видеть. — Загляну днем, если не возражаешь. — В это время суток монахов меньше всего обременяли обязанностями служения. — Как скажешь.