— Что это должно означать? — Полагаю, он захочет позвать тебя в свои клятвопомощники. Я прошу тебя отказаться — на благо церкви и из сострадания. — Монаху положено говорить правду. — Бывает, что правду полезнее скрыть. Это должны знать даже монахи. Осмунд вмешался в перепалку: — Олдред, слова элдормена взывают к разуму. Олдред глубоко вздохнул: — Давайте вообразим, что Уинстен и Дегберт — истинные, самоотверженные священнослужители, ревностно почитающие Господа и отринувшие плотские страсти. Допустим, они совершили глупую ошибку, которая грозит оборвать их преданное служение. В этом случае, соглашусь, можно обсуждать, принесет ли наказание больше вреда, чем пользы. Но разве они такие священники? — Монах прервался, словно ожидая, что Уилвульф ответит на вопрос, но элдормен мудро промолчал. — Нет, Уинстен и Дегберт тратили церковные деньги в тавернах, игорных домах и на шлюх, о чем хорошо известно очень и очень многим. Если бы их обоих завтра лишили сана, вот это принесло бы пользу нашей знати и нашей церкви. Уилвульф заскрежетал зубами: — Хочешь со мною враждовать, брат Олдред? — Конечно нет, — поторопился ответить монах вполне чистосердечно. — Тогда делай, как я говорю, и не ходи на суд. — Нет. — Подумай как следует, Олдред, — попросил настоятель. — Нет. Тут подал голос Хильдред, до сих пор хранивший молчание. — Ты отказываешься от обета послушания? Разве ты не должен во всем подчиняться своему настоятелю? — Нет, — в третий раз повторил Олдред. * * * Рагна была беременна. Она никому пока не говорила, но сама была уверена. Кэт, наверное, догадывалась, но больше не знал никто. Тайну она держала при себе и чувствовала, как внутри нее зреет новая жизнь. Она думала об этом, когда ходила по двору, распоряжаясь людьми, веля где-то расчистить, что-то привести в порядок и починить и следя за тем, чтобы к Уилфу не лезли с повседневными заботами. Она знала, что рассказывать слишком рано — все равно что сглазить. Многие беременности заканчивались самопроизвольными выкидышами. За шесть лет между рождением Рагны и появлением на свет ее брата у матери было несколько выкидышей. Так что Рагна намеревалась молчать до тех пор, пока округлость живота не станет слишком заметной под платьем. Но ее переполнял восторг. Она вовсе не мечтала о ребенке, в отличие от многих сверстниц и девиц помоложе, однако теперь, когда это произошло, вдруг поняла, что ей очень хочется подержать на руках и полюбить эту кроху. Приятно, что она исполнила свой долг перед Англией. Знатная дама, замужем за высокородным мужчиной, обязана рожать наследников. Рождение ребенка устрашит ее врагов и укрепит отношения с Уилфом. Кроме того, она боялась. Роды были делом опасным и мучительным, это знали все. Когда женщина умирала молодой, обычно это происходило вследствие тяжелых родов. Рядом с Рагной, конечно, оставалась Кэт, но горничная никогда не рожала. Ужасно хотелось, чтобы из Нормандии приплыла ее мать, графиня Женевьева. Впрочем, в Ширинге имелась достойная акушерка, Рагна случайно с нею познакомилась, — спокойная, сведущая в своем ремесле седовласая женщина по имени Хильдитрит, коротко Хильди. Разумеется, Рагна прислушивалась к новостям и порадовалась тому, что Уинстен наконец-то получил воздаяние за свои грехи. Подделка монет — наверняка не единственное его преступление, но именно на подделке епископа поймали, и она надеялась на суровое наказание. Возможно, впредь епископ не будет таким высокомерным. Молодец Олдред, что сумел его разоблачить. До сих пор ей не доводилось бывать на крупных судебных разбирательствах в Англии, и потому она жаждала как можно больше узнать об английском праве. Она догадывалась, что это право сильно отличается от норманнского. Библейская заповедь «око за око и зуб за зуб» здесь не применялась. Наказанием за убийство обычно служила вира, которую выплачивали семье жертвы. Цена убийства, иначе вергильд, различалась в зависимости от достатка и положения покойного: за тана платили шестьдесят фунтов серебром, а за простого крестьянина — всего десять фунтов. Она узнала больше, когда ее навестил Эдгар. Рагна разбирала яблоки на столе, отделяя те, которые не могли долежать до весны, и собиралась научить кухарку Гильду норманнскому способу приготовления сидра. В окно она заметила Эдгара, входящего в ворота, и сразу узнала его по фигуре и уверенной походке. — Ты изменилась, госпожа, — сказал он с улыбкой, едва увидев Рагну. — Что случилось? Еще бы он не заметил, с его-то наметанным глазом. — Объелась английским медом, — пожаловалась Рагна и почти не солгала: теперь ее постоянно изводил голод. — Ты хорошо выглядишь. — Он тут же спохватился, вспомнив, видимо, о хороших манерах: — Не сочти за дерзость, миледи. Он встал с другой стороны стола и принялся помогать ей с яблоками, бережно откладывая крепкие и бросая подгнившие в бочку. Она ощутила, что его что-то гнетет. — Дренг прислал тебя в город за припасами? — Я больше не живу у Дренга. Меня прогнали. Значит, он пришел наниматься к ней? Она бы не отказалась от такого работника. — А почему тебя прогнали? — Блод вернулась, и он так сильно ее избил, что я решил — ей не жить, потому и вмешался. Как всегда, старается поступать правильно, подумала Рагна. Но насколько велики его неприятности? — Ты вернулся к братьям? — Быть может, причина в этом? — Насколько я помню, хозяйство у них не очень-то плодородное. — Раньше так и было, но я устроил пруд с рыбами, теперь у нас достаточно еды и даже остается на продажу. — А что Блод? Цела? — Честно сказать, не знаю. Я пообещал Дренгу, что убью его, если он снова поднимет на нее руку. Надеюсь, теперь он задумается дважды, когда захочет ее поколотить. — Ты ведь знаешь, что я пыталась ее купить, чтобы спасти? Но Уинстен меня перехитрил. Он кивнул: — Кстати, об Уинстене… Рагна заметила, как он весь подобрался, и догадалась, что именно за этим Эдгар сюда пожаловал. — Что такое? — Он подослал ко мне Итамара с угрозами. — Чем тебе угрожают? — Если я дам показания на суде, мою семью выселят. — На каком основании? — Церкви нужны люди, верные духовенству. — Это возмутительно. Что ты будешь делать? — Я хочу насолить Уинстену и дать показания в пользу Олдреда. Но моей семье некуда податься. У меня два брата, их жена и маленькая племянница. Рагна искренне ему сочувствовала: — Понимаю. — Вот почему я пришел к тебе, госпожа. Наверняка в долине Оутен должно найтись несколько пустующих хозяйств. — Верно. Обычно хозяину наследует сын или зять, но так бывает не всегда. — Будь я уверен, что ты выделишь дом с землей моей семье, я бы с радостью помог Олдреду и бросил вызов Уинстену. — Я дам тебе дом, если тебя выселят, — без колебаний пообещала она. — О чем речь! Он облегченно расправил плечи: — Благодарю, госпожа. Ты и не подозреваешь, сколько… К изумлению Рагны, на его карие глаза навернулись слезы. Она протянула руку над столом и взяла юношу за пальцы. — Положись на меня, — сказала она, на мгновение задержала его ладонь в своей и отпустила.