— Эй, Эмма, ты сегодня прекрасно выглядишь. — Мужской тенор приятно резонировал. Она обернулась. О, Моя богиня, это был Гэри. На два года старше Эммы, сын Козантира был самым популярным мальчиком в средней школе. Он носил самую лучшую одежду, имел самую лучшую машину и теперь был сотрудником в банке своего отца. Он никогда не смотрел на нее, даже когда однажды споткнулся о ее ноги в школе. Воздух исчез из ее легких, когда потребность вспыхнула внутри нее, как только что разожженный огонь. — Эм... привет, Гэри. — Я и не подозревал, что ты стала такой хорошенькой. — Когда он погладил ее распущенные волнистые волосы, контраст между его загорелыми пальцами и золотистыми прядями был поразительным. — Я думаю, нам нужно найти комнату. Он хотел спариться... с ней? О, Моя Богиня! — Я... я... конечно. Схватив ее за руку, он потянул ее за собой. — Эй, ты слишком мал для нее. — Какой—то мужчина грубо встал перед ними. — Ей нужен кто—то ее размера. Другой медведь. Андре. Высокий, крепкий и смуглый. Он был ровесником Гэри и был «плохим мальчиком» в ее школе. Он тоже никогда раньше ее не замечал. — Проваливай, придурок. — Гэри нахмурился. — К счастью для тебя, Собрания проходят бесплатно, иначе ты не смог бы туда попасть. Неудачник. Эмма вздрогнула от враждебности в его голосе. — Привет, милый медвежонок. При этих хриплых словах Андре каждая клеточка ее тела выпрямилась и прихорошилась. Он был таким большим и красивым, и совершенно ослепил ее. Она сглотнула, не в силах вымолвить ни слова. — Отвали, блохастый. Один раз тебе сошло с рук браконьерство, так что не вздумай, блять, повторить это снова. — Когда Гэри притянул ее ближе, его тон стал таким же презрительным, как у ее матери, когда она считала, что кто—то недостоин ее внимания. – Она — моя. А Кавано не захочет кого—то зарабатывающего на жизнь сбором мусора. Ни одна женщина не захочет. — У тебя короткая память, сосунок. Фиби предпочла меня папиному сынку, забыл? — Андре медленно улыбнулся и потер грудь. — Настоящая стерва. Выцарапала из меня все силы, пока не уснула. — Она согласилась пойти со мной, гнилой отброс, — прорычал Гэри. — Ты чертов вор. — Он обошел Андре, волоча за собой Эмму. Ее тело протестовало — оно хотело Андре. Тем не менее Гэри был прав: ему она дала согласие первому. Ее мать настояла бы на том, чтобы она была вежливой. Духота переполненной главной комнаты уступила место более прохладному и тихому помещению в задней части, в котором находилось несколько крошечных комнат для спаривания на первом этаже и еще больше на втором и третьем. Гэри прошел мимо лестницы, по коридору мимо нескольких комнат и остановился, чтобы открыть дверь. — Здесь пусто. Запах предыдущих совокуплений разлился по комнате, заставляя гормоны Эммы буйствовать в венах. У нее закружилась голова, и она прислонилась к стене. — О, женщина, мы собираемся повеселиться. — Гэри провел рукой вверх и вниз по ее руке, чтобы вызвать новый всплеск похоти. Ее сердцевина пульсировала, требуя удовлетворения, и Эмма прислонилась к нему, заставляя его смеяться. — Дряблый кот, ты думаешь, что сможешь удовлетворить медведицу? — Донесся сзади голос Андре. — Ты уверен, что твой член достаточно большой? Его грубый баритон пробирал Эмму до костей и заставлял ее дрожать. Когда Андре навис над ней, ее окутал его пьянящий, темный аромат. Несмотря на то, что ему было всего двадцать с небольшим, он был размером со зрелого мужчину. Его грудь обтягивала рубашка, демонстрируя твердые, рельефные мышцы. От нахлынувшего желания ее мышцы и сухожилия казалось потеряли связь с мозгом, как будто ее тело принадлежало кому—то другому. Осознав, что она наклонилась к нему, Эмма отстранилась. Когда Гэри сердито посмотрел на нее, Андре рассмеялся. — Убирайся отсюда к чертовой матери, Андре, — рявкнул Гэри. — Пойди своруй мусорный контейнер или еще что—нибудь. — Кончай уже ныть. Иди пересчитай деньги своего папочки и оставь спаривание для настоящих самцов. Эмма моргнула, когда их ненависть прорвалась сквозь туман желания. — Парни. Пожалуйста, не надо… — Она моя. — Хватка Гэри на ее руке стала болезненной. — Она согласилась пойти со мной. Не обращая на него внимания, Андре пристально посмотрел на Эмму. — Привет, милый медвежонок. Хочешь спариться? — Он коснулся ее щеки своей большой рукой. Его мужественный мускусный аромат окутал ее. Оттолкни его. Немедленно. Она приказала своему телу повиноваться. Гэри расстраивался все больше и больше. И все же каким—то образом ее пальцы сомкнулись вокруг руки Андре. Он наклонился. Когда его губы встретились с ее губами, она погрузилась в сладострастие, как камень, брошенный в теплый океан. — Ах ты паршивый мудак. — Рев Гэри расколол воздух. — Она моя! — Он оттащил ее от Андре и толкнул в сторону комнаты для спаривания. Ее голова ударилась о дверной косяк с мучительным стуком, и коридор погрузился в темноту. Почему я на полу? Она лежала, растянувшись на боку. Ковер царапал щеку. Ее зрение затуманилось, сфокусировалось, расплылось. Ее голова, казалось, раскалывалась с каждым ударом пульса — ее вот—вот вырвет. Застонав, она с трудом поднялась на колени. Неужели пол качается? Сквозь гул боли пробивались звуки. Удары плоти о плоть. Ворчание. Еще один звук удара. Рык и ругань. С нарастающим ужасом она поняла, что Андре и Гэри дерутся. Нет, о нет. Эмма попыталась встать, потерпела неудачу, попробовала еще раз и, наконец, преуспела с помощью стены. Тряхнув головой, чтобы прояснить ее, она уставилась на них. И съежилась. Это... это было ужасно. — Нет. — Ее голос дрогнул. Даже не услышали. — Не надо... нет. Они были в ярости. Сумасшедшей. Захваты и укусы. Зарычав, Гэри ударил Андре кулаком в лицо. С яростным ревом Андре схватил Гэри за горло. — Остановись! — Она бросилась вперед, схватила Андре за руку и отдернула ее. Кулак ударил ее по лбу, рассекая кожу. Кровь залила ей глаза, когда еще один удар пришелся по щеке. Она отшатнулась назад, к другим телам. Другие оборотни. Наблюдали за битвой. — Остановите их! — Ослепленная кровью, заливавшей ее лицо, она схватила одну женщину за руку, но ее оттолкнули. Рычание усилилось. Одежда порвалась, когда оба самца трансформировались в животных. Пантера и Медведь. Дикое рычание. Клочья меха. Визг. Глухой звук. Жуткий звук хрипящего дыхания. Челюсти медведя впились в горло кота. Когда же кровь брызнула в воздух, задние лапы пантеры пронзили покрытый мехом живот и пах медведя, разрывая кожу, мышцы и артерии. Взревев от боли, Андре отшвырнул Гэри прочь. Кровь была повсюду, забрызгивая пол и стены. А потом наступила тишина. Все еще ошеломленная, Эмма могла только хныкать в знак отрицания, когда после смерти тела снова стали человеческими. Кусочки пропитанной кровью ткани все еще прилипали к ним. У Гэри было вырвано горло. Весь живот Андре был вспорот. Ее окровавленные руки закрыли рот, а глаза наполнились слезами. — Во имя всего святого, что происходит? — Все еще раздетый после спаривания, Козантир спрыгнул с лестницы. Он протиснулся сквозь скопление оборотней, блокирующих коридоры, и увидел тела. Его лицо побелело. — Гэри? — Он опустился на колени рядом с сыном. Дотронулся до безжизненного тела. О, нет. Страдание на его лице терзало Эмму, ранило ее сердце, вызывая слезы на глазах. Оборотни в зале молчали, когда он повернул голову, осматривая кровавую бойню. Как искалеченный старец, он с трудом поднялся на ноги. — Что произошло? — Его голос был хриплым. — Богатая сучка Кавано заставила их драться из—за нее. — Стоя рядом с Марни, Сиси указала прямо на Эмму. — Да. Медведица спровоцировала их, — подтвердила Марни. Взгляд Козантира стал холодным, проникая в нее, замораживая кости. Эмма отрицательно покачала головой. — Нет. Я... я не хотела... — Подожди минутку, — сказал кто—то позади нее. — Она этого не делала… — Она такая же плохая, как и ее мать, — сказала женщина. — Кавано. — Она превратила это слово в проклятие. — Получает острые ощущения от подстрекательства мужчин к дракам, которые оставляют их калеками. В рубцах. — Пальцы Седрика прошлись по шраму от укуса на его плече, прежде чем его взгляд опустился на тело Гэри. Причиной драки была не она, ведь так? Но они убили друг друга... из—за нее. Эмма снова покачала головой. Нет. Это движение заставило Козантира посмотреть на нее. Горе и ярость распространялись от него ледяными волнами.