— Зеб не спрашивал сметы, — заметил Райдер. — Сметы не будет. — Бен отхлебнул пива. — Предыдущий Альфа стаи не заботился о своих волках, и многие дома старых волков готовы рухнуть. Теперь, когда Шей—Альфа, а Зеб—Бета, им двоим приходится наверстывать упущенное. Я помогаю, где могу. Райдер изучал брата, глядя сквозь поверхностные изменения, суммируя свои наблюдения. Небрежный ответ Бена был... открытым, как будто каждый что—то «давал», и только он решал, кому помочь и когда. Занимаясь бумажной работой Бена, Райдер заметил, что у строителей Бена были щедрые пособия. Несколько файлов были помечены как безвозмездные, а итоговые суммы счетов—фактур вычеркнуты. Бен всегда заботился о своих друзьях. Очевидно, его забота распространилась на весь город. Отведя взгляд, Райдер провел пальцем по квадратикам на скатерти. Помимо того, что он стал более циничным по отношению к женщинам, изменился ли он вообще с тех пор, как они с Беном расстались? Повзрослел ли он? Он работал, чтобы добиться успеха. Чтобы его признали за мастерство. Чтобы иметь достаточно денег, но все, чего он достиг, было направлено на его собственную выгоду. Теперь его успех казался... пустым, одиноким. Когда Женевьева распространила слухи о его жестоком обращении, Райдер был потрясен тем, что никто не вступился за него. В бездействии Козантира не было ничего удивительного, поскольку страж жил в другом городе и держался в стороне от «мелких» проблем. Тем не менее, в Фаруэе никто не вступился за Райдера. Но разве он когда—нибудь давал что—нибудь городу? Он жил там, но никогда не помогал сделать его лучше для кого—либо, никогда не участвовал ни в чем, кроме Собраний, которые Женевьева превращала в кошмары, и никогда не пытался быть частью сообщества. Они с Беном всегда хотели иметь свое место. Как же он упустил из виду, что принадлежность требует усилий с его стороны? Райдер оглядел комнату, наблюдая за людьми. Хорошее окружение, как люди, так и оборотни. Фланелевые рубашки, джинсы и ботинки. Трудолюбивые, независимые, солидные граждане. Те, кого он с гордостью мог бы назвать друзьями. Пришло время ему поработать, чтобы заслужить их уважение. Как это сделал Бен. Райдер потер подбородок. Он ничего не дал территории Женевьевы, но здесь — это будет его город и его территория. Пришло время ему начать обустраивать здесь свое собственное гнездышко. *** Позже, в большой комнате, Эмма отдыхала, прислонившись спиной к подлокотнику дивана. Минетта устроилась в небольшом пространстве рядом с ней. Ощущение маленького тельца рядом с ней было настолько приятным, что у нее комок застрял в горле. Месяц назад она и представить себе не могла, что будет так счастлива. Ну... в основном счастлива. В воздухе все еще витал запах подгоревшего жаркого. Однако ее смущение уменьшилось, оставив только решимость. Она собиралась научиться вести себя как нормальный человек, в том числе научиться готовить. Бен отнесся к ее фиаско на удивление равнодушно. Райдер тоже, несмотря на его изначально циничные вопросы. За ужином ему было весело, он дразнил Бена и Минетту — и даже ее саму. Оказалось, за его бесцеремонным характером скрывалось злое кошачье чувство юмора. В другом конце комнаты он разводил огонь в широком мраморном камине. Когда растопка загорелась, саламандра высунула свой заостренный нос из золы и радостно заерзала. Минетта подошла посмотреть, остановившись рядом с отцом. Райдер притянул ее к себе. С каждым днем ему становилось все уютнее со своим детенышем. Он указал на огненного элементаля. — Когда огонь начнет реветь, саламандра станцует для нас. Когда Минетта так же радостно заерзала, как саламандра, Райдер рассмеялся, а Эмма могла только изумленно таращиться на нее. От его великолепного, звучного смеха у нее по спине побежали мурашки. Почему он не делал этого чаще? — Кто любит музыку? — Бен протопал вниз по лестнице и вошел в комнату. В руках он держал две классические гитары. Гитары. Пальцы Эммы сжались от желания. Она скучала по музыке даже больше, чем по людям. Не трогай, медведь. Не твое. — Вы с Райдером играете на гитаре? Мне показалось, ты говорил, что вырос в глуши и у тебя не было ничего, кроме нескольких книг. — Бен жил отдельно — в Техасе. — Челюсть Райдера напряглась. — Когда нам было по пять лет, отец потащил меня в Монтану. Оставив Бена позади? При мысли об их разлуке у нее защемило сердце. Она думала, что это печально — не иметь братьев и сестер. Насколько сокрушительно было бы чувствовать себя в разлуке после того, как они были вместе? Бен пробежал пальцами по гитарным струнам. — Когда мы снова встретились молодыми мужчинами, мы провели зиму с бабушкой нашей матери в Деревне Старейшин, где не было электричества. Она научила нас играть на гитарах. Точеное лицо Райдера смягчилось при воспоминании. — Найни была валлийкой, и ничто так не радовало ее, как вечер музыки. Каждый должен был участвовать или терпеть ее недовольство. Зависть наполнила Эмму при мысли о том, что она будет петь вместе с другими. Она и мастер—бард музицировали вместе. Пару раз его навещал другой бард. Делиться песнями в кругу семьи, должно быть, чудесно. — Держи, медвежонок, — мягко сказал Бен. Он наклонился и коснулся губами ее губ в поцелуе. Его губы были теплыми. Твердыми. Его щека слегка коснулась ее щеки, и вместо того, чтобы отстраниться, он приподнял голову на пару дюймов и посмотрел прямо в ее ошеломленные глаза. Складка у его рта стала глубже, хотя он… не совсем... улыбался. Он задержал на ней взгляд на секунду, потом на другую, прежде чем выпрямился. Он поцеловал ее. Она чувствовала, как кровь бурлит в ее жилах и нарастает гул желания. Все в ней жаждало еще одного поцелуя. Покачав головой, она посмотрела вниз. Он положил гитару ей на колени. Впервые за три года она держала в руках гитару. — О, — выдохнула она. Аромат, ощущение глянцевой поверхности, звук, когда она тронула первую струну… Замечательно. — Клянусь Богом, посмотри на нее. — В смехе Райдера звучало то же веселое удовольствие, что и тогда, когда Минетта баловалась. — Ты загнал свою жертву в угол, Гриз. Поцелуй, чтобы заставить ее покраснеть, гитара, чтобы зажечь ее глаза. Бен усмехнулся. — Надеюсь, твой инструмент все еще при тебе, брат. Не думаю, что она поделится моим запасным. — Да, я принес. — Райдер взял из стопки полено и спросил Минетту, — Ты можешь показать Бену, где она, котенок? Минетта пробежала через комнату, взяла Бена за руку и потащила за собой. Когда Райдер подбросил в камин побольше поленьев, аромат ели и сосны наполнил комнату дымной сладостью. Эмма неуверенно пробежалась пальцами по струнам, и гитара ударилась о спинку дивана. В такой позе не получится. Она попыталась сесть. — Держись, медвежонок, — Райдер взял у нее гитару и отложил в сторону. Заведя руку ей за спину, а другую под колени, он повернул ее, положив ее ноги на кожаный пуфик. Его худые пальцы были длиннее, чем у Бена, такие же мозолистые и, к ее удивлению, такие же нежные. В его запахе чувствовалась дикость кота—оборотня и легкий привкус древесного мыла, которым он пользовался. Покалывание пробежало по ее коже, дразня ее осознанием того, что она женщина, а он мужчина. Нет. Нет, нет, нет. Плохо уже то, что она испытывает влечение к Бену, но к этому мужчине? Этому очень циничному мужчине, слишком красивому? Ни за что. Склонив голову, изучая свои руки, она прошептала: — Спасибо. — Эмма? — Когда она подняла взгляд, то встретилась взглядом с темными, как ночь, глазами, искрящимися смехом. — Всегда пожалуйста. — Он провел пальцем по ее щеке. Отстранившись, он тряхнул головой точно так же, как она встряхивала свой мех, когда впервые распушила его, избавляясь от последних, оставшихся следов человека. — Мы с Беном провели много времени в дикой местности. В тот единственный раз, когда я провел в таком состоянии целое лето, месяц спустя я все еще разговаривал сам с собой. Как долго ты была вдали от цивилизации? Неожиданный вопрос потряс ее. Его темные глаза были пристальными и слегка пугающими. — Пожалуйста, не увиливай, маленький бард, — мягко сказал он. — Назови число. Врать? Она не могла, никогда не могла. — Три. — Три чего? Упрямый самец. Ее шепот был почти неслышен. — Года. Его ошеломленное выражение лица понравилось ей, пока он не задал следующий вопрос. — Но почему? Она вздернула подбородок. — Я объяснила Козантиру. — И больше она не собиралась ничего объяснять. Когда Бен и Минетта вошли в комнату, она почти обрадовалась. — Вот твоя гитара, брат, — Бен протянул ее Райдеру. Нахмурившись, Райдер сел в кресло, но его взгляд то и дело возвращался к ней.