— На верхнем этаже, лейтенант, — сказал полицейский, приветствуя его. — Сержант Донован наверху. — А где же, по-вашему, ему еще быть? В подвале? — вполголоса ответил Адамс и, не взглянув на полицейского, вошел в вестибюль. Остановившись перед ящиками для писем и прочитав фамилии жильцов, он проворчал: — Дом свиданий! Первое убийство за два года, и надо же было ему случиться в доме свиданий! Адамс был небольшого роста, худой и живой человек с грубым лицом, впалыми щеками и длинным острым носом. Его шевелюра ослепительной белизны резко контрастировала с черной шляпой. Глаза его в приступе гнева начинали гореть, как электрические лампочки. Он считался жестоким, неумолимым и опасным. К нему питали ненависть и подчиненные, и преступники, брошенные судьбой на его пути. Но это был офицер полиции первого класса. Голова его соображала раза в четыре быстрее, чем у Донована, и тот знал это. Донован пребывал в постоянном страхе, перед Адамсом и считал его способным понизить его в звании при малейшей оплошности. Адамс медленными шагами поднимался по лестнице. В доме царила тишина. Можно было подумать, что жильцы, узнав о его приезде, попрятались по своим квартирам и теперь, затаив дыхание, стояли за запертыми дверями. Джексон, краснолицый коп, стоял на площадке последнего этажа. Он поприветствовал Адамса и, зная его достаточно хорошо, не вступил с ним в разговор. Адамс вошел в гостиную, где эксперт Флетчер занимался снятием отпечатков пальцев. Донован бродил по комнате, занятый мрачными мыслями. Адамс вошел в спальню, словно заранее знал, где находится труп. Остановившись у кровати, он несколько минут рассматривал тело Фей. Не спуская с него глаз, он достал из портсигара сигарету, закурил и выпустил дым из ноздрей. Донован стоял на пороге спальни и не сводил с него внимательного взгляда. — Доктор едет? — спросил Адамс, повернувшись к нему. — Да, лейтенант, — ответил сержант. Адамс наклонился и положил руку на руку Фей. — По-моему, смерть наступила примерно часов шесть назад… — Кинжал, лейтенант… Адамс посмотрел на нож на полу и повернулся к сержанту. — С ним что-нибудь не так? Сержант покраснел. — Это орудие преступления, — пояснил он, жалея, что заговорил. Адамс поднял белесые брови. — Вы проницательны. А я думал, что она брала его, чтобы почистить ногти. Так вы думаете, что это орудие преступления? — Его взгляд загорелся. — Чем же еще это может быть, по-вашему, дурак вы этакий? Помолчите лучше! Повернувшись к нему спиной, Адамс стал мерить комнату шагами. Донован смотрел на него с ненавистью. — Какие сведения о ней вы собрали? — неожиданно спросил Адамс. — Она новичок в своей профессии и занимается этим всего около года. Раньше была танцовщицей в «Голубой розе». Она не фигурирует в наших списках и не была замечена в чем-либо предосудительном. Адамс повернулся к нему. — Пойдите закройте дверь. Сержант повиновался. Зная по опыту, что спокойствие Адамса ничего хорошего не предвещает, он все время держался настороже. — Газеты ведь еще не оповещены, не так ли? — спросил тихо Адамс, присаживаясь на край кровати и отодвинув ногу Фей. Такое соседство его, по-видимому, нисколько не смущало. — Нет, лейтенант. Сержант боялся репортеров. Городские газеты беспрестанно упрекали полицию в бездеятельности и несколько раз упоминали его фамилию, не стесняясь в критике. — Нужно поставить их в известность, но не раньше полудня. Известите их в такое время, чтобы они успели поместить это в последних новостях, — продолжал Адамс. — Таким образом, у нас будет целый день и вся ночь, чтобы подготовить материал для утренних газет. Это первое убийство за последние два года. Они накинутся на него. «Геральд» много месяцев ищет повода для ссоры с городскими властями. Если мы быстро не найдем убийцу, нас здорово потреплют. Могут лишиться мест некоторые высокопоставленные деятели, в том числе и начальник полиции, с которым Линдсей Барт не очень-то ладит. Если бы он и журналисты, которыми он командует, были не так популярны, нам бы нечего было бояться. Но это дело поможет им подлить масла в огонь. Существование такого дома почти в центре города, этого гнезда проституции, даст отличный материал для статей, тогда как наш шеф заявлял, что город чист от этого. Адамс погасил сигарету в пепельнице на ночном столике и посмотрел Доновану в глаза. — Я рассказываю вам все это только для того, чтобы вы поняли всю важность этого дела. Газеты не перестанут нас поносить, пока не будут удовлетворены, и вы, Донован, должны их успокоить. Используйте все возможное влияние. Я буду помогать вам советами в случае необходимости, но ответственность будет лежать на вас. Вы ответите за все: за поражение и за победу. Поняли? — Да, лейтенант. «Ну вот мы и договорились, — подумал Донован. — Этот маленький подонок, с того момента как занял свое место, только и ищет возможности спихнуть меня. Он знает, как трудно будет найти убийцу, и воспользуется этим, чтобы избавиться от меня. Такова моя участь. Убили шлюху, а я попал в гущу политики». — Расследование будет нелегким, — продолжал лейтенант, — особенно, если ее убийца — сумасшедший. Он медленно закинул ногу на ногу и обхватил колено руками. — Вы когда-нибудь молились, Донован? Лицо сержанта стало багровым, он посмотрел на Адамса, увидел, что тот говорит серьезно, и пробормотал: — Да, иногда. — Так вот вам хороший совет: помолитесь о том, чтобы убийца не оказался садистом. Если ему понравится закалывать курочек, он захочет продолжить. Он отправится в другой дом и даст газетам возможность избивать нас. Если это ненормальный, то надо помешать ему продолжать, сержант. В дверь постучали. Сержант открыл ее, и Джексон сообщил: — Доктор здесь, сержант. — Входите же, доктор, — сказал он, обращаясь к Саммерфельду, высокому, толстому и невозмутимому врачу. — Вы очень нужны. Она полностью в вашем распоряжении. Адамс вышел в гостиную, где Холдби, фотограф, устанавливал свой аппарат. — Распоряжения будете получать от сержанта Донована, — сказал Адамс Флетчеру и врачу. — Он будет вести следствие. Потом, обращаясь к сержанту, он спросил: — С чего вы начнете, сержант? — Пока доктор осматривает тело, пойду опрошу соседей. Может быть, кто-нибудь видел этого человека. — Не знаю, что у вас получится. Не станут проститутки сотрудничать с полицией. — Одна их подружка убита. Они могут заговорить. — Вы психолог, сержант, — задумчиво проговорил Адамс. Донован повернулся к Флетчеру, который с трудом сдерживал смех. — Вы найдете в спальне нож. Снимите с него отпечатки пальцев. И побольше активности! Флетчер выпрямился. — Хорошо, сержант. Донован вышел из квартиры. Адамс проводил его взглядом и вернулся в спальню, чтобы поговорить с доктором. Рафаэл Свитинг, услышав нетерпеливый звонок, вытер рукавом халата пот с лица. Он видел появление полицейских машин и знал, что рано или поздно в его дверь позвонят. Что же могло произойти в квартире над ним? Он слышал тяжелые шаги над головой. Возможно, Фей убили, однако верить в это не хотелось. Именно теперь, когда ему удалось притаиться! Звонок продолжал требовательно звонить. Он быстро оглядел свое пыльное помещение с обветшалой мебелью. Следы его ночной активности стали быстро исчезать. Он спрятал в большой шкаф бумаги, конверты и справочники, запер шкаф на ключ и решил, что обыск делать не посмеют без соответствующих документов. А если даже полицейские и откроют шкаф, то не смогут предъявить ему никакого обвинения, только будут знать, что он продолжает жить как придется. Лео развалился в кресле и тяжело дышал. Он бросил на хозяина боязливый взгляд, будто чувствовал опасность по ту сторону двери. Свитинг нежно погладил его по голове, но животное не успокоилось. Собрав все свое мужество, он пошел и открыл дверь. Посмотрев на стоящего перед ним огромного мужчину, он с облегчением вздохнул, констатируя, что это не лейтенант Адамс. Свитинг никогда не видел своего посетителя. — Что вам угодно? — спросил он с легкой улыбкой. — Я сержант полиции, — заявил Донован, вспоминая, знаком ли ему этот маленький толстяк. Он медленно копался в своей памяти, но не мог вспомнить имя человека, стоявшего перед ним. — Как ваше имя? — Свитинг.