Дневник был дорогой книгой нормального формата, привезенной из Англии, дорогой, но не изготовленной по заказу. Вероятно, такие книги продавались повсюду в мире в лучших магазинах. С золотым обрезом, в переплете из мягкой черной кожи, украшенном золотыми цветами, вещь была прекрасна. Очевидно, Хильда очень ценила свои тайны. Однако Хагена интересовало содержание дневника. В дневнике Хильды, очевидно, была заложена мина. «Сегодня я убила Брука…» И Хаген не торопясь начал читать дальше. Закончив, он некоторое время неподвижно сидел в беседке. Он никак не мог представить себе правильной картины. Начало записи от восьмого июня, которое сразу возбудило его внимание, было, вероятно, единственным ясным местом среди записей. В остальном дневник содержал много неопределенного. В нем не был проставлен год записи, хотя начинался он с первого января и заканчивался тридцать первым декабря. Хильда вообще не любила давать точных данных. Здесь не было таких записей, как «я сегодня пошла за покупками и купила серьги» или «сегодня я с Джоном Саундсо смотрела фильм о любви, а потом мы пошли в чертов бар танцевать». Вместо этого в дневнике, фигурировали мысли, желания, чувства и грезы. Хаген был поражен. Он не предполагал, что Хильда могла столько думать. Там мимолетно упоминались некоторые имена и названия мест, по которым Хаген предположил, что в год написания дневника Хильда находилась на Гавайях или в сходном с ними месте. Но в разговорах с ним она никогда не упоминала, что была там до своего замужества. Однако с тех пор прошло уже три года. Брук упоминался много раз, вообще до восьмого июня это было наиболее часто встречающееся в дневнике имя. И снова отсутствовали точные данные, к примеру фамилия Брука. Хаген стал подозревать, что Бруком назывался любимый кот или спаниель, от которого Хильда в конце концов избавилась. Вскоре он отбросил это предположение, прочитав описание одного приема, в котором фигурировал Брук. Нет, Брук был мужчиной, взрослым мужчиной. И по тону записей можно было сделать вывод, что Хильда его любила, если она вообще была способна любить кого-либо, кроме себя. После записи от восьмого июня имя Брука совершенно исчезло из дневника, оно появлялось только в виде намеков. Восьмого июля была краткая запись: «Сегодня месяц. Я бы снова это сделала!» Вторая фраза была подчеркнута. А много позже она сделала длинную запись о своей неспособности чувствовать сожаление или раскаяние. В конце концов из всего этого следовало, что в не столь отдаленном прошлом Хильда убила некоего Брука. Где, почему и кто был этот Брук — ответа в дневнике не было. И теперь Хильда уже не могла удовлетворить любопытство Хагена. — Все это как-то неверно, — вслух проговорил он и стал смотреть на голубоватую воду бассейна, в котором закончилась жизнь Хильды. Человек, убивший однажды, обычно убивает снова. Но сама себя она не убивала и тогда… Хагену пришла в голову мысль о возможности мести. Может быть, кто-нибудь выследил Хильду и убил ее, отомстив за убийство Брука? Что ж, это возможно — особенно если убийство Брука было совершено в каком-то далеком экзотическом месте, где существует кровная месть. Правда, здесь, в Южной Калифорнии, это казалось довольно странным и жутким. Затем ему в голову пришла другая мысль. Не было ли убийство Хильды ошибкой? «Но одно надо твердо помнить, — подумал Хаген, — меня наняли для того, чтобы я оказался на месте убийства Хильды». Это не было ошибкой. Хаген решил, что настало время получить дальнейшую информацию. Доктор Хобб уже уехал на своей машине, Хаген это слышал, и теперь Вэйн Висарт, вероятно, снова обрел способность говорить. Хаген считал, что своему новому клиенту следует задать массу вопросов. Направляясь к дому, он увидел свет в гараже и заглянул туда через окно. Эвис Гил с карманным фонарем в руке обыскивала там машину. Хаген не стал терять времени, зашел в дом и направился в спальню Висарта. Вэйн сидел на кровати. Он был бледен, имел довольно усталый вид, и его бледность подчеркивалась рыжими волосами. Появление Хагена не развеселило его, да и миссис Висарт казалась далеко не счастливой, но это была не вина Хагена. Он полагал, что старая дама четко и определенно высказала сыну свое мнение о его поступке. Конечно, можно было бы утешить Вэйна дружескими словами, но Хаген считал старую даму не способной на это. Теперь она начала командовать и Хагеном: — Хаген, уходите! — Я полагаю, что вам пора уходить. Доктор Хобб запретил моему сыну принимать посетителей. — Он прав, — ответил Хаген. — К счастью, я только служащий, и поэтому меня запрещение не касается. — Что это значит? — спросил Висарт хриплым голосом. — О чем он говорит? — А разве ваша матушка вам не рассказала? Я теперь работаю у вас по своей специальности. — Так лучше, Вэйн, — пояснила старая дама. — Это единственная возможность застраховать нас от того… чтобы он молчал о случившемся. Висарт пожал плечами. — Мне совершенно безразлично, что он будет говорить. Хаген, вы можете повсюду болтать о том, что Вэйн Висарт пытался покончить с собой. Вас будут считать героем, и ваше имя появится в газетах. — Спасибо, я уже видел в газетах свое имя. — Ну, а меня это совсем не интересует, — равнодушно заметил Висарт. — Немного больше, немного меньше — не все ли равно? — Вэйн, не говори так, — сказала ему мать. — Это на тебя не похоже. Где твое мужество? Хаген сомневался, что у Висарта было мужество. Вряд ли оно сохранится у человека, имеющего такую мать, как Розмари Висарт. Хаген успокоил его: — Нет смысла видеть все в черном свете. Что касается меня, то, по-моему, сегодня вечером ничего не случилось, кроме того, что вы наняли меня расследовать убийство Хильды. Забудем обо всем остальном и давайте поговорим о деле. — Я вообще не хочу с вами разговаривать, — возразил Висарт. — Прошу вас, уходите! — Это не так просто. У нас ведь есть кое-что общее. Он положил на колени Висарта дневник. — Вы читали эту книгу?! Хаген не думал, что Висарт может еще сильнее побледнеть, однако это произошло. Его мать вскрикнула. — Значит, она была у вас? — тихо спросил Висарт. — Как видите, — подтвердил Хаген. Он присел на кровать, достал сигареты и предложил окружающим. Никто не взял, и он закурил один. — А чтобы зря не терять время, я вам скажу, что прочел дневник от начала до конца, пропустив некоторые скучные места. Полагаю, что и вы так сделали. — Да, — ответил Висарт и устремил взор на книгу. — Мы с матерью прочли его. — Ну, это, конечно, не бестселлер, но он единственный в своем роде, — заметил Хаген, выпуская кольца дыма и с удовольствием глядя на него. — Когда вы нашли этот дневник? — Сегодня, когда я… когда я просматривал вещи Хильды. Вдруг Висарт обратился к матери: — Принеси мне, пожалуйста, выпить. Я совершенно разбит. — Я бы тебе не советовала, — возразила его мать. — Вероятно… доктор Хобб… — Ну дайте ему выпить, миссис Висарт, — попросил Хаген. — Это ему необходимо. Наверно, нам всем это нужно. Когда старая дама вышла из комнаты, Хаген спросил: — Итак, что вы хотели мне сказать? — Мне не хотелось, чтобы она слышала, — наивно объяснил Висарт. — Я обещал ей не рассказывать этого. Дневник нашла сегодня моя мать. Она осматривала, комнату Хильды и не желала, чтобы я об этом говорил. Ей не хотелось, чтобы ее считали старой ищейкой. — Но кто бы мог о ней так думать? — спросил Хаген. Висарт покачал головой, казалось, что она у него болела. — Не знаю. Боже мой, я не мог этому поверить. Хильда не была… Мне безразлично, что написано в дневнике. Должно быть, у Хильды было странное понятие о шутках. — Она была полна юмора! — заметил Хаген. — Вопрос только в том, кто должен смеяться. Думаю, что не Брук. Розмари Висарт вернулась с двумя бокалами, дно которых было едва покрыто спиртным. Хаген бросил на свой бокал косой взгляд, но промолчал, так как был на работе. Старая дама стояла, пока мужчины пили. — Если вы хотите знать, что я об этом думаю, — сказала она, — то это меня не удивило. Я и без того недолюбливала эту женщину. — Успокойся, — сказал ей сын. — Думай, о чем говоришь. — Это не имеет смысла, это не тайна. Я ей не доверяла и не буду этого скрывать. Я не хочу утверждать, будто подозревала, что она убийца, но доверия к ней не имела. — Я считаю, что это непорядочно, поскольку Хильда уже не может защищаться. — Мы должны радоваться этому. Ты мог быть следующей жертвой. Слушая эту обычную перепалку, Хаген ощутил легкое сочувствие к Хильде. Неуравновешенный муж, недоброжелательная свекровь… Несмотря на то, что рассказывала Хильда, ее жизнь в этом доме не была усыпана розами. Эти мысли он, конечно, держал при себе. Наконец он взял дневник и перебил их, спросив: — Куда вы хотели отвезти его сегодня? Висарт сразу же ответил: — В полицию. Мы с матерью поговорили немного и пришли к выводу, что он слишком важен и нельзя утаить его от полиции. — Но вы не поехали в полицию, а вместо этого надышались выхлопными газами. Почему?