Виталий помедлил, внимательно посмотрел на тренера и подчёркнуто холодно ответил: - Ничего. Если у вас самого нет желания вмешаться. - Вы меня просто не поняли. - Очень рад. Поясните в таком случае. - Я готов для Короткова сделать всё, поверьте. Но что можно сейчас сделать? - Можно… увидеть Виктора. - Увидеть? - растерялся Соколов. - Да. И сказать ему, что вы его помните, что он, по вашему твёрдому убеждению, способный футболист и хороший товарищ. Так вы говорили? - Так. - Ну вот. Сказать, что вы в него верите и будете его ждать. Да вы сами найдёте, что ему сказать, вы только подумайте о нём, Василий Павлович. - Да-да. Всё это можно сказать, безусловно, можно, - заволновался Соколов. - При этом я даже не покривлю душой, уверяю вас. Это так и есть… так и есть… И я в самом деле буду его ждать. Только… сколько он просидит, как вы думаете? - Не много. Он, слава богу, не успел пырнуть ножом человека. Да и на суде вы, надеюсь, выступите. Личность подсудимого многое определяет в приговоре. - Выступлю, - с воодушевлением объявил Соколов. - Непременно. Вы не думайте, ребята мне… - Он чуть запнулся и, стесняясь, закончил: - Они мне дороги. И… вообще спасибо. Хорошо, что вы пришли, честное слово. Надо думать шире, чувствовать шире. Не только о сиюминутном, не только о своём. Ведь если честно, то мы всё время думаем о себе или в связи с собой. Нельзя так. Вот вы мне помогли в этом смысле. Так когда я могу его увидеть? - Хоть завтра. - Прекрасно. Завтра. Они обо всём условились, и Виталий ушёл. Он неторопливо двигался по оживлённой, залитой солнцем улице, и на душе у него было необычайно светло и радостно. Нет, всё-таки всегда можно что-то сделать для человека, даже самого плохого, чтобы он стал чуть лучше. Для начала хоть самую малость лучше. Только бы зацепиться за то светлое, что осталось в его душе. А в Витькиной душе жила ещё и Лялька. Славная девчушка. Пока. И всё-таки бедная мать у неё. Надо для начала вызвать будет Веру Игнатьевну, найти к ней подход, помочь ей и… Ляльке тоже. Нельзя же их оставить вот так. Да, даже самый плохой человек и то… Впрочем, самым плохим сейчас был Гошка. И в первую очередь теперь предстояло заняться им. Гошка - это не только ещё один и, кажется, наиболее верный путь к цели, путь к той загадочной троице за вчерашним угловым столиком. Нет, Гошка - это прежде всего судьба и характер, которые предстоит переломить, и только тогда откроется дорога к решению главной задачи. Можно, конечно, его обмануть или запугать. Во имя, так сказать, высокой цели чего не сделаешь, кажется! Но это означает потерять человека, возможно, окончательно потерять. Обманутый и запуганный никогда не союзник, это будущий противник, будущий враг. Нет, Гошку не следовало обманывать и запугивать, его надо победить, переломить по-другому. Не перевоспитывать, конечно, это дело долгое и сложное, оно впереди, далеко впереди. А сейчас надо вызвать у него какую-то чистую вспышку чувств. И что-то Виталий вроде бы нащупал. Конечно, это может быть ошибкой, может быть осечкой. Но надо попробовать. Итак, Сёмкин. Гошка Сёмкин. Георгий. И есть ещё Михаил Сёмкин. Действительно, работает электриком на автозаводе. Действительно, передовик, член комсомольского бюро, замсекретаря, кандидат в члены партии. Установить это было несложно. За вчерашний день всё это проделали ребята из местного отделения милиции и передали в МУР. И вот теперь Виталию предстоит встреча с Михаилом. Через полчаса. Прямо на заводе, в цеху. И снова гудящий поезд метро, полупустые в середине дня вагоны, длиннейшие эскалаторы, суетливые и всё же многолюдные пересадки, и вот наконец последний из эскалаторов аккуратно вынес Виталия на поверхность. Перед ним были длинные заводские корпуса за высокой глухой оградой. Миновав просторное бюро пропусков и проходную, Виталий оказался на огромном, в деревьях и кустах, заводском дворе и, расспрашивая то одного, то другого из встречных, добрался наконец до нужного цеха. У входа его уже ждал высокий, худощавый парень с копной вьющихся пшеничных волос и живыми серыми глазами на узком лице с пухлыми губами и тонким, хрящеватым носом. «Похожи братцы, - отметил про себя Виталий. - Здорово внешне похожи». На парне была модная джинсовая куртка и щеголеватые, с чуть заметным клёшем, брюки. - Сёмкин, - представился он. - Михаил. Точно вы приходите. - Нет времени опаздывать, - улыбнулся Виталий. - Где нам потолковать? - Пойдём в сад. - Михаил махнул рукой. - Вон скамейка свободная. Виталий отметил про себя, что он сказал «сад», а не «двор». «И в самом деле, сад», - подумал он, сноба бросив взгляд на бесконечные аллеи, посыпанные песком дорожки, клумбы и ряды подстриженных кустарников. Они уселись на скамье, полускрытой за пушистой стеной кустарника, и Виталий самым безмятежным тоном спросил, жмурясь от солнечных лучей, вдруг пробившихся из-за облака: - Слушай, ты Георгия давно видел? - Гошку? А что? - сразу насторожился Михаил. - Да заблудился твой братан. - То есть как это заблудился? - возмущённо переспросил Михаил, и в лице его появилась какая-то жестокость. - Он просто спился, подлец. Опустился. Вот и всё. - Всё? - Ясное дело. Я, если хотите знать, давно уже ничего общего с ним не имею. Прошу это учесть. - Та-ак… - протянул Виталий. - Учтём, конечно. А родители ваши где? - Померли родители. - Как так? - А так. Пожар случился. Мать отца бросилась спасать. Он спал. Ну и вместе с ним, героически… - Давно? - Три года назад. С тех пор Гошка и покатился. - Ты же не покатился? - Я в мать и отца, а он чёрт его знает в кого уродился. Вот и поставил я на нём крест. - Так ведь брат же! - Ну и что! Я считаю, друг дороже любого родственника. Друга как-никак выбираешь. А родственник сам объявляется. И какой он ни есть, любить его прикажешь? Ни фига! Вон братца судьба подкинула. Нужен мне такой, думаешь? Спасибочко. Как увидел, какой он стал, так крест на нём и поставил. - А он на тебе? - Он ещё на мне будет ставить! - раздражённо воскликнул Михаил. - Чего не хватало! Пусть он сначала добьётся с моё. - А ты женат? - Женат. И сын растёт. Всё как у людей. Скоро, между прочим, депутатом стану. Есть такой план. В парткоме намечают. И бригадиром тоже. Передовой бригады. - Да, добиться с твоё непросто. - Пусть попробует. - А ты помоги. Он вроде тебя уважает. - Меня все уважают. - Вот и помоги. Хотя бы как будущий депутат. - Я только по нашему району пойду, - широко улыбнулся вдруг Михаил. - А вообще, чего это ты о Гошке заговорил? Они как-то совсем незаметно перешли на «ты». - Сам говоришь, «покатился», «опустился». А нам с такими приходится дело иметь. Именно с такими, к сожалению. - Вот и давай действуй. А у меня и кроме Гошки забот полон рот. - И всё же брат он тебе. - Какой он брат? Брат другом, помощником должен быть, а этот… - Вот что, Михаил, - задумчиво произнёс Виталий. - Либо ты примешься за своего братца, либо я в твою партийную организацию пойду. И не быть тебе тогда ни депутатом, ни бригадиром, ни передовиком. Один позор будет, учти. Такого эгоизма и бездушия я в тебе даже не ожидал. - Да что ты! Я же всей душой рад! - всполошился Михаил, и на красивом лице его отразилось искреннее отчаяние. - Но с какой стороны за него приняться, ты скажи? - Вот это уже другой разговор. Если ты станешь моим союзником, то вдвоём мы авось чего-нибудь и придумаем. Не одно, так другое, но что-то должно подействовать. Терпение тут нужно, упорство. Случай с Гошкой, как говорят, запущенный. Так что, Миша, не пожалей сил. Спасёшь брата - об этом даже в газету можно написать. Представляешь? - усмехнулся Виталий. - Так что давай думать. - Всё хорошо, только думай сам, - пожал плечами Михаил. - Я отказываюсь. Я просто не знаю. Придумаешь - я твой союзник. Что скажешь, то сделаю. - Так ты же его лучше меня знаешь. - Я его вообще знать не желаю, если уж на то пошло, - снова озлившись, отрезал Михаил. - Вообще! Он мне, сукин сын, всю биографию портит. Сколько я из-за него пережил, ты бы знал. А теперь, гад такой, ещё в тюрьму вот-вот угодит. Так ведь я понимаю? Тогда совсем биографию мне искорёжит. - Надо стараться, чтобы этого не случилось. Ты правильно понимаешь. На пути он туда. - Ну вот! - в глазах Михаила мелькнул испуг. - Что же теперь делать? - Во-первых, встретиться с ним. Лучше всего сегодня же вечером. - Его ещё разыскать надо. - Разыщешь. Дружески встретиться надо, по-братски. За что-то он тебя, между прочим, любит, как ни странно.