– И ты туда же. Он хмурится. – О чем это ты? – Я проговорилась Тоби о твоей маме и ее проблемах со здоровьем, и он сказал, что нам следует пожениться прямо сейчас. Тедди может провести церемонию. – Тедди? – Да. Оказывается, у него есть право заключать браки. Джона недоверчиво хмыкает, но затем его бровь изгибается в глубоком раздумье. Я знаю это выражение. Это решимость. – Нет, – качаю я головой. Джона обхватывает мои икры, притягивает к себе и сажает на колени. Крепкие руки обвивают мое уставшее тело. – Почему нет? – Его голубые глаза полны незамутненной искренности. Я смеюсь. – Потому что все слишком стремительно, и потом, здесь нет Дианы! – Все противоречия, которые непрерывно крутились в моей голове, наконец выплескиваются наружу. – Я не хочу просто подписать бумажку и выйти замуж! Это не станет для нас знаменательным событием! – Значит, мы сами сделаем его знаменательным. – В голосе Джоны появляется намек на вызов. – Да ладно! Всего за неделю? И как же? Здесь и в обычные дни на все уходит целая вечность, а ведь сейчас рождественские праздники. А еще надвигается сильный снежный ураган, который, возможно, вырубит электричество на несколько дней. И если мне удастся достать цветы или приличное платье и найти кейтеринг, будет просто супер! И что насчет медового месяца?.. – Хорошо. Стоп. Расслабься. Это была просто мысль. – Джона поднимает руки в знак капитуляции. – Я не хочу на тебя давить, чтобы ты вышла за меня замуж. – Но я и так выхожу за тебя замуж. Помнишь? – Машу рукой перед его лицом, демонстрируя кольцо с бриллиантом. Он тяжело вздыхает, и я вижу, что его что-то тяготит. – Что такое? – Честно? Наверное, я подумал, что тебе уже пора бы начать строить какие-то планы, но, похоже, ты никуда не торопишься. Это кольцо у тебя уже четыре месяца. – Джона напрягается. – И мне начинает казаться, что ты сомневаешься в своем решении. – Эм… мы были очень заняты. Помнишь, ты разбился на самолете и едва не умер? А потом ремонтировали гостевой домик, я была по уши занята планированием зимнего карнавала и подготовкой к Рождеству. – Знаю. Просто… Беру его лицо в свои ладони и заставляю перевести взгляд на меня. – Я никогда не была так уверена в чем-либо, как в том, что хочу выйти за тебя замуж, – говорю медленно и четко, чтобы он меня расслышал. – Тогда почему мне кажется, что ты все время убегаешь от этого решения? – мягко спрашивает он, однако в его голосе звучит легкий намек на что-то. Может, на обвинение или обиду? – Это не так. Я не… – Мой голос затихает. А что, если это действительно так? Но если я и уклоняюсь от назначения даты, то это точно не из-за того, что не хочу выходить замуж за Джону. – Наверное, мне просто трудно определиться, где должна произойти свадьба. Ты же знаешь, что моя мама настаивает на Торонто. И вся моя жизнь до этого года проходила там. Теперь бо́льшая часть ее здесь, но в родном городе по-прежнему осталось мое прошлое, моя семья, друзья. И никто из этих людей не прилетит сюда, чтобы увидеть нашу свадьбу. Может быть, именно с этим мне трудно смириться. Не разделить один из самых важных дней в моей жизни с людьми, которые знают меня лучше всех. – Просто… не знаю, как это сделать. Поверь, я думала о том, чтобы сыграть свадьбу сейчас. Размышляла об этом, взвешивая все «за» и «против», весь день. И не надо меня учить общаться с моей матерью. – У Сьюзан было две свадьбы, – сухо замечает Джона. – Знаю. И сама не понимаю, почему так сильно прислушиваюсь к ее мнению в данном вопросе. Помимо того, что она моя мать и я чувствую, будто лишила ее чего-то важного, переехав на другой конец континента. – Знаешь, все эти мелочи – цветы, торт и все остальное – не имеют для меня никакого значения. – Джона берет мою ладонь и подносит к губам для поцелуя. Его борода приятно щекочет. – Но я понимаю, что это важно для тебя. – Мы придумаем какой-нибудь вариант – тот, который устроит всех, – обещаю я. Просто еще не знаю, каким он будет. Джона откидывается на спину и увлекает меня за собой, прижимая к своему телу. – Но ты должна признать, что это было бы идеально. – Что именно? – Рождественская свадьба на Аляске. – Он зарывается лицом в мою шею, и я закрываю глаза, наслаждаясь его губами, прижатыми к моему горлу, и ощущением его растущей твердости напротив моих бедер. – Я женюсь на эльфе Морозко, а церемонию проведет сам Санта-Клаус. Недовольно фыркаю. – Тебе даже платье не нужно, пока у тебя есть этот костюм. – Ты шутишь? Я сожгу эту тряпку в камине сегодня же. Серьезно. А завтра соберу все остальные и тоже их сожгу. На следующий год закажу новые костюмы. – А я думаю, что этот весьма миленький. – Джона глубоко вдыхает и делает паузу. – Это от тебя пахнет нафталином? – Вот видишь? Мерзость! – Сдираю с себя этот войлочный мешок и швыряю его в сторону камина, оставаясь в одних красно-зеленых полосатых штанах и черном топе из лайкры, который надела под костюм. Джона издает возглас одобрения. Его восторженные глаза блуждают по материалу, который облегает мою грудь, словно вторая кожа. – Ты все еще пахнешь им, – произносит он и стаскивает с меня топ. – Ну не здесь же! – шиплю я, кивая в сторону комнаты наверху, где расположились Астрид и Бьерн. – Почему? Они приняли снотворное и будут «мертвы» для всего мира по крайней мере часов до четырех. Подними-ка руки. Колебаюсь, но все же выключаю настольную лампу, и мы остаемся в темноте – если не считать белых огоньков на елке, света камина и маленькой лампочки над плитой в кухне. Поднимаю уставшие руки высоко над головой, давая Джоне возможность свободно снять с меня топ. Спину приятно согревает тепло от огня, но в воздухе все равно ощущается прохлада, которая становится еще более явной когда он расстегивает застежку бюстгальтера. – Джона, – мягко упрекаю я. Но настроение в комнате быстро меняется. Его руки уже с нетерпением скользят по моей обнаженной груди. От умелых прикосновений по телу пробегает жар. Не говоря ни слова, приподнимаюсь, чтобы помочь ему снять мои полосатые штаны. – И это миленько, – шепчет Джона, заметив рисунок омелы на моих трусиках, прежде чем стянуть и их тоже. То, что мы не одни в доме, кажется, даже подстегивает нас действовать быстрее. Я сдираю с него рубашку и спускаю с его бедер треники и боксеры. Его член находится уже в полной боевой готовности. – Чего-то не хватает, – произносит он и оглядывается по сторонам. – Ах, да. – Он подхватывает эльфийский колпак с пола и водружает его мне на голову. – Вот так. Идеально. Мой рот уже прижат к его рту, язык дразнит изгиб его губ, и он тянется вниз, чтобы направить себя, как вдруг скрипит нижняя ступенька лестницы. Испуганно вздохнув, я отстраняюсь от Джоны и резко поднимаю голову. Вижу Бьерна, бредущего к кухне без рубашки и с наполовину закрытыми от сна глазами. Нащупав шерстяное покрывало, лежащее на спинке дивана, быстро набрасываю его на наши обнаженные тела, а затем бросаю на Джону яростный взгляд. Он отклоняет голову и наблюдает, как его отчим достает из кухонного шкафчика стакан, а затем идет к холодильнику, чтобы наполнить его водой из фильтра. – Не думаю, что он нас видел, – шепчет Джона с нескрываемым весельем в голосе, пока мы голые лежим на диване, если не считать покрывала, в компрометирующей позе. Кажется, Бьерн вообще не проснулся. Он небрежно почесывает свой круглый живот, заглатывая полный стакан воды. Затем вновь наполняет его, закрывает холодильник и, бормоча что-то по-норвежски, направляется к лестнице. Я задерживаю дыхание. Перед тем как сделать первый шаг на лестницу, он поворачивается к дивану и к нам, молча наблюдающим за ним. Нет ни единого шанса, что взрослый человек, будучи в здравом уме, не смог бы понять, свидетелем какой ситуации он только что стал. – Хорошая шляпа, – бормочет Бьерн и, держась за перила, идет наверх. Мои щеки вспыхивают от смущения. – Не могу поверить, что это произошло на самом деле. Он что, увидел нас, когда спускался, и сделал вид, что не заметил? Неужели он знал, что мы все это время были здесь, голые, и решил, что наименее неловким выходом из сложившейся ситуации будет проигнорировать нас? И что именно увидел Бьерн? Джона облегченно выдыхает. – Так на чем мы остановились? – Мы шли в душ.