Это был высокий округлый человек, за пятьдесят, одетый в твидовый костюм «Сельскохозяйственного альянса»[12][«Сельскохозяйственный альянс» — британская некоммерческая организация, занимающаяся развитием сельской местности.]. У него были кустистые брови, румяные щёки и ярко-голубые глаза. При разговоре его подбородок трясся. — Вам следует понять, Джон, — говорил он, — что расширение — наша единственная возможность. Ого, десять секунд и дело сделано. Благодарю, теперь можно идти домой. Я и не думал, что быть шпионом так просто! По крайней мере, не придётся больше пить эту бормотуху; одного глотка оказалось более чем достаточно. — Однако это не всегда означает конфронтацию, — продолжал Бейкер. «Серьёзно?» — Я вижу Хилденборо центром союза. Неким объединением торговых партнёров. Племена, поселения, возможно, даже города-государства, как знать. Но у нас здесь безопасная защищённая позиция. У нас достаточно еды, благодаря нашей фермерской программе, мы отлично вооружены, а преступность практически на уровне нуля. «Занятно». — «Практически». — Один из его собутыльников рассмеялся. — Она станет нулевой, как только ты повесишь того ублюдка. — Народ обменялся понимающими усмешками. Как будто кто-то пошутил про гольф, или вроде того. Теперь понятно, что это будет за главное представление. — Верно, верно, — произнёс Бейкер. — В любом случае, у нас тут стабильность, и, полагаю, мы сможем её распространить. Помочь другим общинам организоваться и решить проблемы. Он сделал добрый глоток эля. — Очевидно, будет непросто, — продолжил он. — Посмею сказать, по пути придётся снести несколько голов, разобраться с несколькими бандитами и подонками, выстроить их вдоль стенки и избавиться от них. Но, на самом деле, у нас нет выбора, не так ли? Должно быть верховенство закона, иначе мы вернёмся к недобрым былым временам грабителей и насильников, и, прости господи, ниггерам с претензиями. Так, погодите-ка, я с самого начала был прав — это очередной повёрнутый на законе и порядке расист со страстью к казням. Не то, чтобы я против того, чтобы Мака вздёрнули и оставили висеть. Но мне совсем не хотелось стать гражданином страны, основанной фанатом жёлтой прессы. Лучше я попытаю шансы с Маком. Небольшой тревожный колокольчик в затылке вопрошал: «ну и кто же теперь выбирает сильного вождя? Кто доверяет самому крутому ублюдку себя защищать? Кто тут начал думать, что Мак, может быть и прав?». Я проигнорировал его. Я уже собирался встать и уйти, как Бейкер произнёс нечто такое, что усадило меня обратно. Один из присутствующих спросил что-то о местных общинах. — Ближайшая община — это школа дальше по дороге, — ответил Бейкер. — Правильная школа, для умных; плата за обучение, школьная форма, учителя в мантиях, армейские кадеты, ученики из хороших семей. Там целая толпа мальчишек, которые играют в солдатиков. — Значит, вы хотите с ними связаться? Присоединить к своему союзу? — спросил кто-то другой. — Сложно сказать. Пока мы за ними только наблюдаем… — «Бля!» — …и недавно там произошёл ряд весьма неприятных событий. Где-то недель шесть назад они буквально распяли собственного учителя. Хор удивлённых возгласов. — Нет, серьёзно. И они очень хорошо вооружены. Они устроили набег на штаб Территориальной армии, так что у них имеются пулемёты и гранаты. Нам они совсем не угрожают, но у меня есть подозрение, что именно они стоят за исчезновением моей племянницы. Несколько месяцев назад она отправилась преследовать кучку мародеров, двое из которых были детьми, так что… Когда он прервал речь, закашлявшись от избытка чувств, у меня появилось знакомое ощущение утопления. Вот перед нами самый крупный игрок в округе, и Мак пристрелил его племянницу. Если это вылезет на свет, противостояние будет неизбежно. — Так или иначе, — продолжал он, — я обдумал наш первый шаг, и решил, что нужно показать им, кто тут главный. В конце концов, это же всего лишь мальчишки, они тут же вытянутся в струнку, если им продемонстрировать достаточно крепкую руку. В стрельбе нет необходимости. Полагаю, демонстрация власти поставит их на место. Всё стало звучать крайне знакомо. Замысел Мака в демонстрации сильной власти подразумевал распятие. Я представил, что демонстрация Бейкера будет включать в себя какого-нибудь бедолагу, висящего в петле. Старательно делая вид, что я — это не я, я залпом допил остатки, едва не подавился, и встал, чтобы уйти. Но едва я направился к выходу, передо мной возник Бейкер и произнёс: — Куда это вы направились, мой дорогой Ли? * * * — Прошу прощения, Ли — вас ведь Ли зовут, так? Я кивнул. — Прошу меня простить, Ли, за то, что ввёл вас в заблуждение. Я прекрасно осведомлён о том, что ваш прославленный главнокомандующий казнил мою племянницу. Бейкер сидел за массивным столом в месте, которое я счёл его кабинетом. Сквозь большое окно за его спиной я видел, что базарный день шёл хорошо. Высокая женщина только что вышла в лидеры в забеге с яйцами и ложками. Я был привязан к стулу, сидя через стол от Бейкера, и гадая, как меня угораздило здесь очутиться. — Мой источник сообщил мне эту ценную информацию несколько недель назад, — произнёс он. — Ваш источник? — Стивен Уильямс. Полагаю, он помогает управляться с вашей небольшой фермой. Сейчас он там, торгует овощами. Милый юноша. Он высоко ценил мистера Бейтса, и тяжело воспринял его смерть. Как-то он пришёл к нам в базарный день и попросил убежища, однако нам удалось убедить его вернуться в школу и зарисовать нам несколько карт, описать ваши рубежи, изложил нам характеристики некоторых ключевых игроков, в таком вот ключе. Он оказался крайне полезен. Некоторое время я обдумывал эти слова. Уильямс нас предал. Я не знал, как к этому относиться. С одной стороны, я не мог его винить; а с другой, он отдал нас в руки кучке фашистов в твидовых костюмах, решивших, будто в Отборе виновны иммигранты. — Он и о тебе нам рассказал, Ли. Доверенный заместитель, раненый в бою, соучастник, минимум, трёх убийств, о которых нам известно. Не было никакого смысла объяснять, что я и сам собирался предать Мака. Я намеревался остаться в образе; играя роль, которую я сам для себя придумал, могло помочь мне найти выход из этой ситуации. Будет иронично, если меня повесят за преступления Мака раньше, чем я смогу повесить Мака сам. — Вы убили двух мальчишек, которые просто искали еду. Не смейте говорить со мной об убийствах, — бросил я. Бейкер встал с кресла, обошёл стол и влепил мне сильную пощёчину тыльной стороной ладони. Большое кольцо с печаткой оставило на щеке порез, и я ощутил, как по ней потекла кровь. — Не дерзи мне, мальчик, — прорычал он, весь его налёт цивилизованности тут же сдуло. — Я убил мародёров. Просто и ясно. Нам необходим закон и порядок, особенно сейчас. Для закона не может быть исключений, ни по полу, ни по возрасту. Правонарушение должно быть наказано. Правосудие должно быть видимо, и должно проходить быстро и безжалостно. Я поднял голову и уставился на него. — А как насчёт права на справедливый суд? Как насчёт смягчающих обстоятельств? — Справедливый суд? Вроде того, что вы устроили своему учителю, прежде чем убить его? Не будь наивным. Твою мать, почему все психи, с которыми мне приходится разговаривать, излагают настолько чертовски здравые мысли? В любом случае, мы убили его племянницу. Не было вообще ничего, что я мог бы сказать, чтобы изменить этот факт. Отбрехаться тоже не получится. — Ладно, я ваш заложник, у вас есть план по захвату школы, а меня вы, скорее всего, убьёте. Почему бы вам не выложить все карты, тогда я смогу сбежать и испортить ваш зловещий план. Что скажете? Произнося эти слова, я внутренне сжался; я смотрел слишком много плохих фильмов. Возможно, дело в том, что подобный сценарий я видел чересчур много раз, что не смог избавиться от мысли, будто участвую в викторине. Герой всегда приходит к разговору с тем, кто намеревается его убить, и в последнюю минуту всегда появляется путь к спасению. Таковы правила. — Дорогой мой, — ответил Бейкер, цивилизованность вновь вернулась к нему. — У меня нет времени объяснять свои планы. Прости. Бейкер работал по сценарию из другого фильма. — Почему? У вас назначена встреча? — У меня нет. Но у тебя назначена. * * * Всего несколько месяцев назад, мне было достаточно тяжело вызвать внутри себя настоящее беспокойство, когда я сталкивался с неминуемой смертью. Оправившийся от бойни, вызванной Отбором, замкнувшийся в себе после похорон матери, я был практически не заинтересован в собственном выживании. Теперь, после того, как меня избили и подстрелили, я начал остро осознавать, как легко умереть, и был полон решимости этого не делать, пока не состарюсь, не ослабею в окружении толстых внуков. Но, пока я шагал к виселице, я не видел иных вариантов, кроме как того, что жить мне осталось всего несколько минут. Нервы едва держались. К тому времени, как мне накинули на шею петлю, я уже был готов обосраться и мне хотелось кричать. Я стоял на деревянном эшафоте, глядя на собравшихся вокруг жителей Хилденборо, жаждущих увидеть «Главное Представление» — мою смерть. У одних вид был восторженный, у других скучающий. Они жевали хот-доги или попивали пиво так, словно это был обычный день. Уильямс избегал смотреть на меня. Я пытался понять, как простой поход на рынок и небольшой сбор слухов настолько быстро привели к моей неизбежной смерти. План был не такой. Я не должен был здесь умирать, не сейчас. Как же Мак? Как же Матрона? Это должен был быть обычный день, никакого риска, ничего примечательного. Похоже, смерть застала меня врасплох. Так оно обычно и бывает, разумеется. Бейкер стоял рядом и обращался к толпе, пока я изо всех сил боролся с дрожью в коленях. Верёвка чесалась и кололась о мою шею. — Граждане Хилденборо и достопочтенные гости, сегодняшний день знаменует новое начало для нашего города. Раздался всплеск восторженных аплодисментов и радостных криков. — С тех пор, как на нас обрушился Отбор, я стремился сделать этот город безопасным — безопасным для матерей и детей; для семей и стариков. В этом городе я поставил задачу возродить те ценности и идеалы, которые сделали нашу страну великой. И я убежден, что мне это удалось, с вашей помощью. Хилденборо — это гавань, убежище в этом жестоком и развращённом мире. Но больше этому не бывать. С сегодняшнего дня мы начнём нести послание всей стране. С сегодняшнего дня мы начнём возрождать цивилизацию. Из этого города, с этого самого места, где я сейчас стою, мы начнём распространять мир и безопасность по всей земле, и мы, я, стану его спасителем. И этот процесс начнётся с анклава насилия и болезни, что устроился прямо у нашего порога. Да, друзья, в деревушке неподалёку отсюда находится школа святого Марка. Я знаю, дети некоторых из вас учились в этой школе, и вы помните её, как передовой центр, воспитывающий такие ценности, как долг, уважение, послушание и независимость. На мне лежит тяжёлая ноша уведомить вас о том, что эти ценности оказались извращены. Под руководством ужасного и жестокого человека, выжившие дети вооружились, разогнали учителей и провозгласили себя анархистским государством. Их пренебрежение законом угрожает нам всем. Если мы продолжим этому потворствовать, пройдёт немного времени, когда нас захлестнут бандиты и хулиганы, грабители и насильники; одичалые дети, обладающие единственным инстинктом громить и уничтожать дома и жилища своих родителей и близких. Я здесь для того, чтобы сказать вам: я этого не позволю! Снова крики и аплодисменты. Но я заметил, что в этом не было единодушия. Группа из примерно пятнадцати человек стояла поодаль, и похоже, наблюдала не столько за Бейкером, сколько за толпой. Истерия, которую Бейкер вызвал своим ораторским талантом, их не затронула. Когда крики стихли, Бейкер указал на меня. — У этого юноши было светлое будущее. Он не из знатной семьи, его родители не владели землёй, не обладали богатством. Но его отец служил в Вооруженных Силах Её Величества, и они смогли оплатить образование своего сына в одной из лучших школ в стране. Они дали ему возможность стать лучше, подняться над своим скромным происхождением и преуспеть. И как же он поступил с этой возможностью? Он надел форму, носить которую не имел права, взял в руки оружие, и принял участие в бойне, которая слишком ужасна, чтобы описывать её вам. Я хотел указать ему, что ему нужен Мак. Но в этом не было смысла. Бейкер должен был демонизировать меня перед убийством, только тогда ему удастся донести свою мысль. — Можно сказать, он просто вернулся к началу. Что он недостоин и ему нет места в школе, вроде школы святого Марка. Подобное суждение я оставляю на ваше усмотрение. Впрочем, я могу свершить правосудие во имя всех мужчин и женщин, которых он зверски убил. Одной из них была, друзья мои, моя собственная дорогая племянница Люси. Толпа охнула. — Казнь жестокого зверя даст сигнал к началу моей кампании по очистке нашей страны, нашей страны! Пока мы здесь стоим, наш отряд берёт под свой контроль школу, в которой приютились эти криминальные элементы. К вечеру мы расширим наши земли слиянием с этим институтом образования и цивилизации, который, как я лично убеждён, будет восстановлен в своём прежнем статусе в самом сердце страны, управляемой уважением! Бурные аплодисменты. А группа мужчин позади толпы сбросила длинные плащи и замерла в ожидании… чего? Бейкер повернулся ко мне.