Я изо всех сил проорал ему в ухо: — Мне плевать! Он вжался в стену. — Выбирай! — О, боже! — Выбирай! — Пожалуйста, нет, прости, пожалуйста. — Он уронил лицо ладонями, скрючился и завыл. — Ладно, — произнёс я. — Значит, пуля. Я схватил его за плечо и поднял на ноги. Он попробовал немного посопротивляться, но я пихнул его коленом по яйцам. Затем я вывел его в коридор и подвёл к парадной двери. От боли и ужаса он едва мог идти. Я пинком отправил его вниз по ступенькам, и он упал лицом в гравий и вцепился пальцами в землю. Он попытался подняться, но единственное, что у него получилось — это ползти на четвереньках. Я пошёл за ним. Когда он дополз до травы, я поставил ногу ему на спину, и он уткнулся в грунт. — На колени, — произнёс я. Он вскрикнул от боли и вцепился в землю. — На колени! Я наклонился, обхватил Уайли и поднял, пока он не оказался на коленях передо мной. Как только я его выпустил, он снова завалился. Я изо всех сил пнул его по рёбрам. — На колени, жалкий ты кусок говна. Я снова поднял его, на этот раз он устоял. Он дрожал и трясся, охал и стонал. — Почти то же самое место, где ты пристрелил того беззащитного невооружённого человека, не так ли? Как раз подходит, чтобы и тебя пристрелить. Он начал умолять. — Пожалуйста, о, боже, пожалуйста, не надо. — Так она и говорила, да? Именно так говорила Матрона? Я прижал горячий ствол пистолета к основанию его шеи. Он закричал. — Так? Я позволил ему пропотеть пару минут, затем нажал спусковой крючок. В конце концов, он не знал, что я уже истратил все патроны. — Это было необходимо? — спросил Нортон, пока я наблюдал, как Уайли ковылял за школьные ворота. Я указал на лица, прижавшиеся к окнам школы позади нас. — Да. * * * Я взглянул на лица мальчиков перед собой. Они выглядели такими усталыми. Они не спали всю ночь и прошагали три мили, готовясь к бою. В итоге, по ним постреляли издалека, а затем над ними издевались обезумевшие от страха взрослые, что, наверняка, их перепугало, особенно, самых маленьких. Впрочем, дело не только в событиях последних двадцати четырёх часов. Жизни этих мальчиков до Отбора протекали тихо и спокойно. Они день за днём проживали по жёсткому графику, установленному какими-то далёкими недоступными взрослыми. Они играли в игры, сидели на уроках, по пятницам изображали солдат и случайными выходными. Они ели назначенную пищу в назначенное время и на месяцы вперёд знаю, что день за днём будут заниматься тем же самым. Разумеется, были задиры, побои и наказания, но если речь не о Маке, далеко дело не заходило никогда. И всегда рядом находилась Матрона, чтобы обнять, наложить пластырь или залечить полученный синяк. Однако за последние несколько месяцев ситуация поменялась кардинально. Они видели смерть своих родителей и бежали в единственное убежище, которое знали. Они надеялись найти спасение в знакомой рутине школы святого Марка. Вместо этого они убивали людей в бою, видели, как погибали их друзья и учителя, над ними издевались, их мучили, подчиняясь прихотям банды вооружённых головорезов, приказывавших им днём и ночью. Их готовили к войне и обучили жить с постоянным ожиданием неминуемой смерти. Я смотрел на помещение, полное мальчишек с посттравматическим стрессовым расстройством. И я должен был ими руководить. Я понятия не имел, с чего начинать. — Мак мёртв, — сообщил я им. Я ожидал какой-то реакции; парочки восторженных криков, хотя бы. Но видел я лишь мёртвые глаза и унылые лица. — Будучи его заместителем, командовать буду я, и теперь всё изменится. В данный момент, я хочу, чтобы вы все поспали. Оставьте оружие у двери и отправляйтесь по койкам. В столовой, все, кто захочет, смогут взять холодной еды, но до завтрашнего утра вы сами по себе. Просто… расслабьтесь, лады? Я ждал, пока они разойдутся, но они просто сидели на месте. Я смущённо посмотрел на Нортона. — Свободны, — подсказал он. — Простите. Свободны. Когда мальчики поднялись, я добавил: — И, кстати, больше никакой армейщины, ясно? Теперь можете носить собственную одежду. Завтра мы соберём всю форму и вернём её на склад. Мальчики вышли в тишине. Когда они разошлись, я остался наедине с Нортоном, миссис Аткинс и оставшимися офицерами — Вольфом-Барри, Пьюгом, Спейтом, Пейтелом и Грином. — Соберитесь в круг, — сказал я. Они разобрали стулья и сели передо мной. Я тоже сел. — Все видели, что сегодня произошло с Уайли, так? Офицеры закивали. — Хорошо. Так и должно быть. Мак его пристрелил бы, а я отпустил. Между мной и Маком есть разница; я не очень люблю убивать. Однако я хочу, чтобы до вас до всех дошло, что, если вы не подчинитесь моим прямым приказам, я вас убью и закопаю. Понятно? Мальчики забормотали и закивали. — В таком случае, я хочу, чтобы вы сложили оружие в углу и сели. Так они и поступили. — Хорошо. Роулс! Открылась дверь и вошёл Роулс с винтовкой в руках. Офицеры озадаченно посмотрели на меня. — Что происходит? — спросил внезапно занервничавший Вольф-Барри. — Вы уходите, — сказал я. — Все. Немедленно. — Чего? — переспросил Пейтел. — Я сказал, вы уходите. Немедленно. Через ворота и не оглядываясь. Я больше не желаю видеть ваших рож на этой земле. Никогда. Потому что, если я, или кто-нибудь из мальчиков увидит вас в пределах этих стен, мы без раздумий вас пристрелим. Понятно? И считайте, вам повезло. Я представлял, как убиваю вас самыми различными способами. Но на сегодня смертей хватит, не думаю, что выдержу ещё. — Так, слышь… — Спейт начал подниматься. Послышался безошибочный звук заряжаемого и готового к стрельбе оружия. Он повернулся и увидел целящегося в него Роулса. — Разрешите стрелять, сэр? — спросил младшеклассник. Спейт замер, пока я изображал раздумья. — Проводи этих людей с территории, Роулс. Если кто-нибудь из них будет сопротивляться, тебе дозволяется стрелять. Никто не пошевелился. Офицеры выглядели сбитыми с толку и напуганными. — Но, куда нам идти? — спросил Пьюг. — Куда-нибудь. Куда угодно. Только не сюда, — ответил я. — Ты же не будешь из этого стрелять, Роулс? — спросил Пейтел. Он поднялся и пошёл к нему, расставив руки в стороны. Роулс улыбнулся самой жуткой улыбкой, какую я только видел. Я гадал, что стряслось с этим тихим напуганным мальчуганом, который ловил каждое слово Бейтса. — Ты рискни, — сказал он. Пейтел благоразумно задумался. — Довольно, — гаркнул я. — Я хочу, чтобы вы все немедленно свалили отсюда. Вы отчислены.