— У вас там всё хорошо? — Всё хорошо. Мы просто, эм, совещались. Я собрал все верёвки, снятые с оконных жалюзи и попятился к открытым окнам, где уже ждали Нортон и Чешир. — Готовы? Они кивнули. — Ладно, мы согласны. Заходите и берите нас, — крикнул я. Затем мы втроём обернулись и выпрыгнули из окна. Стрелки на башне открыли огонь. Падая, я тянул за собой верёвки. Я ощутил легкое натяжение на другом конце, и тут веревка освободилась, и вылетела вместе со мной, вместе со всеми кольцами от всех оставшихся гранат. Мы упали в кровавую воду раньше, чем пули нашли свою цель, а комната над нами взорвалась, пока мы погружались. Мы плыли в безопасное место, а вокруг в воду падали камни, стекло, доски и куски мебели. Огонь, дым и смятение, воцарившиеся в доме позади нас, скрыли наш неловкий выход из воды, используя обломки взорванного моста в качестве спасательного круга. До опушки леса мы добрались без проблем. Остальные мальчишки и пленники из Хилденборо уже исчезли. Я стоял в тени деревьев и наблюдал, как пожар охватывает беззащитный деревянный дом. Мак был там. Взрыв скорее всего убил его, а если он каким-то чудесным образом пережил взрыв, его прикончат раны. Так или иначе, его больше нет. Всё прошло согласно плану. Я завоевал его доверие, убаюкал его в поддельном ощущении безопасности, и предал. Я был предателем, просто и понятно. Я ненавидел себя за это. Мак был прав, я — трус. Я выступил против него, потому что никогда не принимал тот факт, что цель оправдывает средства. Ради избавления от Мака я предал все принципы, за которые стоял. Я врал и обманывал, предавал доверие и совершил убийство. Но теперь школа свободна от него, а с учётом горящих Кровавых Охотников, и разбитого лишённого лидера Хилденборо, больше никто вокруг нам не угрожал. Средства были неверными, но цель достигнута. Тем не менее, я задался вопросом: не потерпел ли я неудачу в одном важном деле — не дать себе стать тем, кого я ненавидел. После всего, что я натворил, я не мог совладать с ощущением, что я чуть больше стал Маком, чем хотел бы. Я не знал, смирюсь ли этим когда-нибудь. Сегодня я убил двоих, и стал свидетелем смерти ещё многих и многих. Глядя на огонь, я молился, чтобы это была последняя смерть, свидетелем которой я стал. Надо было думать лучше, ей-богу. Урок третий КАК БЫТЬ ВОЖДЁМ Глава тринадцатая — Я не виноват. Они старше нас. Уайли сыпал оправданиями, но искренности в его словах не было. Подобно всем самым крутым хулиганам, в душе он был трусом. Оказывается, ребята взорвали мосты не для того, чтобы избавиться от нас с Маком. Взрослые из Хилденборо, напуганные до смерти, некоторые вооруженные (нами), потребовали от мальчишек немедленно взорвать мосты. Уайли, который руководил этой частью операции, согласился. Я промок до нитки, замёрз, устал и был очень, очень взбешён. — Ты бросил нас умирать, — процедил я сквозь стиснутые зубы. — Как по мне, ты в порядке. — Самоуверенный кусок говна. Я поднял «Браунинг» и прицелился ему в лицо. Такого он не ожидал. — Отдай своё оружие, — произнёс я. — Чего? Я сместил ствол на дюйм в сторону и выстрелил над его правым ухом. Он подпрыгнул, вскрикнул и отступил. — Хули ты делаешь? — Второй раз просить не буду. Он бросил винтовку в мою сторону. Я позволил ей упасть на пол. — На, держи, псих ебанутый. — Крик у него вышел отчасти жалостливым, словно у избалованного мальчишки, которому приказали вернуть ключи от машины. Я не опустил оружие. — Сколько тебе лет, Уайли? Он посмотрел по сторонам в поисках поддержки или пути побега. Я зажал его в угол. — Семнадцать. А что? — ответил он. Отчасти раздражённо, отчасти с наглостью. — И сколько человек ты убил? Он выпучил глаза, ощущая приступ истинного страха. — Только одного. — Одного человека, стоящего на коленях со связанными руками. Что, никого не завалил, когда напали из Хилденборо? — У меня… у меня оружие заело. Я рассмеялся. — Я слышал другое. Роулс нашёл его, прячущимся в классе рисования. Кроме меня он никому не рассказывал, поскольку слишком испугался того, что Уайли с ним сделает, если его раскроют. — На хуй иди! Я шестиклассник! И я староста! — Он начал плакать. — Всё так. А мне пятнадцать. Но я убил четверых, двоих этим утром. Так, как считаешь, кто тут самый страшный? Он всхлипнул. Я дослал в ствол очередной патрон. — Кто, по-твоему, тут самый страшный? Я выстрелил над его левым ухом. — Ты. Ты, ладно. Ты. — Его нижняя губа начала дрожать. Я кивнул. — Снова верно. Я. Я здесь самый страшный. Я забавлялся. Я бы переживал из-за того, если бы перестал об этом думать. Но я не стал. Я наслаждался собой изо всех сил. — Ты громила, Уайли. И трус. Мне не очень нравятся трусы. А задир я ненавижу. Из носа у него начало течь. — А знаешь, что я ненавижу больше задир, Уайли? Знаешь? Он покачал головой. С его трясущегося подбородка капали слёзы и сопли. Я подошёл к нему вплотную и приставил ствол к виску. Он застонал от страха. — Больше задир я ненавижу тех, — произнёс я, — кто изнасиловал Матрону. Он выглядел так, что был готов обосраться. — Это… это… это не я придумал. Это всё Мак… он нас заставил… у него было оружие и всё такое. — Мне. Плевать. — Мне пришлось! Мне не понравилось. Честно. Совсем не понравилось. Правда. — Не оправдание. — Что… что ты собрался со мной сделать? — Пока не решил. Полагаю, выбор стоит между выстрелом тебе в затылок и распятием. Что предпочтёшь? Его колени подогнулись, он упал на пол, хныкая и стоная. Я опустился на колени рядом с ним и прошептал ему в ухо. — Я собирался тебя распять, но это требует времени и усилий. Вероятно, проще тебя пристрелить. Как считаешь? — Прости, хорошо? — выкрикнул он. — Прости, прости!