– Он был как бы подкаблучником. Анна Ильинична, его жена, верховодила в семье. Это чувствовалось. – И поэтому вы решили, что отец Елены был подкаблучником? – Или очень больным человеком, – ответил Егор. – Она все решала за него. И голос был командирским. Впрочем, я с отцом Елены общался всего несколько раз, и то недолго. Откуда мне знать? – Но выводы-то вы сделали. – Просто Елена часто упоминала мать, а когда речь заходила об отце, то сразу говорила, что от него мало толку. – Понятно… Спасибо. В целом в квартире Елены и Вики Соломко я не обнаружила ничего подозрительного. Никаких следов пребывания другого человека тоже не нашла. Все было на своих местах, а немногочисленный беспорядок не походил на последствия обыска. Горелов следовал за мной безмолвной тенью, предпочитая не заходить в комнаты. Сделал исключение только для кабинета. Но и там пробыл недолго. Будто бы нуждался в разрешении. Пребывание в доме любимой женщины в день ее чудовищной смерти, конечно, повлияло на его состояние. Но, несмотря на то что он недавно выпил, вел он себя так, словно ничего и не было. – Я закончила, Егор, – сообщила я, заглянув в санузел. – Можем идти. – Окно на кухне нужно закрыть, – спохватился Горелов. – Вика сегодня домой уже не вернется, наверное. Да и не надо ей видеть все вот это. Он удалился, а я так и осталась стоять около входной двери. Прежде чем покинуть квартиру, мы постояли, прислушиваясь к тому, что происходит на лестничной площадке. Как назло, там как раз в этот момент началась какая-то движуха. – Это Соловьевы, – угадал Горелов. – Пятый этаж, квартира сорок первая. У них ребенку три года, очень активный пацан. Зовут Пашка. Всегда очень громко покидает подъезд. Мамашка за ним еле успевает. Мы открыли дверь только тогда, когда крики Пашки Соловьева стали доноситься с улицы. Их было прекрасно слышно и за закрытыми окнами. Открыв дверь, я решила осмотреть замок. Горелов достал из своей волшебной сумки фонарик и посветил на объект исследования. – Дверь была закрыта изнутри, – заметил он. – Это старый замок, не автоматический. Захлопнуть дверь нельзя – не закроется. Чтобы закрыться дома, нужно повернуть ручку. Чтобы закрыть дверь снаружи, потребуется ключ. Ключа у меня нет. У вас, я думаю, тоже. – А мы попробуем. Знакомство с таким видом запирающих устройств у меня состоялось давным-давно. С каждым справлялась на раз-два. Получилось и в этот раз. Мы медленно спускались по лестнице. Вопросов к Горелову у меня не осталось. – Егор, оставьте номер телефона, – попросила я. – И очень вас прошу никому не рассказывать о том, что сегодня было. Да, меня видели соседи, но лучше придумать, что я просто ваша знакомая. Договорились? Горелов задумался. – Ко мне знакомые женщины не ходят вот уже несколько лет, – заметил он. – Поэтому вопросов будет еще больше. Я лучше скажу, что вы из жилищной инспекции. Так мне проще будет. Вроде бы как в своей среде. – Делайте так, как вам удобно. Распрощавшись с домоуправом, я вышла на улицу. Недалеко от подъезда располагалась детская игровая площадка. Рядом с ней находился скверик – здесь уже отдыхали те, кто был постарше. Я решила обойти дом вокруг. Пока что было неясно, что случилось. Елене помогли выпасть из окна или все же она погибла по собственной неосторожности? Что-то подсказывало, что не обошлось без постороннего содействия. Да еще этот таз с водой, который вдруг обнаружился на кухне в ее квартире. С одной стороны, нас там в момент гибели Елены не было. Может быть, она просто неосторожно обошлась с тазом, споткнулась, пошатнулась… отсюда и вода на полу. Но, с другой стороны, мог быть кто-то еще. Тот, кто инсценировал падение Елены с высоты. Блин, надо все записать. Внезапно я вспомнила про диктофон. Он все еще записывал происходящее вокруг, лежа у меня в сумке. Я выключила его. Проанализирую аудио уже дома. Я шла вдоль стены, углубившись в свои мысли. Как это часто бывает, поняла, что пока что в них нет никакого порядка. Слишком рано делать выводы. Пока что буду собирать данные. – Пойдем уже, – услышала я жалобный девчачий голос. – Достал уже. Неподалеку я увидела толстое бревно, на котором сидели три парня и одна девушка. Всем было примерно по пятнадцать-шестнадцать лет. – Ва-а-ань! – запрокинув голову и закрыв глаза, снова позвала кого-то девушка. – Ну чё так долго? Из-за спины послышался хруст веток, и я увидела выходящего прямо из стены дома парня. Очевидно, это и был тот самый Ваня, по которому так соскучилась его подруга. Я заметила характерный жест: парень на ходу застегивал ширинку. – Не ори, – посоветовал он девушке, не сводя с меня глаз. – Ваня? – спросила я. – Ну, Ваня, – коротко ответил он. Я протянула руку. – Татьяна Иванова, жилищный инспектор. Ребята, сидевшие на бревне, все как один подняли головы. Ваня подошел и ответил на рукопожатие. – А что нужно-то? – с вызовом спросила девушка. Я подошла поближе. – Осматриваю объект. Проверяю, составляю протокол осмотра, – объяснила я. – И где ваш протокол? – не поверила девчонка. – Будет, если найду нарушения, – пообещала я. Ваня встал рядом, засунув руки в карманы штанов. – А к нам какие претензии? – спросил меня другой парень. – Никаких, – честно ответила я. – Но кто-то из вас только что пометил территорию. Или мне показалось? Ваня обошел меня и остановился напротив. Но никакой агрессии в этом я не увидела. Пока что. Все будет зависеть от того, в какую сторону пойдет диалог. Ребят я ни в чем уличать не собиралась, даже в том, что выбрали в качестве туалетных дел стену жилого дома. Это такое… возрастное, неумное. Пройдет. Интересовало другое. Похоже, здесь, на бревне, у них место встречи. Судя по тому, что на земле полно окурков, они проводят тут много времени. Значит, могут быть полезны. – Да, все верно, – подтвердил Ваня. – Я только что сходил в кусты. Вину признаю, но и не понимаю, в чем же она состоит. Его друзья молчали, с интересом ожидая мою реакцию на его слова. – Там все засрано, – сказал Ваня. – И не я это начал. – Но можешь положить этому конец, – предложила я. – Давай, порви шаблоны. Будь первым. Парень изобразил что-то наподобие поклона. – В следующий раз так и сделаю, – пообещал он. Отлично. Кажется, мы поняли друг друга и расстанемся на вполне мирной ноте. – И что же вы тут ищете? – спросила девушка. – Нарушения? А какие? Пришлось судорожно вспоминать все, что мне когда-либо попадалось на глаза в новостях или в рассказах знакомых. Некоторые открыто были недовольны условиями проживания. – Дом старый, – начала я, – наверное, требуется ремонт. Я была внутри, там вроде чистенько. – В этом доме живу только я, – подал голос Ваня. – Ремонт делали два года назад. Подтверждаю. – Ну вот, а я осматриваю снаружи. В квартирах кое-где, мне рассказали, старые окна. Я потихоньку подбиралась к моменту гибели Елены. Ребята могли что-то видеть. Заодно узнаю, так ли это. – Не знаю насчет окон, – пожал плечами Ваня. – Если честно, меня это мало волнует. – Сегодня из окна этого дома выпала женщина, – сказала я. – Говорят, что мыла окно и не удержалась. Ваня внимательно посмотрел на свою девушку. – Это же ты об этом рассказывала, да? – спросил он. Девушка перевела взгляд на меня. – Я не видела, как это произошло, – призналась она. – Пришла позже. Ее уже увезли. Я видела только пятно на асфальте.