– Она никогда не тянула на Ленку. И на Лену тоже, – объяснила Юлия. – Москвичка из семьи ученого и лингвиста, утонченная интеллектуалка, владеет тремя иностранными языками. Выдержка стальная, осанка идеальная. Красивая одежда, и всегда воротник стоечкой. Она была именно Еленой. В школе никто Леной ее и не называл. Из фамилии лепили клички, это святое, но имя не трогали. Но я без проблем к ней так обращалась. Я вас очень прошу, разберитесь с этим делом, пожалуйста. Вот вы сейчас вопросы задавали, я отвечала, вспомнила все, что смогла, но все это… в прошлом. Понимаете? – Прекрасно понимаю. – У нее не было причин совершать суицид, – поспешила уверить меня Юлия. – Это я на тот случай, если вы будете рассматривать такой вариант. Нет, она была счастлива. Все у нее было хорошо… в кои-то веки. «Нет, не все, – подумала я. – У ее дочери были серьезные проблемы. Елена могла о них не знать, но они мучили ее ребенка». Я улыбнулась. Более точно объяснить было нельзя. – Юля, можно вас попросить кое-что сделать для меня? – Да, конечно. Чем смогу, – с готовностью ответила она. – Если получится попасть к Вике, то передавайте ей от меня привет, – попросила я. – И скажите ей, что я ей верю. Теперь – верю. Она поймет. Глава 5 Кирьянов изъявил желание встретиться. Проклиная между делом жару и «какого-то придурка, который чуть не сбил бабку на переходе», он сообщил, что сможет заскочить ко мне на полчаса, если я буду дома. Сам он в это время планировал посетить прокуратуру, а я, как известно, живу как раз недалеко. Приведя себя в относительный порядок, напившись холодной воды из-под крана, я достала заветный мешочек с магическими костями, гадая на которых иногда получала довольно интересные ответы на свои вопросы. Давно я ими не пользовалась. Прежде всего нужно было задать вопрос. Кости, сверкнув цифрами, всегда ответят. Смысл в том, чтобы правильно трактовать ответ. И, если честно, хотелось бы, чтобы он был в кассу. А порасспрашивать ой как хотелось. Чем дальше я удалялась от дома подруги Елены Соломко, тем четче понимала, как много подробностей упущено в ее рассказе. Вот есть семья: папа, мама и я. Я выхожу замуж, появляется ребенок. Муж так себе, но все еще со мной. Спустя время родителей уже нет, и муж бросает меня с дочкой на руках. Вопрос: а он просто так ушел или развелся официально? Не то чтобы это играло важную роль, но развод – вещь сложная, болезненная. Как перенесла Елена уход мужа? Плакала? Глушила ночами водяру? Или сразу окаменела, потому что ей просто некуда было расслабляться? Я уже поняла, что характер у нее был, и твердый. Противостояние одноклассникам в новой школе требует крепких нервов и ясной головы. Но она же девочка. Она ни в чем не была виновата. Ее загоняли в угол только потому, что она не вписывалась во все, к чему привыкла тарасовская молодежь? Юлия сказала, что с будущим мужем Елена была знакома со школьной скамьи. Где же произошла эта встреча? Как развивались отношения? Как реагировали на это родители Елены? А Копылов? Ведь у него тоже был кто-то. Папа, мама, братья, сестры. Друзья какие-то. Почувствовав, что думаю совсем не о том, я достала из мешочка три двенадцатигранника и поднесла их к губам. – Ну, косточки, не подведите, – попросила я. Я решила бросить их просто так, ни о чем не спрашивая. Посмотрим, каким будет ответ ни на что. Кости брякнулись на пол, но улетели недалеко. – «30+16+10», – назвала я выпавшие цифры. Что это у нас? «Вы скоро будете наказаны за неблаговидные поступки и горько пожалеете о содеянном». Так, значит. Буду наказана за неблаговидные поступки, да еще и признаю, что была виновата. Вот что это может быть на этот момент? За последние дни я поговорила с массой людей, но никого, кажется, не обидела. И тут я вспомнила. Вика. Девушка, в недуг которой я не поверила, как и в серьезность ее заявления о голосах в голове. Меня можно понять, конечно, но теперь, когда я точно знаю, что она серьезно больна, а в голове ее не только могут, но и должны звучать голоса, я испытала серьезные угрызения совести. Не поверила, не дослушала. И отказалась помочь. – Ладно, я все поняла… Ладно! Мне стыдно. Мне очень стыдно, – совершенно искренне заявила я пустой комнате. – Спасибо за ответ. Собрав с пола костяшки, я положила их в мешочек и яростно потрясла им у себя над головой. Теперь там наверняка перемешалось даже то, что и перемешиваться-то не должно. А вопроса как не было, так и нет. Что ж, попробую снова. Не спрашивая. – «24+33+9»! – возвестила я. «Вы сможете поправить свое положение лишь двумя способами: с помощью собственной ловкости или благодаря чужой глупости». Если исходить из первого вывода, то я смогу вот так вот искупить свою вину перед Викой? С помощью ловкости? А если по пути повстречаю какого-нибудь дурачка, то нужно непременно воспользоваться его природным простодушием? Нет, тут определенно нужна третья попытка. На этот раз кости предсказали хеппиэнд. – «16+26+2». «Материальное благополучие. Не упускайте из вида никакие мелочи, которые могут повлиять на конечный результат», – пробормотала я. – Ладно. Постараюсь ничего не упустить. Убивая время в ожидании Кирьянова, я мысленно все время возвращалась к весьма странному совпадению. Стив и Аарон. Два человека в разные годы так или иначе оказывались рядом с Еленой. Возможно, что это ничего не значит, но мне стоило бы попытаться проверить хотя бы одного из них. Ввалившийся в мой дом Кирьянов тут же потребовал живительной влаги. – Чего-нибудь холодненького, – попросил он и упал на диван. – Ох, ну и ад на улице. – Да, я тоже мучаюсь, – ответила я из кухни, – но приходится терпеть. Я принесла ему стакан воды со льдом. У Кирьянова тотчас свело зубы. Он скривился, но, увидев мой сочувственный взгляд, тут же вспомнил, зачем приехал. – Значит, так, – начала я, усевшись на подоконник с сигаретой в руке. – Смотри, что имеем… Рассказ Юлии его заинтересовал. Он слушал внимательно, изредка вклиниваясь в мой рассказ с уточняющим вопросом. Но когда зашла речь о том, что Елена при жизни имела сердечного друга, вздернул брови и подался вперед. – Даже так? – Снова какой-то американец, Вов. Обрати внимание на первого. Он практически разрушил Юрию Евгеньевичу жизнь, и не только ему. Ну, ладно, они выжили, но если я правильно поняла, то отец Елены после пережитого предательства – а предали его практически все, к кому он обращался за помощью, – так и не оправился. Принимал какие-то лекарства, стал затворником. Естественно, жене и дочери пришлось подстраиваться. Елена рассказывала Ветровой, что до переезда она знала отца другим. Добрым, понимающим. Стив, который украл его работу, неоднократно бывал в семье Соломко. А потом все рухнуло. – А в милицию этот физик не обращался? – спросил Кирьянов. – Об этом Ветрова не упоминала? Все-таки был факт кражи. Неужели он не подумал о том, что может заявить на американца? – Ничего такого Юлия не говорила. Но, Вов, посуди сам. Одно дело, если у тебя украли какую-то вещь. И совершенно другое, если дело касается идеи. Пусть даже воплощенной. – Неприятно, – согласился подполковник. – Вот, и я о том же. Судя по всему, дело было в девяностых, – напомнила я. – Скорее всего, Стив воспользовался обстоятельствами. Бедлам в стране сыграл ему на руку. Знаешь, мне кажется, чтобы вот так открыто и нагло обчистить человека, нужно подготовиться. Например, изучить какие-то документы, договоры и найти для себя такую лазейку, которая позволит выбраться из этой истории чистым и безгрешным. Стив подготовился и провернул все так, чтобы придраться было не к чему. Таксистом в те времена мог оказаться любой. Может, он был со Стивом заодно? Стив вручил ученому деньги, а таксист их просто вытащил у него, чтобы потом вернуть Стиву и срубить свою долю. Как вариант, а? Но меня убило то, что все поверили негодяю Стиву, а не Юрию Евгеньевичу, который возился в лаборатории годами. Почему так бывает? – Потому что, – поднял палец Кирьянов. – Потому что, если дело было в девяностые, к иностранцам неровно дышали. Так что там с Аароном? – Да, Аарон. Фамилию его Ветрова не помнит, что-то типа Барби. Со слов Юлии, Елена познакомилась с ним случайно. Это случилось на набережной примерно три недели назад. Он обратился к ней с каким-то вопросом по поводу красот нашего Тарасова. Вид при этом у него был растерянный, по-русски он говорил так плохо, что Елена тут же перешла на английский. Как ты помнишь, она знала английский в совершенстве. Мужик офигел от привалившего счастья, Елена принялась ему объяснять, куда проехать, что посмотреть. Кто уж из них сам вызвался продолжить знакомство, я не знаю. Или он попросил Елену стать экскурсоводом, или она сама захотела. Не знаю, Вов, Ветрова не уточнила этот момент. Но какая разница? – Согласен. – Они таскались по городу целый день и продолжили знакомство в его номере. – Быстрые ребята. – Елена давно была одна, – напомнила я. – Имеет право. И потом, она же взрослый человек. Можно подумать, ты никогда не терял голову. – Терял, – согласился Киря. – Но я тут ни при чем. Ладно. Начало положено. Они замутили роман, да? – Именно так, – подтвердила я. – Юлия очень хорошо запомнила момент своего знакомства с Аароном. Елена пригласила его домой, чтобы познакомить с дочкой. Юлия тоже была приглашена. Она описала американца как высокого симпатичного мужчину с очень низким голосом. Еще он постоянно покашливал, но не потому, что у него проблемы со здоровьем. Просто вот такая привычка – прочищать горло. – Это что-то нервное, – обронил Киря. – И что думаешь теперь делать? – Мне нужен этот Аарон, Вов. А вдруг это он помог Елене вылететь из окна? – А вдруг не помогал, а пытался ее остановить? – парировал Кирьянов. – Или это вообще была женщина? – Это я и хочу узнать, Вов. Кирьянов взглянул на часы, скривился и поднялся с дивана. – Хорошо с тобой, Танька, но с прокурором лучше. – Иди, – разрешила, забирая у него пустой стакан, – но не забудь вернуться, если я позову. Кирьянов еще раз посмотрел на часы. – И как ты к нему будешь подбираться, интересно? Ты же только имя знаешь.