Изображение моргнуло, и хорошенькая ведущая сообщила, что на орбиту гранд-петербургского хаба из системы Трон с неофициальным визитом в Российскую империю в сопровождении трех эсминцев эскорта прибыл личный круизный лайнер королевы Терры. На экране мелькнуло изображение дальнего крыла орбитальной станции и красивый лайнер, швартующийся к силовым шлюзам. Дальше девушка сообщила, что конвою было предписано оставаться на внешней орбите, а королева с немногочисленной свитой уже опустилась на поверхность планеты. Этот текст сопровождался картинкой, на которой тяжелый имперский дисколет в сопровождении еще двух правительственных атмосферных машин с золотыми двуглавыми орлами на обшивке ныряет в низкую облачность над южным материком планеты. Потом появилась посадочная площадка перед Гренадерским дворцом, как и очертания самого дворца, вполне узнаваемые даже в пелене мелкого моросящего дождя. Потом картинка сменилась, и на экране появилась молодая женщина, решительно вышедшая на трап, на ходу придерживая рукой сдуваемый нескромными порывами прохладного ветра с ее плеча белый шарф. Впрочем, трап тут же был прикрыт непроницаемым силовым полем, но оператор, явно ожидающий этого единственного момента, который позволит рассмотреть королеву, успел надвинуть фокус камеры прямо на ее лицо. Королева была красива. Очень красива. При этом ее черты лица очень сильно напоминили Хоаххину ту самую незнакомую шуструю девчонку, которая совсем недавно так ловко упорхнула от полковника в зале ожидания космопорта. И еще. Лицо королевы было явно чем-то озабочено. Хоаххин аккуратно снял с себя верхнюю одежду и прикрыл створки шкафчика. – Шкаф, чистка, глажка. Визор, хватит с меня на сегодня красивых женщин и шустрых девочек, внешние камеры. Кровать, трансформация. Он присел на краешек застеленной свежим бельем кровати и посмотрел на звездное небо, в которое преобразовалась стенка каюты перед его лицом. Так что там про файл, который сам себе не указ? И каких, интересно, обстоятельств этот файл будет дожидаться? Значит, у Учителя есть основания полагать, что такие обстоятельства на корабле возникнут? Или не на корабле, а позже? А может, самому покопаться? Звездное небо на голоэкране затуманилось, и перед всеми без исключения пассажирами лайнера предстало лицо помощника капитана. Представившись по-старинному велеречиво и поблагодарив пассажиров за оказанное его экипажу доверие, он попросил всех занять места в компенсаторах, поскольку корабль уже отшвартован от хаба и выведен буксирами на траекторию старта. Хоаххин послушно нырнул в мягкий кокон, который тут же принял его тело в свои объятия и приятным баритоном предложил пассажиру перечень элементов сервиса, доступного ему на то время, пока «Жемчужина Короны» будет совершать маневр разгона своей безразмерной туши. * * * До сегодняшнего утра полет проходил скучно. А вот утром начались непонятки… Например, сейчас Хоаххина несколько беспокоил тот факт, что вот уже час он никак не мог «нащупать» капитана «Жемчужины». Вахтенный офицер вместе с новой подвахтенной командой заступил на дежурство в рубке ровно в восемь утра по внутрикорабельному времени и все еще продолжал проводить процедуру голосового опроса постов. Притом что любой современный корабль – от челнока до крейсера – управлялся бортовыми (или боевыми) информационно-управляющими системами искусственного интеллекта, голосовой опрос не спешили списывать как анахронизм. И в первую очередь это было связано с психологическими аспектами человеческого фактора. – Система раннего оповещения – норма. – Система стабилизации силовых полей – норма. – Система энергопитания силовых полей… То есть, по идее, все было нормально. Но капитана отчего-то нащупать не получалось. А чуть погодя появились и новые поводы для беспокойства… Молодой парень, склонившийся над интегральным пультом внутренней связи, вполоборота повернул голову к старшему вахтенному офицеру, привлекая его внимание, и вывел на обзорный экран сообщение системы идентификации внешних сигналов. Бегущая строка указывала на слабый сигнал, по пеленгу на десять часов в нижней полусфере. – Грузовой корабль конгломерата Регул на аварийной частоте запрашивает экстренную помощь! Сигнал передается автоматически БУИС танкера. Мы, похоже, единственные пока, кто принимает его запрос. Уточняю расстояние до объекта. Господин офицер? Старший офицер недовольно оторвался от своего монитора и сквозь зубы процедил: – Пункт межнациональной конвенции номер три точка один. БУИС принять к исполнению, провести расчет корректировки курса и начать процедуру оповещения об экстренном торможении. Всему персоналу стоять по расписанию «экстренное торможение», включить обратный отсчет времени. Корабль ожил и зашевелился, как будто муравейник, в который нехороший мальчишка воткнул сучковатую палку. Полковник, глазами офицеров, находящихся в рубке, отслеживал приготовления экипажа к совершению экстренного маневрирования. На голоэкране в каюте вновь появилось приятное мужское лицо в форменной фуражке и попросило пассажиров лайнера не проявлять беспокойства и, во избежание травм, занять места в компенсаторах. В этот момент в поле зрения Хоаххина возник, наконец, капитан корабля, он был аккуратно одет и безупречно выбрит, сам этот факт внушал определенное уважение и уверенность в том, что нештатная ситуация будет разрешена достойно и без лишних эксцессов. И именно в это мгновение в затылке полковника что-то щелкнуло, и Хоаххин услышал голос Учителя: – Привет, диверсант! Давно не виделись. Раз уж ты сейчас меня слышишь, это означает, что началась распаковка файла с постановкой задачи. А раз началась распаковка, это в свою очередь значит, что я не ошибся, отправив тебя на «отдых» именно этим маршрутом и именно в это время. И в продолжение всех этих совпадений я даже готов побиться об заклад, что к «Жемчужине» приближается некое судно или другой недружественный объект. Цель этой атаки мне неизвестна, но большого урона самому лайнеру эта акция не нанесет. С высокой долей вероятности могу утверждать, что в результате действий противника с корабля будут похищены люди. Твоя задача – не препятствуя действию агрессора, скрытно проникнуть на его судно. Наиболее приемлемый вариант проникновения – в качестве одного из захваченных. Большая просьба лично от меня, зная твое отношение к пиратам, – постарайся никого не убивать, ну или сведи количество уничтоженных врагов к минимуму. Крайне не рекомендую использовать свои специфические возможности, по крайней мере, за пределами «Жемчужины», потому что очень велик риск того, что именно через их использование тебя сможет вычислить наш противник. Я думаю, ты понимаешь, кого я имею в виду. Остальную информацию по этому заданию посмотришь сам, когда у тебя появится такая возможность. На ознакомление с информацией тебе отводится двое суток. После этого срока файл самоликвидируется. Работать придется вслепую, без связи. Надеюсь увидеть тебя вновь живым и здоровым. Удачи. Значит, опять «наш противник». Судя не столько по жестким ограничениям, с которыми было связано выполнение данной миссии, сколько по неформальной лексике Черного Ярла, которой было изложено это предпоследнее пожелание Учителя, вероятность его исполнения приближалась к нулю. А если судить по уровню секретности операции, который не предполагал ознакомление с деталями ее проведения даже текущее руководство полковника, все обстояло еще хуже, чем можно было себе представить. Корабль тряхнуло, а это было верным признаком выхода из подпространства и изменения его курса. Хоаххин слегка скривился и вновь погрузился в отслеживание происходящего на мостике. Танкер, похожий на связку сарделек, растянувшихся километров на двадцать, шел по инерции, двигатели его были заглушены, а курс движения направлен в сторону от магистрального коридора, выделенного султанатом для транзитных кораблей. На запросы с лайнера никто не отвечал, только БИУС продолжал непрерывно талдычить в эфир сигнал бедствия. Капитан принял решение поравняться с буксиром танкера и провести визуальный осмотр. Дроны с камерами высокого разрешения вынырнули из-под обшивки «Жемчужины» и ринулись к корпусу продолжавшего приближаться к лайнеру танкера. Расстояние до точки рандеву составляло, по сообщениям компьютера, не более двухсот километров. – Ну и что же здесь агрессивно-враждебного? – прошептал сам себе Хоаххин. Люки задраены, свищей не видно, мелких повреждений внешней обшивки можно даже с такими камерами, какие вели трансляцию с дронов, сразу не заметить. Каких-то нештатных конструкций, оружия также не видно. Если, конечно, это нештатное не замаскировано под грузовые танки. Силовое поле отключено… А вот это уже интересно! Если в энергосистеме остается хоть пара «ведер» мощности, силовое поле корпуса будет действовать, если только его не отключат принудительно. Возможные варианты проведения атаки с этого полумертвого корыта: танки окажутся вдруг вооруженными до зубов корветами или атакующие захватят спасательный челнок и под прикрытием команды этого челнока высадятся на лайнере. В том, что капитан лайнера после проведения визуального осмотра отправит на танкер спасателей, сомнений у полковника не было. И вот тут-то их можно было подловить. Но зачем? Ну, сколько бойцов смогут втиснуться в челнок? Десять, пятнадцать – в зависимости от их комплекции и вооружения. Далеко такому количеству нападающих не пройти… если только не по пассажирским палубам. Там охрана лайнера будет сильно скована присутствием пассажиров, и наоборот, нападающие смогут использовать захваченных пассажиров в качестве живого щита. Организация отхода? Непременное прикрытие все теми же заложниками… Черный Ярл знал, что наговаривать в сообщении. Ошибся он в одном – это не агрессор приблизился к «Жемчужине», это сам лайнер подошел к ловушке. Причем ловушке отчаянно тупой и опасной больше для самих охотников, чем для корабля. Малейшая нестыковка – и капитан просто не пропустит борт со спасателями обратно к своему лайнеру. Или все-таки пропустит? Хм… и как же ему, «несчастному слепому калеке», затесаться в компанию заложников? О чем бы ни просил его Учитель – чем сильнее проредить «гостей» еще на лайнере, тем больше места останется в нем для отступающих и захваченных ими пассажиров. Кого бы я наловил себе для устрашения капитана? Детей? С ними возни много. Женщин – и ловить приятно, и если что, потом жениться можно. Калека тоже подойдет, но до первого сброса мусора в пространство… Хех! А нам дольше и не понадобится… Осталось только отследить, куда конкретно к обшивке пассажирских палуб причалит возвращающийся челнок. * * * Наталья Андреевна проснулась ровно в шесть утра. Будильником она давно уже не пользовалась, временны?е пояса практически никогда не меняла и, притом что скорость вращения ее планеты вокруг собственной оси совпадала со скоростью вращения Гранд Петербурга, жила строго по внутрисистемному времени, которое сейчас очень кстати совпадало с внутренним расписанием лайнера. Приняв душ и проделав пару-тройку легких наклонов и приседаний, она облачилась в скромного серого цвета кофту и черные, идеально отглаженные в автоматической прачечной корабля брюки. Голоэкран на стенке каюты был еще с вечера настроен на новостной канал РИ, и из него прямо на пенсионерку выплескивалось золотое море дозревающей пшеницы, над которым на бреющем полете туда-сюда шныряли авторегистраторы, измеряющие температуру и влажность почвы. Завтрак в ресторане третьей пассажирской палубы должен был начаться в девять часов, и именно туда Наталья собиралась отправиться в первых рядах. Но пшеницу на экране неожиданно сменил симпатичный молодой человек, предложивший всем ненадолго погрузить свои тела в компенсатор и оставаться там до дальнейших распоряжений капитана корабля. – «Ненадолго и до дальнейших распоряжений…» – это что-то из серии «от забора до обеда»… Наталья Андреевна улеглась в компенсатор и злорадно улыбнулась, представив себе длинноногую соседку, каюта которой располагалась напротив через коридор. Ту самую, которая подсела на «электричку» еще на Березовке и шлялась вчера по лайнеру расфуфыренная и в коротенькой юбочке по самое «не балуйся». Острый слух пенсионерки накануне зафиксировал топот ее каблуков в коридоре в полпервого ночи. Так что она сейчас непременно либо еще дрыхнет и потому шмякнется в компенсатор, даже не успев посетить туалет, либо выскочит из душа в чем мать родила и уляжется туда же мокрая и с намыленными волосами… Однако с намыленными волосами из душа вывалился Уголь. Чертыхаясь по этому поводу и поминая всю космофлотскую рать, он в одном носке, натянутом на левую ногу, приплясывая, засунул ноги в не первой свежести джинсы, после чего упал в компенсатор, прихватив второй носок с собой. Демиду, Петрухе и Арику повезло несколько больше. Оповещение о форс-мажоре застало их за игрой в старый добрый преферанс. Пулю они начали расписывать еще с вечера и сначала долго обучали основам этой игры Петруху, а потом Демид с Ариэлем не менее долго, всю ночь, поднимали новичка в гору, время от времени «сталкиваясь лбами» друг с другом в личных локальных схватках. По интересной закономерности, возможно, той же самой, по которой люди, стоящие в очереди на регистрацию в аэропорту, обнаруживают затем друг друга на соседних креслах в салоне самолета, часть сошедших с парома граждан заселилась на лайнере в непосредственной близости друг от друга. Что было, с одной стороны, удобно (для одной из вновь сформировавшихся групп), с другой стороны – неприятно (для других, антагонистически относящихся друг к другу соплеменников). Элеонора Поликарповна, законная Витина супруга, с плохо скрываемой неприязнью относилась к большей части, если не сказать ко всей человеческой популяции не только родной планеты, но и обитаемой вселенной вообще. Редкое исключение из этого глобального списка составляли пара-тройка ее подруг, связанных с ней общими интересами по поддержанию внешнего вида в достойном состоянии. Билет третьего класса сам по себе раздражал женщину не столько достаточно тесной, на ее взгляд, каютой, сколько присутствием на палубе разного рода соседей, не имеющих к тому, что она именовала «своим кругом», никакого отношения. Причем виновата в этом, как это обычно случалось, была она сама. Потому что Витя изначально планировал приобрести каюту двумя палубами выше. Но едва озвучив это решение, он тут же столкнулся с проблемой в лице своей законной супруги, каковая целую неделю выносила ему мозг за расточительство, которое Витя, видите ли, позволяет себе в вопросах личного комфорта. И которым, в итоге, обусловлено его же скупердяйство, но уже по отношению к ней… такой несчастной, вынужденной отказывать себе в немногочисленных обновках своего ужасно скромного гардероба. Таким образом, практически все пассажиры планетарного парома, продолжавшие свое путешествие на борту межсистемного лайнера, на момент непланового выхода последнего из подпространства оказались сконцентрированы практически в одной и той же точке пространства, то есть в соседних каютах третьей пассажирской палубы «Жемчужины Короны», начавшей маневр экстренного торможения. * * * Началось все именно так, как и предполагал полковник, за исключением скорости происходящего. Как только четверо спасателей разблокировали затвор основного шлюза буксира и двое из них протиснулись в приоткрытую створку, из-за которой не вырвалось почему-то ни облачка кислорода, произошел мощный взрыв, отбросивший еще остававшихся на внешней обшивке терпящего бедствие корабля двоих спасателей вместе с дронами наблюдения далеко в пространство. Из-за черно-бурого облака гари, окутавшего головную часть танкера, что-либо разобрать в первые секунды после взрыва было практически невозможно. Но буквально через полминуты, пока мостик безуспешно пытался установить связь со спасателями, из этого облака вывалился спасательный челнок и на аварийной волне запросил срочной стыковки с лайнером. По короткому и неразборчивому сообщению с челнока можно было понять только то, что на его борту находится раненый ремонтник. Траектория движения челнока больше напоминала глиссаду вошедшего в штопор атмосферного глайдера и была направлена явно не в сторону открытого грузового шлюза технической палубы. Челнок, продолжая кувыркаться, приближался к внешней обшивке лайнера и через пять с небольшим минут должен был удариться о его борт в районе между второй и третьей пассажирскими палубами корабля. Хоаххин вылез из компенсатора и приоткрыл дверь в коридор. Матовые белые стены отбрасывали оранжевые отблески аварийного освещения. Куда-то бежать было пока рано, и полковник постарался максимально широко охватить своим «взглядом» обитателей кают. С большей частью из них он уже успел «познакомиться», когда вечером отслеживал их перемещения по жилым зонам корабля. Все они были открыты, и полковник свободно пользовался их зрением, стараясь при этом не сильно обременять их более глубоким проникновением в подсознание. Некоторую настороженность у него вызвал только сосед из двуспального номера в секторе «К», занятого супружеской парой. Мысли мужчины постоянно вертелись вокруг некоего кейса, который он старался не выпускать из собственного поля зрения. Остальные гости вели себя совершенно естественно и ни на чем особенном свое внимание не концентрировали. Первый толчок челнока о компенсационное поле обшивки корабля был почти незаметен и отозвался лишь легкой вибрацией, вызванной скорее перераспределением поля, нежели непосредственным контактом между челноком и лайнером. Зато второй удар вызвал настоящий шквал в коридоре. Масса воздуха устремилась в ту сторону коридора, где, по мнению полковника, сработал стандартный штурмовой вышибной заряд. В коридоре взревела сирена и тут же сработала блокировка, отсекающая коридор от остальных секторов третьей палубы, а сами каюты от быстро теряющего атмосферу коридора. Дверь каюты Хоаххина захлопнулась за его спиной. Утечка воздуха из коридора прекратилась так же быстро, как и началась. Давление упало чуть больше чем наполовину от нормального, что, впрочем, соответствовало четырехкилометровой высоте над уровнем моря того же Гранд Петербурга. Но этот факт нисколько не смущал бывшего десантника Детей Гнева. В коридоре послышался топот тяжелых армейских ботинок и, что удивило полковника, русская речь. Атакующая группа, с явно открытыми забралами шлемов, не дошла до поворота коридора, за которым он скрывался, метров пять и притормозила аккурат возле дверей двухместного номера, занимаемого супружеской парой с бесценным для мужчины кейсом. Это были четверо мужиков в потертых, видавших виды легких бронекостюмах. Трое, лихо орудуя плазменным резаком, сноровисто срезали ударопрочный пластик входной двери, попутно обмениваясь при этом короткими репликами, а четвертый, судя по всему, вожак, стоял чуть в стороне, наблюдая за работой взломщиков. – Тригуб, рожу убери в сторонку, сейчас оттуда воздух попрет. – Убрал. Послышался резкий хлопок, после чего коридор огласился пронзительным женским визгом. Команду пиратов этот факт не удивил, но, как и самого Хоаххина, совершенно не обрадовал. – Весло, по шее дай ей легонько. Только не сломай. Командир, сколько времени еще есть? Наблюдатель, стоящий в коридоре, коротко обозначил: – Семь минут сорок секунд. Пока по графику. Из каюты раздался шум падающего на мягкий синтетический ковер тела. После чего непрекращающийся визг, доносившийся оттуда, мгновенно утих. Человек, стоявший в коридоре, совсем не выглядел амбалом, но возможности его штурмового скафандра с лихвой компенсировали этот недостаток. Ненадолго шагнув в пролом двери, он выволок из каюты два тела, которые и поволок за собой в ту сторону коридора, откуда появились нападающие, бросив на ходу: – Нужно еще пару баб на отход. Этих я сам дотащу. Пять минут у вас, опоздаете – догонять будете вплавь… Коридор вновь наполнился сквозняком, источником которого оказалась разблокированная, наконец, охраной аварийная штора в соседний жилой сектор «Л». Одновременно с разблокированным сектором коридора распахнулись двери пассажирских кают. Четверо налетчиков, видимо, поняли, что времени совсем в обрез, и начали совать головы во все двери подряд. Когда из очередной каюты выволокли Оленьку, а из каюты напротив престарелую пенсионерку, к процессу подключился Хоаххин. В ускоренном боевом режиме на все про все у него ушло чуть более пяти секунд. Стараясь не испортить скафандры нападающих, он не стал мелочиться с их содержимым. Двое вояк, лежа на полу, почти сразу захлебнулись в собственной крови, еще двое, скорее всего, должны были выжить, но наверняка остаться инвалидами. Их полковник решил оставить в подарок капитану лайнера. Хоаххин быстро раздевал уже второго захлебнувшегося и одновременно присматривал возможную поддержку из попутчиков, поскольку подойти к пробою в обшивке желательно было не одному, а в сопровождении еще троих одетых в трофейные комбинезоны парней, сопровождающих обозначенную командиром пиратов добычу. Спешащих к месту событий охранников в качестве поддержки рассматривать возможности не было, они категорически опаздывали к финалу. А вот трое здоровенных парней, которые бросились на него почти одновременно, – другое дело. Насколько помнил Хоаххин, это были шахтеры с Лукового Камня. То есть парни стойкие и к трудностям привычные. Так что вот они-то очень даже могли полковнику пригодиться. Их искренние намерения «запинать вражину ногами» изменились, как только они узнали в сидящем на корточках странном серо-зеленом мутанте своего спутника, не раз уже виденного ими в секторе «К». Хоаххин не без использования скрытого в нем умения убеждать ткнул пальцем в комбинезоны: – Пользоваться умеете? И получив мгновенный утвердительный ответ, добавил только одно: – Быстро. Надевайте. Лица себе кровью измажьте! Схватив за загривок потерявшую сознание Оленьку и подхватив под руки шатающуюся пенсионерку, компания «оборотней» кинулась к пробою… До него оказалось недалеко. Выбитая дверь в одну из кают и зияющее отверстие в корпусе, возле которого их поджидал «коллега» по нападению (именно то, что и предполагал увидеть Хоаххин), оказались перед ними через полминуты быстрого бега по коридору. – Живо, живо!!! – и «коллега», не дожидаясь, пока четверо вновь прибывших втиснутся в маленькую каюту, уже нырнул в аварийный спасательный рукав, растянутый между челноком и корпусом «Жемчужины». Полковник рванул за ним, бросив на ходу: – Как только я окажусь в челноке, быстро отходите назад в коридор. Женщин не забудьте в каюте… Хоаххин скользнул в трубу сразу же следом за уже успевшим проскочить до борта челнока пиратом. Любой план строится на массе допущений. Осознанных, то есть просчитываемых, и неосознанных, о которых сам создатель этого плана может даже не догадываться. Все зависит от его опыта в подобного рода операциях. Есть вещи, к которым мы так привыкли, что даже не задумываемся об их влиянии на тот или иной процесс, чем лишь уменьшаем вероятность того, что все рассчитанное непременно сбудется. Нажимая кнопку лифта в подъезде своего дома, мы, например, почему-то совершенно не берем в расчет, что лифт может застрять. Да, мы знаем об этом, но считаем эту вероятность достаточно низкой. Но низкая вероятность, за которой следует получасовое ожидание техника-лифтера, это одно. А если за этим событием следует не непредвиденное ожидание, а смерть – это уже совсем другое. Успевший оказаться в челноке самым первым пират не стал дожидаться, пока его «подельники» по очереди залезут в рукав, и включил «пылесос» – систему экстренного захвата и втягивания в корпус челнока всего, что окажется в трех-четырех метрах от окончания рукава… * * * Челнок не был рассчитан на дальние броски через подпространство, зато в обычном пространстве способен был развивать неплохие досветовые скорости и по динамике разгона не уступал имперскому курьеру. Командир налетчиков по кличке Боцман, до того как пуститься во все тяжкие известный как Павел Владимирович Боцев, старший лейтенант планетарного конвоя на Новом Екатеринбурге, выдавил из силовой установки челнока все, на что она была способна. Вследствие чего кораблик, не пытаясь маневрировать или вообще хоть как-то заметать за собой следы, достаточно быстро приближался к точке рандеву, обозначенной нанимателем… Так получилось в нескладной и бесцельной жизни когда-то отчаянно смелого лейтенанта, успевшего и покуражиться, и срок отмотать, что задолжал он этому нанимателю крупную сумму денег. А взять их где-то законным путем возможности у него было. По этой причине терять Боцману было совершенно нечего, а вот шанс провернуть очередную сомнительную авантюру и решить все свои проблемы одним махом был, по его мнению, совершенно реальный. Этого самого нанимателя подогнал ему мастер с верфи, с которым Боцман сошелся еще тогда, когда их, заключенных безымянной колонии номер тридцать два, привозили на верфи для помощи бригадам корабелов в качестве чернорабочих на демонтаж отживших свой век кораблей и передавали в подчинение этому самому мастеру. Правда, тогда, год назад, вопрос о беспределе не стоял. А вот вопрос денег, наоборот, решился очень быстро. Так что освобожденный по амнистии Боцман «отдохнул» и погулял полгодика на славу. Но деньги кончились, на работу «по специальности» его с довеском в виде отсидки никто не брал, а жить широко и привольно хотелось. Так что пришлось снова идти на поклон к новому знакомому, у которого, как Боцман уже убедился, денежки вполне водились. Тот вошел в положение. А затем и еще раз… Но однажды перед беспечным гулякой был поставлен вопрос ребром. Отработай и свободен. Работа не свинячья, как на верфи. Навек себя обеспечишь, и задницу твою, если все сделаешь путем, прикроем. Поскольку люди за этим стоят серьезные и деловые, которые слов на ветер не бросают. Отказываться было поздно, да и незачем. Восемь человек, таких же опущенных по жизни бывших спецов, месяц гоняли на симуляторе и тренажерах на частном полигоне в давно закрытой шахте в скоплении блуждающих астероидов, которые успели к тому времени покинуть освоенную территорию человеческого космоса. Гоняли до тех пор, пока значение прогнозируемой успешности выполнения миссии, по мнению компьютера, не превысило восемьдесят процентов вероятности. А руководить группой доверили бывшему лейтенанту. Комфорт его подельников, вляпавшихся в приемную амортизационную сеть «пылесоса» вместе с заложниками, Боцмана совершенно не волновал. Тем более что ускорение разгоняющегося челнока так спрессовало его пассажиров, что вытаскивать их из сети совершенно не имело смысла. Инструкция предписывала командиру как можно сильнее разогнать корабль в направлении указанной точки, а уж каким образом его «встретят», до исполнителя доводить не сочли необходимым. Лайнер остался далеко за кормой и прямой угрозы налетчикам уже не представлял. Вокруг, в радиусе четверти парсека, не было ни одного ориентира – только чистое, черное поле пространства, и больше ничего. – Ну вот, вроде и все. Мысль о том, что все удалось, начала постепенно вытеснять из его крови адреналин. И в этот момент Боцман, уже расслабившийся, но продолжавший отслеживать основные параметры полета, вдруг всем телом почувствовал нарастающую вибрацию корпуса, поэтому торопливо скосил глаза на боковую панель, за которой, по идее, должен был находиться инженер и на которой отображались нелинейные напряжения конструкций корпуса и его силовых полей. После чего испуганно выдавил: – Мама дорогая… На панели вместо аккуратной шарообразной формы консолидированных напряжений плясала немыслимая чехарда разноцветных сполохов. Силы, действующие на челнок, буквально разрывали его на куски… В следующую секунду вибрация переросла в жуткие толчки, и компьютер прекратил попытки стабилизировать энергосистемы судна, прекратив разгон и сбросив тягу двигателя на ноль. Если верить обзорной камере, от кормы челнока начали отрываться куски корпуса, а потом и самого двигателя. Панели в рубке моргали и тухли одна за другой. Боцман ожидал наступления невесомости, но его все сильнее и сильнее вдавливало в компенсатор, который, расходуя запас автономного питания, все еще пытался сопротивляться возрастающим нагрузкам. С трудом шевеля пересохшими губами, налетчик прошептал: – Прости меня, господи… И потерял сознание. * * * – То есть как это? Корабль исчез вместе с заложниками и похитителями? Мы вроде не в пустыне живем. Или у наших партнеров с Регула там такая помойка, что можно корабль как иголку в стоге сена потерять? Я понимаю, что это не линкор. Понимаю. Понимаю. Тоже понимаю. Но вот формулировку «корабль исчез» я понять не могу. И тем более это не может быть принято в качестве ответа на дипломатическую ноту. Как хотите, так и решайте! Полномочный и представительный посол Российской империи в султанате Регул аккуратно положил трубку коммуникатора закрытой линии посольства, выполненного в стиле древнейшего переговорного аппарата, называемого когда-то телефоном, и вновь повернулся к Аркадию Петровичу, «по случаю» посетившему столицу султаната с неофициальным визитом. Впрочем, после всего произошедшего посол начал сильно сомневаться в этом самом «по случаю»… – Саша Перов. Второй секретарь. Молодой еще, нервный немного, но ничего, парень толковый, – посол кивнул на коммуникатор и извиняюще улыбнулся. – Так вы, значит, Аркадий Петрович путешествуете? А там, на этом челноке, от вашей компании никто случайно не путешествует? Котов улыбнулся сквозь плотно сжатые губы и легонько кивнул головой. – Да что вы, Андрей Маркович. Это я один бездельник. А моим ребятам путешествовать некогда. Они все подслушивают да подглядывают. Вот недавно подглядели где-то, что в конгломератах, чьи миры граничат с нашими «высокоинтеллектуальными» соседями, участились случаи исчезновения людей. Причем, говорят, прямо целыми кораблями, бывает, пропадают, но все больше небольшими. Прогулочные яхты там всякие, небольшие челноки… Посол выжидающе уставился на собеседника, нервно крутя в руках лекционную лазерную указку для объемных изображений, а затем не выдержал и переспросил: – Да что вы говорите, Аркадий Петрович. Вот ведь что творится… От наших-то партнеров такой информации не дождешься. Так что только на ваших ребят вся надежда, – после чего вздохнул и продолжил уже другим тоном: – Аркаш, да хватит в шпионов уже играть, в этом кабинете можно свободно говорить обо всем, кроме разве что упоминания всуе нашего Императора… Он провел ладонью над своим столом, и над его поверхностью развернулось изображение звездных скоплений конгломерата Регул и прилегающих к нему миров конгломерата САК. После чего посол, поглаживая указательным пальцем глянцевую поверхность указки, сместил фокус изображения и увеличил отдельную его часть до масштаба, который позволил разглядеть не только отдельные звезды, но и их планетарные системы. Весь объем изображения был испещрен красными маркерами. Ткнув указкой в один из них, Андрей Маркович повернулся к своему давнему и близкому другу. Выбранный маркер открылся плоским окном, на котором четко выделялись изображения трех человек: мужчины, женщины и ребенка.