Йоста радовался тому, что ему не пришлось присутствовать на пресс-конференции. По его мнению, все подобные мероприятия – просто скандальные шоу. У него всегда возникало чувство, что журналисты приходят лишь затем, чтобы найти оплошности следствия и создать проблемы, а не для того, чтобы передать важную информацию общественности и таким образом помочь полиции. Хотя, возможно, он просто судит слишком цинично – это качество нередко развивается с годами… Хотя Йоста и радовался, что у него есть повод пропустить пресс-конференцию, под ложечкой неприятно посасывало, когда он думал о том, куда направляется. Флюгаре заранее побеседовал с врачом и получил от него известие, что Эва и Петер потрясены, но в состоянии говорить. Он и сам помнил, как они с Май-Бритт потеряли маленького сына и как надолго горе парализовало их. Проезжая мимо красного домика с белыми углами, Йоста заметил машину Паулы и Мартина и понадеялся, что опрос соседей окажется успешным. Из опыта он знал, что люди, живущие в сельской местности, обычно следят за тем, что происходит по соседству. Сам Йоста тоже жил на окраине Фьельбаки, возле поля для гольфа, и нередко ловил себя на том, что сидит у кухонного окна, разглядывая прохожих. Видать, это тоже привычка, приходящая с годами. Он отчетливо помнил, как его отец сидел у кухонного окна и смотрел на улицу. В детстве это занятие казалось Йосте невыносимо скучным, но теперь он начал понимать своего отца. Это так успокаивает… Не то чтобы он когда-либо опробовал на себе все эти глупости с медитацией, но догадывался, что они из той же оперы. Флюгаре свернул на короткую дорожку, ведущую к хутору. Вчера во дворе кипела работа, но сейчас здесь было пусто и безлюдно. Ни души. Так тихо… Полное затишье. Ветер, слегка дувший с утра, после полудня улегся. Воздух вибрировал от жары. Возле сарая валялась скакалка, и Йоста сделал несколько осторожных шагов вокруг «классиков», начерченных на земле. Наверняка это Нея начертила на земле квадратики – или же ей помогли в этом мама или папа. На мгновение он остановился и оглядел дом. Ничто здесь не говорило о трагедиях, случившихся на хуторе. Старый сарай покосился набок еще больше, чем тридцать лет назад, но небольшой жилой дом был свежевыкрашенным и выглядел ухоженным, а сад цвел как никогда. У дома на веревке висело на просушке белье, и Йоста разглядел детские вещички, которые никогда уже не наденет та, которой они принадлежали. Горло сдавило, он откашлялся. Затем направился к дому. Эмоции эмоциями, а дело надо делать. Если кто-то должен поговорить с родителями девочки, то это будет он. – Можно войти? Дверь была приоткрыта, и Йоста нажал на нее. Пожилой и куда более загорелый мужчина, похожий на Петера, поднялся и пошел ему навстречу, протягивая руку. – Бенгт, – представился он с серьезным лицом. Маленькая женщина с выгоревшими на солнце волосами и красивым загаром тоже поднялась и представилась как Улла. – Мы слышали от врача, что вы придете, – произнес Бенгт. Его жена снова опустилась на стул. На столе лежала куча скомканных платочков. – Да, я попросил его предупредить вас о моем приходе, – сказал Йоста. – Садитесь, я позову Эву и Петера, – тихо проговорил Бенгт и направился к лестнице. – Они прилегли. Улла подняла на Йосту полные слез глаза, когда тот сел за стол напротив нее. – Кто мог такое совершить? Она была такая маленькая… – Потянулась к рулону бумажных полотенец, стоявшему на столе, оторвала кусочек бумаги и вытерла под глазами. – Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы это выяснить, – ответил Йоста и сжал руки на столе. Уголком глаза он заметил, что Бенгт спускается по лестнице, а Эва и Петер идут за ним. Они двигались медленно, как во сне, и Йоста снова почувствовал ком в горле. – Хотите кофе? – механически спросила Эва. Улла вскочила. – Сядь, моя дорогая, я сварю кофе. – Но я могу… – проговорила Эва, поворачиваясь к плите. Улла мягко усадила невестку за стол. – Нет-нет, ты садись, а я займусь кофе, – сказала она и принялась рыться в шкафах. – Фильтры в шкафчике справа от мойки, – сказала Эва и сделала движение, чтобы подняться. Йоста положил ладонь на ее дрожащую руку. – Ваша свекровь справится, – сказал он. – Вам нужно было поговорить с нами, – сказал Петер, садясь на пустой стул, где раньше сидела Улла, и посмотрел на гору платочков на столе, словно не понимая, что они там делают. – Что-нибудь случилось? – спросила Эва. – Вам что-нибудь известно? Где она? Голос звучал однотонно, но нижняя губа дрожала. – Пока мы ничего не знаем, но, поверьте, все работают не покладая рук, и мы делаем все возможное. Нея сейчас в Гётеборге; мы сможете увидеть ее потом, если захотите, но чуть позже. – Что они… что они с ней делают? – спросила Эва, глядя на Йосту пронзительным взглядом. Флюгаре сделал над собой усилие, чтобы не поморщиться. Слишком хорошо ему было известно, что будут делать с маленьким телом, но матери об этом лучше не знать. – Эва, не спрашивай, – проговорил Петер, и теперь Йоста заметил, что тот тоже дрожит всем телом. Шок – или уже отпускает? Этого он точно не знал. Все реагируют по-разному. За долгие годы Йоста повидал немало разных реакций на смерть близких. – Мне необходимо задать вам несколько вопросов, – сказала он, кивком поблагодарив Уллу, когда та поставила перед ним чашку кофе. Теперь, когда у нее появилось дело, Улла казалась спокойнее. Они с Бенгтом сели за стол, серьезные и собранные. – Все, что может помочь. Мы ответим на любые вопросы. Но мы ничего не знаем. Не можем понять, как это могло произойти. Кто… Голос Петера прервался, и он всхлипнул. – Давайте начнем с самого начала, – спокойно произнес Йоста. – Я знаю, что вы уже отвечали на некоторые из этих вопросов, но лучше повторим – важно, чтобы все было точно. – Он положил на стол свой телефон и, получив кивок одобрения от Петера, включил диктофон на запись. – Когда вы видели ее в последний раз? Постарайтесь как можно точнее указать время. – В воскресенье вечером, – сказала Эва. – Позавчера. Я почитала ей сказку, когда мы переоделись в ночную рубашку и почистили зубы, а все эти приготовления начали в восемь. Я читала, наверное, с полчаса. Ее любимую книжку про крота… Эва вытерла у себя под носом, Йоста потянулся к рулону бумажных полотенец, оторвал кусок и протянул ей. Она высморкалась. – Стало быть, между половиной девятого и без четверти девять? – переспросил Флюгаре. Эва взглянула на мужа – тот кивнул. – Да, кажется, так. – А потом? Вы видели или слышали ее после этого? Ночью она не просыпалась? – Нет, она всегда спала очень крепко, – проговорил Петер, качая головой. – Дверь в ее комнату мы закрывали и не заглядывали к ней после того, как пожелали ей спокойной ночи. Проблем со сном у Неи никогда не было, даже в самом раннем возрасте. Она обожает свою кроватку… обожала… Его нижняя губа задрожала, он несколько раз сморгнул. – Расскажите, что было утром, – сказал Йоста. – Утром в понедельник. – Я поднялся в шесть часов, – ответил Петер. – Вышел на цыпочках, чтобы не разбудить Эву и Нею, сделал быстренько пару бутербродов с собой. Кофеварку я заправил еще с вечера, так что мне оставалось только включить ее. А потом… потом я уехал. – Вы не заметили ничего необычного? Входная дверь была закрыта и заперта? С минуту Петер молчал, потом проговорил чуть слышно: – Да, она была закрыта. Голос не повиновался ему, он всхлипнул. Бенгт погладил его по спине своей загорелой рукой. – Иначе я обратил бы внимание. Если б дверь была открыта, я бы точно обеспокоился. – А дверь в комнату Неи? – То же самое. Закрыта. Иначе я задумался бы, что случилось. Йоста подался вперед. – Стало быть, все было как обычно? Никаких, даже малейших, отклонений? Вы не заметили ничего странного за пределами дома? Людей? Проезжавшие машины? – Нет, ничего такого. Выходя из дома, я подумал – такое ощущение, что я один во всем мире не сплю. Услышал только пение птиц, а единственным живым существом, которое я встретил, был кот, который стал тереться о мои ноги. – И потом вы уехали? Знаете, во сколько, хотя бы примерно? – Будильник я поставил на шесть, в кухне провозился минут двадцать… Так что в шесть двадцать – в половине седьмого. – И вернулись только после обеда? Вы кого-нибудь видели? С кем-нибудь разговаривали? – Нет, я весь день провел в лесу. Когда мы покупали хутор, к нему прилагался участок леса, а за ним надо ухаживать… Голос снова изменил ему. – Стало быть, никто не может подтвердить, где вы были в течение дня? – Вы в чем-то обвиняете Петера? – спросил Бенгт, побагровев. – Какого дьявола! Йоста поднял ладонь. Он знал, что такая реакция последует. Так бывало всегда. И это было более чем понятно. – Я должен задать эти вопросы. Мы должны исключить Эву и Петера. Я не думаю, что они замешаны. Но моя задача заключается в том, чтобы чисто формально исключить это. – Всё в порядке, – проговорила Эва чуть слышно. – Мы понимаем. Бенгт, Йоста просто делает свое дело. Чем быстрее и лучше он это сделает… – Хорошо, – ответил Бенгт, но остался сидеть неестественно прямо, готовый кинуться защищать сына.