Признаться, прежде Тайка думала, что бывшая мавка забыла свою истинную суть, опустилась. Ей и в голову не приходило, что на болота можно пойти за лучшей жизнью. — Говорят, рыба ищет где глубже, а мы — где лучше. Я хотя бы попыталась. — Не жалеешь? — Тайка шла впереди, поэтому не могла видеть ее лица. — Знаешь, мавки твой пруд взялись расчищать. Надеются, что ты вернешься. — Правда? — Болотница сбилась с шага, под ее ногой хрустнула ветка. — Только зря это все. Я же говорила, Мокша не отпустит. — А вдруг отпустит, тогда что? Чего ты вообще хочешь, Марфа? Она ответила не сразу: — Меня никто об этом не спрашивал. Течением несло то в одну, то в другую сторону, а я просто подчинялась. Принимала правила игры: сначала как мавка, потом как болотница… Думала здесь найти свое счастье, но, видать, оно где-то глубже закопано… А, ладно, все равно я никуда не денусь, пока тут такое творится! Я многим обязана Мокше и не брошу его в трудный час. — Сейчас да, а потом? Марфа рассмеялась: — Ха! Пускай сперва настанет это «потом». — Ладно, — Тайка сжала губы в упрямую линию. — Значит, спрошу тебя позже. А ты пока подумай. Весь остальной путь до самого сердца болот они проделали молча. Тишину нарушал лишь свист разгулявшегося ветра да плеск воды. * * * Мокша ждал их на островке в зарослях тростника и едва ли не приплясывал от нетерпения. — А, вот и вы! Чего так долго? Вас только за смертью посылать, — заворчал он, вставая. — Быстро сюда! Тайка шагнула к нему, раздвигая руками упругие стебли. Странно, но в этот раз Мокша выглядел не так уж величественно. Ни мантии, ни короны, так и не скажешь, что царь, а не обычный болотник. Совсем на него не похоже. — Не сердись, хозяин волшебства. Что тут у вас стряслось? Откуда такая спешка? — Неужто Марфа еще не разболтала? Стало быть, и на нее можно положиться, — он оттащил Тайку в сторону и забормотал: — Нужна ты мне, ведьма-хранительница, чтобы напасть лихую одолеть. — Да я уж догадалась, что меня не на пикник позвали, — фыркнула Тайка, а сама обомлела: неужто Лихо одноглазое из мешка выбралось да взялось за старое? Если так, то неудобно получилось… Мокша погрозил ей пальцем: — Ты меня не серди. Я и без того уже сердитый. Завелись у нас на болотах две змеюки: никому проходу не дают. Одной подавай умных, а другой — сильных. Уф-ф, значит, все-таки не Лихо. Неподалеку что-то шлепнуло, будто рыба по воде хвостом плеснула, и хозяин болот понизил голос до шепота: — Они испытывают всякого, кто приходит к ним. И съедают тех, кто не справился. Я отправил туда лучших из лучших — и все зря. Одни оказались недостаточно сильными, а другие — недостаточно умными. — А что же вы сами не сходите? Разве не вы тут самый сильный и умный? — Мне нельзя, я ж царь. Меня потом уважать не будут. Не царское это дело — геройствовать, — Мокша завращал жабьими глазами; бровей у него не было, а то бы и их состроил домиком. — Поэтому я тебя и позвал: и за сильную, и за умную сойдешь. — Э-э-э… Если это была лесть, то она не очень помогла. Тайке совсем не улыбалось идти в логово к каким-то чешуйчатым гадам. Она вообще не очень-то любила змей, а уж тех, которые загадывают загадки и жрут людей, — в особенности. Мокша улыбнулся, показав острые щучьи зубы: — Ну? Его обаяние на жаб, может, и действовало, но не на Тайку. По правде говоря, улыбка была довольно жутковатой… — Я пока ничего не понимаю. Давайте по порядку. Откуда эти змеи вообще взялись, чего хотят и почему об этом нельзя говорить вслух? А то, может, к ним просто не посылать никого, тогда и есть никого не будут? — Будут, будут, — прокряхтел Мокша, сложив лапы на брюхе. — Они и меня сожрать обещали. — Поэтому вы прячетесь? — Я не прячусь! Это… тайная резиденция! Тайка сдержала смешок, но болотный царь все равно покосился на нее с подозрением: — А хотят они знамо чего: власти. Позарились на мои прекрасные болота, супостаты чешуйчатые. Только не бывать этому — не отдам! Мое! — Вы только не нервничайте, это для здоровья вредно. И давно они тут завелись? — Да уж недели с две… — Мокша не вздохнул, а почти всхлипнул. — Я думал, мои подданные с ними быстренько справятся, но не тут-то было. А ты же ведьма-хранительница, стало быть, это и твое дело тоже. Болота — как-никак часть Дивнозёрья. Так что вот, храни и защищай. У нас таких тварюк отродясь не было, какая-то новая напасть приключилась. Ага, значит, лесть не сработала, теперь взываем к чувству долга. Тайка сорвала лист тростника, размяла его в пальцах: — Вообще-то у нас в Дивнозёрье тоже не водилось ничего подобного. Ну там ужики были. В иные годы даже гадюки. Но эти никаких загадок не загадывали и даже не кусали никого. Они точно не из Дивьего царства? — Так дупла же закрыты. — Ну, может, еще раньше приползли? — Хм… — Мокша поскреб лысую макушку. — Думаешь, отложенное заклятие? — Наверное. А как это? — Ни о чем подобном Тайка прежде не слышала. — Бывает так, что колдун накуролесил, а потом отвлекся. Или нарочно так наколдовал, чтобы чары не сразу в рост пошли. Вот и лежит себе заклятие, как семечко в земле, ждет своего часа. Только это не каждому под силу. Не ведал я, что средь ваших есть такие умельцы… Тайка покачала головой. Листик в ее руках совсем измочалился. — Не из наших. Лютогор это. Больше некому. — Какой такой Лютогор? — встрепенулся Мокша. — Да этот, Кощеевич… Болотный царь посмотрел на нее как на дурочку и рассмеялся квакающим смехом: — Лютогорка? Да он же еще малой совсем. И, говорят, в остроге сидит. — Уже нет. Пришлось Тайке рассказать все, что знала. О своих подозрениях насчет Яромира она пока говорить не стала. Впрочем, Мокше и без того хватило: — Тю! И ты молчала! Ах, как же быстро летит время… Помню, как он в люльке лежал да как под стол пешком бегал. А этот шкет, оказывается, не промах — самого царя Ратибора в ледяную глыбу обратил. Ну и дела… — А вы, выходит, к самому Кощею в гости захаживали? Дружили? — Тайка на всякий случай отодвинулась подальше. Помнится, Мокшу когда-то выгнали из Дивьего царства взашей. Уж не за делишки ли с Кощеем? — Ах, с кем я только не дружил, — отмахнулся хозяин болот. — Ну да это все в прошлом… И знаешь, с этим заклятием кой-чего не складывается. — Что? Тайка, вмиг забыв о своих опасениях, подалась вперед, а хозяин болот зашептал: — Лютогорка змей боится до колик. Батя-то его дружбу водил с чешуйчатыми гадами, прикармливал, молочком угощал. Чтобы те, значица, по свету рыскали да новости ему приносили. А малой видеть их не мог. Чуть приползет змеюка — сразу в слезы и прятаться на чердак. Нет, не его это заклятие. — Ну, тогда я не знаю чье… — Тайка нахохлилась, как воробушек: ей было немного обидно отказываться от своей идеи. Пока они болтали с Мокшей, солнце уже почти зашло, над водой поплыли туманы, стало холодать. В августе и без того вечерами было зябко, а уж на болотах и того хуже. Она натянула на голову капюшон и завязала веревочки под подбородком. — Зато я, кажись, знаю… — Мокша задрал голову к небесам, полыхающим закатным огнем. — Это та девица-воительница. — Радмила? А ей-то зачем власть над болотами? — Тайка округлила глаза, а Мокша, нетерпеливо квакнув, принялся загибать пальцы: — Она много беседовала с Лютогором, значит, могла узнать и про его страх — это раз. Обучена всяким колдовским премудростям самим Лютогором — это два. Была предана и обижена им же — это три. Болота тут, может, и ни при чем. Но, знаешь, теперь я точно к этим змеюкам не пойду. И своих не пущу. Только тебе туда и дорога… — Это еще почему? — Умозаключения Мокши казались Тайке сомнительными; Шерлок Холмс из него получился так себе: сплошные домыслы, и ничего толком не разберешь. — У меня на родине говорят, — Мокша поднял палец, — ежели ты разгневал воительницу, не попадайся ей на глаза год. Ежели чародейку — два года. А коль обеих — все, хана тебе, дружок.