Болотница потупилась, рассматривая трещотку в своих руках: — Знаешь, — ее голос прозвучал тихо, но веско, — пожалуй, я хочу уйти с тобой. Я вроде как помогла одолеть этих тварей, а значит, заслужила награду. А за тобой должок числится, помнишь? Так что ты уж похлопочи за меня перед Мокшей. — Конечно! — Тайка заулыбалась: признаться, именно на такой ответ она и рассчитывала. — Ты мне очень помогла. Идем! И Марфа пошла следом. Болота просыпались. Под ногами стелилась туманная дымка, в воде отражалось розовеющее небо и облака, похожие на табун белогривых коней, скачущих прямо в рассвет. Новый день обещал быть погожим и светлым. — Ты теперь вернешься в свое озерцо? — Пока да, а там посмотрим, — болотница пригласила пятерней встрепанные ветром волосы, и в них почти не было видно прежней прозелени. — Хоть вспомню, каково это — быть свободной. Может, и тебе чем пригожусь. Должен же кто-то помочь Лютогора одолеть. — Погоди, откуда ты знаешь? Я же тебе о нем не говорила. — Ха! Мокша меня, конечно, отослал куда подальше, да только у меня уши чутче, чем он думает. Я слышала, о чем вы говорили. И… ты ведь ему не все сказала. Да? Тайка кивнула. — Ага-а-а, — протянула Марфа. — Вот видишь? Я еще пригожусь тебе, ведьма. Ты ж знаешь, я очень хитрая. — Ладно. А когда мы и его победим, тогда что? Может, ей не стоило забегать так далеко вперед? Болотница еще не привыкла решать сама за себя. Нужно было дать ей время. Тайке совсем не хотелось, чтобы та вновь шла на поводу у других, а потом жалела об этом. Но опасения оказались напрасными: Марфа тряхнула косматой головой и, просияв, заявила: — А потом я пойду учиться музыке. Знаешь, я ведь всегда мечтала играть на барабанах. Глава пятнадцатая. Разбитое зеркало Мокша бушевал: топал ногами, бил кулаком о трухлявый пень так, что летели щепки, попытался даже изобразить сердечный приступ: — Нет! Не отпущу! И не уговаривайте! — С каждой фразой его голос становился все визгливее. — Что значит — хочет уйти? Подумаешь, ну бросил ее жених, нашел себе какую-то другую жабу. То есть бабу. Так мы Марфушке нового подыщем! Она девка видная. Будет как окунь в масле… тьфу, я хотел сказать, как сыр в воде… ну, в общем, ты поняла. — Ей не нужен жених, ей нужна свобода! — Тайка тоже стукнула кулаком по пню и быстренько, пока хозяин болот не заметил, облизала сбитые костяшки. — Ты мне тут не перечь! Это все придурь бабья бестолковая. Не дозволяю! Я тут царь или где? — Он разгладил ладонью новехонькую блестящую мантию из рыбьей чешуи. — Если бы не Марфа, вы бы так до сих пор и сидели в тростниках. А змеи продолжали бы жрать болотников, пока от вашего царства не остались бы рожки да ножки. — Пфе! Да я бы сам их разделал в два счета. Раз-два — и готово! — А что ж не разделали? — Да как-то все недосуг было, — Мокша сунул ей под нос лапу. — Вишь, у меня перепонки менялись. Теперь-то новые выросли, и я всем покажу! — А зачем тогда меня на помощь звали, если сами могли справиться? — Тайка в сердцах пнула носком резинового сапога мелкий камешек. — Впрочем, это легко исправить. Я могу снова разбудить змей, и мы проверим, кто тут самый умный и сильный. Малые болотнята в кустах взвизгнули: то ли от страха, то ли предвкушая грядущую забаву. Шутка ли — царь болот сам с супостатами сражаться будет. Мокша пожевал губу, поскреб когтями бородавчатую грудь и вздохнул: — Погоди, ведьма. Ты вроде говорила, что Лютогорка там у тебя в Дивнозёрье безобразничает? — Да. Только это-то тут при чем? — Стало быть, теперь тебе помощь нужна? — Мокша шикнул на болотнят, и те вмиг притихли. — Мне Марфа поможет, а от вас мне ничего не надо. Только ее отпустите, — Тайка все еще не понимала, к чему клонит хозяин болот, а тот уже вовсю лыбился, скаля щучьи зубы: — Как говорится, долг платежом красен. Ты помогла мне, а я — тебе. Эх, забирай Марфу. Служила она мне верой и правдой, пущай теперь тебе послужит. Такова моя царская воля! И кстати, дудочку эта… верни. И тут до Тайки дошло: царю болот важно было сохранить лицо перед подданными, иначе те уважать не будут. Тут же, небось, не только малые болотнята в тростниках хихикают, под каждым кустом какой-нибудь хмырь болотный притаился и уши греет. — Благодарю, хозяин волшебства. Вы так великодушны, — она с поклоном протянула ему свирель. — И тебе спасибочки, — Мокша сцапал свое сокровище и спрятал под мантию. — А еще вот это забери! Нам оно тут без надобности. Он протянул Тайке уже знакомый мешок, где скреблось-копошилось Лихо. Ну вот… и куда его теперь девать прикажете? Хозяин болот не без злорадства наблюдал, как вытянулось ее лицо: — Ну, а теперь скатертью вам дорожка, лентой ровный путь. Идите, идите, я дозволяю. Уф-ф, отпустил все-таки! И даже чудесная ложка не понадобилась — так и осталась лежать в кармане. Признаться, Тайка до последнего ждала какого-нибудь подвоха. Марфа, как оказалось, тоже. Но странное дело: никто не преследовал их, не пытался цапнуть за ногу из бочажка, не выпрыгивал из кустов, крича: возвращайтесь, мол, царь передумал… Так они добрались до самой Жуть-реки. Тайка перепрыгнула на другой берег, а болотница (хотя какая она теперь болотница, вид один) застыла в нерешительности: — Мокша говорил, каждого, кто сбежать осмелится, преграда испепелит. А вдруг он наказать меня так решил? Сказал, что отпускает, а сам заклятье не снял. Вспыхну щас, как еловое полешко, и даже косточек не останется. Нет уж, лучше я вернусь. Тайка протянула ей руку: — Не бойся, прыгай. Мокша, конечно, жаба, но не до такой же степени? — Ты его совсем не знаешь. Марфа попятилась, в ее волосах вновь показалась болотная прозелень. — Эй, а как же свобода, барабаны? Научишься играть, попросим у Шурика, чтобы Ромуальд тебя в свою группу прослушал. Им давно ударник нужен. — Да пропади они все пропадом! На глазах у Марфы выступили слезы. А Тайка и сама уже чуть не ревела от злости. Выходит, все было зря? Ей хотелось кричать, топать ногами, настаивать, убеждать. Или просто взять нерешительную болотницу за руку и прыгнуть вместе. Останавливало одно: а вдруг Марфа окажется права? Что если Мокша и правда мерзавец, каких мало? Она же себя потом не простит… — Жаль, — выдавила Тайка, разжимая кулаки. — Майя очень расстроится… Она вздохнула, развернулась на пятках и пошла прочь. — Майя… — эхом повторила болотница. И, разбежавшись, прыгнула. Тайка услышала громкое: «А-а-а, шлеп» — и рванула обратно к берегу. Марфа сидела на земле, широко расставив ноги в стороны. В ее распахнутых глазах плескалось что-то близкое к безумию. Она пропускала сквозь пальцы сочные побеги трав, вдыхала запах полевых цветов, тыкала пальцем в подлетевшую пчелу, плакала, смеялась, пробовала на вкус молодые стебельки… ее кожа светлела и разглаживалась, а волосы будто впитывали свет солнца, на глазах обретая новый цвет. — Марфа, ты что, рыжая? — Тайка захлопала в ладоши. — Была когда-то. — Да нет же, посмотри на себя! Бывшая болотница встала, на негнущихся ногах подошла к берегу и, склонившись, заглянула в Жуть-реку. — И правда… — Зачерпнув ладонями воду, она долго терла порозовевшие щеки, смывая слезы, которые все никак не унимались. — Теперь я по гроб жизни тебе обязана, ведьма. — Ой, да брось, — Тайка отмахнулась. — Я просто тебе должок вернула. Марфа покачала головой, не соглашаясь: — Это не одно и то же. Ладно, а теперь я хочу увидеть свое старое озеро! * * * До дома Тайка добралась уже едва волоча ноги. Усталость брала свое, глаза слипались, будто в них песку насыпали. Она терла их и не переставая зевала.