— Нормальная. — А вдруг она будет говорить, а я что-то не пойму? — Тогда приходи ко мне, разберемся. Аленкин взгляд посветлел: — Тай, а давай завтра вместе в школу пойдем? А то мне одной страшно, а мама опять работает. — Конечно, — она потрепала девочку по волосам и подумала, что хотела бы иметь такую младшую сестренку. — Кстати, вот мы и пришли. — Осторожно! — пискнула Аленка. — Смотри, там кикиморин след. Не наступи. Ой, а вот еще один. Снежок, ищи! Маленький симаргл сунулся в кусты и чихнул — похоже, запах смородиновых листьев был для него слишком резким. Тайка с опаской огляделась, но других следов не увидела. Уф, хорошо, что Аленка такая глазастая. Всякому же известно: наступить на кикиморин след — все равно что распрощаться с везением на весь день. Снежок вылез из кустов, призывно тявкнул и потрусил по тропинке назад к деревне. — Он думает, там было две кикиморы. След очень четкий, — Аленка очень быстро запыхалась, и симаргл замедлил шаг. Спустя четверть часа они остановились у яблоневого сада бабки Ирины. Снежок, взмахнув крыльями, сиганул через забор, а девочкам пришлось воспользоваться калиткой. — Ой, а вдруг баба Ира решит, что мы пришли яблоки таскать? — ахнула Аленка, прижимаясь к забору. — Не решит. Мы скажем, что собаку ищем, — отмахнулась Тайка. Снежок скрылся в глубине сада, где под ногами алым ковром лежали паданцы, а ветки ломились от обилия сочных плодов. Спустя пару минут девочки услышали его рычание, а потом чей-то жалобный визг и бросились на помощь. Симаргл был горд: он поймал кикимору. Та лежала на спине, задрав к небу тонкие лапки, и истошно верещала, а Снежок хоть и не нападал, но удрать ей тоже не давал, то и дело опрокидывая воришку лапой. Подбежав ближе, Тайка узнала Киру. — Так-так-так, кто это тут у нас? — Безобразие! — завопила кикимора. — Произвол! Чего творишь, ведьма? — А ну признавайся, это ты у полуденницы пояс стащила? — Не я, не я! — А кто? — Это все Клара! Ее идея была! Тайка припомнила, что Кларой звали Кирину сестру-близняшку. И обе они были те еще хулиганки. — Зачем вы взяли чужое? — Сперва пса убери, а потом потолкуем, — Кира улыбнулась, показав острые зубки. Тайка сделала знак Аленке, чтобы та отозвала симаргла, и схватила за шиворот хитрую кикимору, которая в тот же миг попыталась улизнуть. — Эй, не так быстро! Кира повисла в ее руке, болтая лапками: — Ладно, ведьма, — вздохнула она, — покажу я тебе кое-что интересное. Только смотри, никому ни-ни. Это тайна! Тайка не поверила ни единому ее слову — кикимора была известной выдумщицей, — но все-таки поставила Киру на землю. Та отряхнула платьице, сплетенное из травы, веток и листьев, поманила ее пальчиком и нырнула за куст шиповника, усыпанный яркими спелыми ягодами. Вышитый пояс с красными кисточками лежал прямо на земле, заботливо уложенный вокруг тоненького зеленого побега величиной не больше пальца. На его верхушке еще виднелись зародышевые листочки, по которым сложно было понять, что это за растение. — Что это? — Тайка склонилась над ростком. — Жар-цвет, — прошептала Кира. — Я следила за вами, когда вы на поляну пошли, и подобрала семечко, пока птицы все не склевали. — А пояс тебе зачем? — Не знаешь? Эх, а еще ведьма, называется. Завтра же осень наступит. Замерзнет цветок, а так — сохранится. Я на него Алконоста приманить хочу. Это такая дивья птица. — Да знаю я, — кивнула Тайка. — Но зачем она тебе? — Затем, что Алконост стряхивает со своих крыльев живительную росу, и если полить ею яблони, то плоды уродятся вкусные и целебные. А я больше всего на свете люблю яблоки, — остренькая мордочка Киры стала мечтательной, глаза подернулись пленкой, как у птиц. — Все равно нехорошо брать чужое без спроса. — А на кой спрашивать, если она так и так не отдаст? — удивилась Кира. Вот и поди объясни садовой кикиморе, что такое частная собственность! Тайка вздохнула: — Значит, так: пояс я заберу и отдам полуденнице. Скажу, что в кустах нашла. А то, если она узнает, чьих это рук дело, вам с Кларой несдобровать. Видела небось, какой у нее серп острый? Вот то-то! А жар-цвет я выкопаю и дома в горшок посажу, пускай растет, там ему тепло будет. И потом вместе приманим твоего Алконоста. От сладких целебных яблок всему Дивнозёрью радость и большая польза будет. Кира колебалась, но упоминание о серпе ее, кажется, впечатлило. — Эх, ладно, ведьма, будь по твоему. Забирай цветок! Только смотри, чтобы он тебе избу не подпалил, хе-хе-хе. Тайка отвернулась, а кикиморы уже и след простыл, только из кустов донесся громкий хруст яблок. Она подобрала с земли пояс, положила его в карман и кивнула Аленке: — Беги домой, принеси горшок, лопатку и лейку. Будем жар-цвет пересаживать. * * * Вечером Тайка сидела на кухне. Она забралась с ногами в кресло, обхватила колени руками и грустила, глядя на вновь зарядивший за окном мелкий осенний дождь. Уже смеркалось, но она так и не встала, чтобы включить свет. Зачем? Никифор с Пушком ушли на праздник и будут веселиться там до упаду, а ей одной и в темноте неплохо. Она заварила себе какао с молоком и закуталась в мягкий клетчатый плед — бабушкин подарок. В плеере по кругу играла любимая песня: «Если ты мечтатель, То почти всесилен — Следуй за своей мечтой. Помнишь, как ночами Вырастали крылья Прямо за спиной, за спиной?» Но ее заветные мечты, увы, не сбылись. Даже самый распоследний болотник теперь может попасть в Дивье царство, когда захочет, а ей ход туда по-прежнему закрыт. Яромир ушел — возможно, навсегда. И даже с бабушкой не удалось повидаться… Небо за окном было тяжелым и серым. Сумерки поглотили краски, и казалось, что в мире исчезло все волшебство. Он стал тихим и обычным — каким видится большинству людей. Страшно подумать, что многие живут, даже не подозревая обо всех этих чудесах, и не чувствуют себя обделенными. Но Тайка-то знала, что бывает иначе, и уже не могла по-другому. Это было хорошее лето — пожалуй, лучшее в ее жизни, — жаль только, что так быстро пролетело. Какао в кружке остыло, и на поверхности появилась пенка. Тайка проткнула ее пальцем и вздохнула. Может, стоило все-таки пойти на праздник? Едва она успела подумать об этом, как раздался стук в дверь и на пороге нарисовался улыбающийся до ушей Никифор. — Принимай гостей, хозяюшка! Тайка вскочила, уронив плеер. — Так это… — пролепетала она. — У нас и угощать-то нечем. — А у нас все с собой! — На кухню ворвался Пушок, его морда была перепачкана в корице и сахарной пудре. — Ты только не серчай, ведьмушка. Мы страсть как соскучились. Без тебя и праздник — не праздник, — вошедший Гриня водрузил на стол трехлитровую банку яблочного сока. — У тебя специи есть? Со мной тут туристы рецептом пунша поделились, хочу опробовать. — Сенька, ты совсем спятил! — донесся с улицы голос Марьяны. — Я кому сказала — взять пироги? И где они? А ну живо дуй домой, растеряша. Гости все прибывали и прибывали. Кикимора Кира притащила миску, полную яблок, кто-то из лесовиков сунул Тайке в руку горсть очищенных орешков, мавка Майя, вооружившись ножом, строгала салат из огурцов и помидоров, а маленькая стеснительная водяница, чьего имени никто не знал, помогала чистить рыбу. Никифор достал любимую балалайку и начал наигрывать какую-то задорную мелодию, полуденница Поля тут же пустилась в пляс. Красные кисти ее пояса взлетали вверх при каждом движении, а бывшая болотница Марфа, потрясая рыжими патлами, лихо отбивала ритм деревянными ложками.