— Так о чем вы хотели со мной поговорить, мистер Виктор Торваль? Я наступила на пострадавшую ногу и покачнулась. Твердая рука подхватила меня под локоть. Собеседник поддержал совершенно автоматически, и некоторое время мы стояли слишком близко, настороженно посверкивая друг на друга глазами. — С этого ракурса очень тяжело собираться с мыслями, — хмыкнул Торваль. — Давно я не посещал приемы, надо возвращаться в общество. Что ж, скажу прямо — меня заинтересовали ваши магические возможности. Вы готовы включить магию еще раз, по договоренности, в специально отведенном месте? Только вы и я. Естественно, услуга будет оплачена. Так. Еще один. Скажем прямо, мне нравился его серый ленивый взгляд, пряди темных, живописно падающих волос. Но в уединенности и за деньги — это не мой бизнес. — Нет, — твердо сказала я. — Нет?! — По всем пунктам нет. Отец запретил мне использовать дар вне лабораторных стен. Я, как приличная девушка, не готова с вами уединяться. И тем более брать деньги у малознакомого мне джентльмена. — Вы измените свое решение. И выпятил вперед подбородок, покрытый едва заметной щетиной. О, эту песню «все будет так, как я сказал», «никуда не денетесь, будет по-моему» — все это я уже слышала не раз. Поэтому, слабо махнув внимательно наблюдающему за нами Грэгу, я произнесла: — Что-то чувствую себя усталой. Позвольте откланяться, пора домой. Виктор не издал ни одного звука, молча наблюдая, как за спешащим к нам Грэгом потянулись остальные. Началась череда лобызания рук, уверений в бесконечном почтении. Я улыбалась и кивала, щебетала и опять кивала. В итоге, еле вырвавшись из сетей не желавших отпускать меня кавалеров, а также подошедших встревоженных тетушек, мы вышли с Грэгом на парадное крыльцо Фистов. — О, как же хорошо на свежем воздухе! — сказала я и тут же сдернула шляпку, вечно цепляемую на меня заботливой Кларой. Наш дом был буквально наискось через улицу, и я решила немного пройтись, отказавшись от спертого воздуха кареты и ее высоких подножек. Прихрамывая на растянутую ногу, при этом чуть не пытаясь подпрыгивать на второй, я весело двигалась по улице, уламывая Грэга показать мне лабораторию. — Домашняя слишком маленькая и грязная для мисс, — сопротивлялся парень. — Вот начнутся скоро занятия в Академии, и я попрошу разрешения мистера Бизо показать большую лабораторию. Я прижала руки к похолодевшему животу и с придыханием произнесла: — Большая лаборатория Академии? — Да, — не заметив моей реакции, ответил Грэг. — Мистер Бизо ведет занятия по артефакторике в Академии ритуальной магии и прикладной артефакторики. Я там учусь и сейчас нахожусь на практике. — Учишься и на практике… — промурлыкала я. Слова звучали как песня. Стать свободной, беззаботной студенткой, вот о чем я мечтала несколько последних лет. Мы шли по широкой, немного пыльной улице. Выстроившиеся по обеим сторонам каменные дома производили солидное, вековое впечатление. То, что в моем мире называлось «старые деньги», когда поколение за поколением только приумножало капиталы и репутацию семьи. — Ух, какая цыпочка! — неожиданно громко прозвучало на всю тихую улицу. — Не оборачивайтесь, мисс. Это свободные оборотни, лучше не поощрять их внимание. Но любопытство же сильнее рассудительности. И я стрельнула взглядом на шедших нам навстречу молодых мужчин. Один оказался просто гороподобным. Именно такого показывали мне в кинотеатре с экрана. Светловолосый скандинавский бог. Второй — рыжий, как и Грэг, только в отличие от практиканта его бачки были тщательно подбиты, волосы уложены в роскошный кок. Рыжий засвистел. Мы с Грэгом прибавили шаг. — Странно ведут себя оборотни, — сказала я, подходя к воротам нашего особняка. Мой сопровождающий вздохнул: — А я думал, в Визии такой же беспредел. У нас-то страшно. Творят господа Двуликие что хотят. Если девушка не из магической семьи, могут прямо на улице попортить. Штрафы, конечно, большие, но для богатеньких сыновей это не деньги. Я невольно оглянулась посмотреть оборотням вслед и наткнулась на прямые нахальные взгляды обоих. Они стояли напротив дома и с интересом ко мне присматривались. Оба получили испепеляющий ответный взор. И, уже привычно подняв подбородок, я двинулась к входной двери. Такими темпами мне скоро придется в этом мире только небо рассматривать. — Ушли, — сказал Грэг. — Вы уж простите, мисс Фира, но чем-то взгляд цепляете, прям не отвести, за вами наблюдать хочется. Хотя лицом вы мрачноваты почему-то. О, простые люди этого мира. Что видит, то и говорит. Я обвела взглядом холл и наткнулась на стоящего по струнке дворецкого Альберта. — Так, а где садовники? — спросила заинтересованно. — У крыльца лавочка не так поставлена, надо переделать. Минут через двадцать у наших кованых, в виньетках ворот остановился блестящий экипаж. Украшенная позолотой легкая летняя карета с откидным верхом не скрывала сидящую внутри троицу. Виктор что-то вполголоса сказал своим приятелям — тем самым оборотням, которые приставали ко мне на улице, и они захмыкали, сдерживая смешки. Все трое изучали мое домашнее платье и большую тапку, в которой я прыгала на одной ноге вокруг лавочки, давая распоряжения по правильному ее размещению. — Когда вы уходили с приема, мисс Бизо, — заметил Торваль. — мне показалось, что вы сообщили об усталости. — О, вам не показалось. У вас прекрасный слух и достаточная разумность для осознания услышанного, — покладисто сообщила я, подняв с земли садовую лопату и опираясь на нее. Не хватало еще спорить на улице и при садовниках. — Приветствую вас повторно, мистер Торваль. Чем обязана? — Она тебя похвалила или обругала, Вик? — Знакомый рыжий оборотень скалился, явно получая удовольствие от начавшейся беседы. — Я — Ричард Томас, можно Дик. Мой друг Виктор забыл меня представить такой прелестной мисс, исправляю его упущение. — Тогда представил бы и меня, — выдвинулся торсом выдающийся блондин. Ух, какой красавчик, так и захотелось облизнуться. — Джон Томас, мы братья. Пока они представлялись, Торваль мрачнел, я пыталась удержать серьезное выражение лица. Ричард-Дик и Джон Томас,[6] ну и шуточки. Виктор Торваль обернулся к друзьям. — Это мисс Фиона Бизо, я забочусь о ее здоровье. А вам, волокитам, эта суровая леди, наследница магической семьи Бизо, не по зубам. Рыжий осклабился еще шире, показывая, что с зубами у него все отлично и с самооценкой тоже. А блондин внимательно и с удовольствием скользил по мне взглядом. Мои садовники заскучали и сделали шаг назад, пытаясь незаметно ретироваться. — Куда? — возмутилась я. Ладно… Поправка. Почти рявкнула. Помню-помню, нежнее надо. — Камни бордюра перенесите за линию. Отец же решит посидеть и споткнется из-за вас. Садовники посмотрели преданно и принялись правильно размещать бордюр. Теперь будет и удобно, и красиво. — Вылитая Мариша. Она точно человек? — заинтересованно протянул рыжий. И вот это прощать точно было нельзя. Нарушение приличий, о которых мне все утро пели тетушки, — было налицо. — Оу, наверное, мне показалось. Не могли же такие воспитанные, приличные джентльмены сплетничать о даме в третьем лице в ее присутствии. — Я наивно и ясно улыбнулась. — Простите, что вы сказали? Я не расслышала. — Ты мне нравишься! — сладко пропел рыжий. — Вот что я сказал и еще предложил встретиться, прямо сегодня. Он ловко выпрыгнул из кареты. Постоял секунду, поигрывая тростью с серебряным набалдашником, попытался пройтись, но конец трости утонул в мягкой, свежевскопанной по моему распоряжению земле. — Красивая мисс и красивый дом. Мне очень нравится это место, джентльмены, — и, прислонив мешающую ему трость к лавочке, зашагал в мою сторону. Ситуация разозлила. Местная золотая молодежь вела себя нагло, даже будучи на чужой территории. — Дик, — прошипел Виктор, — ты что задумал? — Небольшой поцелуй, и мисс перестанет изображать из себя буку. Он сделал еще шаг, я подставила лопату с одновременным уходом в сторону. Занятия по самообороне должна пройти любая уважающая себя девушка, особенно если она добирается домой затемно. Рыжий взмахнул руками и смачно грохнулся лицом вниз в свежевскопанную по моему распоряжению землю. — Он все красивые места, которые ему нравятся, так увлеченно целует? — иронично спросила я. — Эй парень, у нас еще за домом хорошая земля есть, если надо. Не пойму почему, но воздух стал ощутимо горячее. Двое моих работников побросали инструменты и бросились на задний двор с криками: — Бегите, мисс! Бегите! Во-первых, куда я побегу с растянутой в кротовьей норе ногой. А во-вторых, от таких бегать — себя не уважать. И я поудобней перехватила лопату. — Нельзя! — крикнул Виктор медленно поднимающемуся рыжему. — Нельзя, Ричард! И спрыгнул с кареты. Его лицо было холодным и сосредоточенным. Рыжий поднял голову, под слоем земляной грязи с трудом угадывались искаженные гневом черты. Внезапно его руки резко удлинились, а тело согнулось. — Слушай мой голос, — продолжал говорить жестким, давящим тоном Виктор, обхватывая приятеля за плечи. — Нельзя, держи себя в руках. Я говорю — нельзя! И потянул рыжего в карету, сам пачкаясь в грязи, но продолжая сжимать того обеими руками.