Я прикрыла глаза и мысленно досчитала до десяти. Спокойно, Оля. Спокойно. Он всего лишь подросток. И его метка – это естественный результат порыва умирающего мальчишки, который вдруг почувствовал запах знакомого ему существа. В дикой природе такие метки обычно ставились родичам, членам семьи, просто друзьям, особенно чужой расы, для того, чтобы при встрече с членами клана/стаи другие мохнатики знали, что это свой. Иногда их ставили людям. Из числа тех, кто был в курсе, что среди смертных проживает немалое количество нелюдей. Разумеется, помимо метки, таких счастливчиков метили еще и кровью, чтобы в случае чего их можно было быстро найти. Но, насколько мне известно, таких посвященных даже в столице насчитывалось немного. И вот теперь меня, так сказать, приравняли к ним. Проще говоря, меня приняли в стаю. К счастью, «дружеские» метки были временными. Раны заживут быстро, а вот запах лиса останется на мне еще недели на три. Максимум на месяц. Потом метку надо будет или обновить, для чего Андрею снова понадобится поранить мне кожу, или же забыть о ней навсегда, что меня, если честно, устраивало гораздо больше. Брачные метки действительно другие, это мне тоже было известно. Во-первых, они постоянные. А во-вторых, брачные союзы с такими метками заключались навсегда. О причинах оборотни не распространялись, но я знала, что после вот такой, дружеской, метки брачные ставились гораздо проще. С Андреем я, слава богу, спать не собиралась, так что, можно сказать, нам обоим повезло. – Ладно, не расстраивайся, – наконец сказала я, немного успокоившись. – Метка и метка. Через месяц сойдет, и забудем. – Отец меня убьет, если узнает, – не согласился Андрей. – Давай тогда не будем ему говорить? Обидно будет тебя потерять, затратив на твое воскрешение столько усилий. – Да как не будем?! Считаете, он не почует?! М-да. Еще одна проблема. Но, помнится, во время ревизии одного из шкафов на сестринском посту я видела пузырек с подавителем запахов. Мы хранили его на случай, если в одну палату придется положить, к примеру, оборотня и, скажем, вампира. Так вот, чтобы клыкастику не докучало природное «благоухание» лохматого соседа, мы купали оборотней в этом составе. Собственно, из средств, которые химики-маги когда-либо изобретали для этой цели, подавитель был самым действенным. Но при этом самым кратковременным и неудобным. С другой стороны, мне много и не требовалось: всего-то руку натереть и дать ей высохнуть. А когда Лисовские исчезнут из поля моего зрения, необходимость в растворе отпадет, после чего оставшийся месяц я уж как-нибудь проживу. – Давай поправляйся, – пожелала я удрученному своим промахом лису и направилась к выходу. – Завтра, наверное, в палату тебя переведу. – Спасибо. Вы только отцу не говорите, ладно? Я только хмыкнула про себя. Эх, если бы ты знал, сколько раз я слышала в этих стенах такие просьбы! Но конкретно в этом случае – само собой, не скажу. И приложу все усилия, чтобы вопросов по поводу метки у Лисовского-старшего не возникло. Глава 15 «Вспомни о лисе, он и появится», – подумала я, открыв дверь оперблока и уставившись на взволнованное лицо вышеупомянутого лиса. Лисовский-старший выглядел уставшим, за ночь его роскошный костюм помялся, наброшенный на плечи халат и вовсе выглядел ужасно, но пахло от оборотня по-прежнему хорошо. Лесом, хвоей, мятной зубной пастой и совсем немного корицей. – Андрей в порядке, – опережая его вопрос, сообщила я. – Пришел в себя. Голодный, слегка расстроенный, но настроен оптимистически. Можете его навестить. – Правда? – отчего-то не поверил лис и уставился на меня с какой-то безумной надеждой. Мне даже стало его жаль – чудом сохранив дочь, а потом едва не потерять сына… – Заходите, – вздохнула я и отступила в сторону, пропуская оборотня внутрь. Лиса не надо было упрашивать дважды – проскользнув мимо меня бесплотной тенью, он в мгновение ока скрылся за дверью прекрасно известной ему палаты. Именно там неделю назад лежала Алиса. И именно туда я распорядилась перевести Андрея, когда стало ясно, что с ним все будет хорошо. Насчет того, что он мог почуять метку сына, я не волновалась: рана была свежей, запах парня еще не успел стать достаточно сильным. А если бы и успел, то какая разница, если от меня, наверное, еще с ночи пахло его кровью? Осторожно выглянув в коридор и убедившись, что шефа поблизости не наблюдается, я на цыпочках добралась до поста и, шепотом попросив медсестру меня не выдавать, умыкнула из шкафа бутылочку с подавителем вместе с чистым бинтом. Уже у себя наверху, заперев для верности дверь на ключ, я тщательно натерла кожу вокруг ранок. А затем облила подавителем бинты и замотала предплечье в надежде, что на марле состав продержится дольше, чем на коже. Подумав, я порылась в вещах и, выудив из прихваченных из дома запасов блузку с длинным рукавом, переоделась, подвернула манжеты так, чтобы полностью скрыть бинты, и только после этого успокоилась. А вскоре меня все-таки сморило, и я благополучно уснула, благо других претендентов на мою кушетку не было, а шеф прямым текстом сказал, что при первой же возможности отправит меня отдыхать. Проснулась я от непонятного шума и подозрительного скребущего звука, который раздавался со стороны двери. Со стороны коридора слышались приглушенные голоса, беспокойный топот множества ног, а дверная ручка настойчиво дергалась, но никак не могла открыться. Мм. У нас тут что, взломщики объявились? Сев на кушетке и кое-как пригладив растрепавшиеся лохмы, я присмотрелась и с удивлением поняла: действительно взломщики. Кто-то настойчиво пытался ко мне проникнуть. Затем похлопала себя по карманам. С беспокойством обнаружила, что телефон исчез. Вспомнила, что ночью оставила его в предоперационной, чтобы не мешал работать, да так и не забрала, потому что постыдным образом грохнулась в обморок. Наконец до меня дошло, что из-за отсутствия связи и благодаря иллюзии, не позволяющей меня увидеть магическим взором, кто-то из коллег мог заметить мое долгое отсутствие и поднять тревогу. И исключительно поэтому в мою дверь сейчас ломилась целая толпа непонятного народа, среди которого я с изумлением распознала голос нашего штатного кота. – Подождите, я уже зацепился когтем за язычок… еще чуть-чуть… один момент… – с пыхтением сообщил кому-то кот, и в дверном замке снова что-то заскрежетало. Я поспешила подняться и открыть дверь, пока ее не выломали к такой-то матери. А когда с некоторым усилием ее распахнула, то чуть не отпрянула, когда на меня с недоверием, тревогой, испугом и облегчением одновременно из коридора уставился весь коллектив во главе с шефом-некромантом. – Оленька, ты в порядке? – участливо поинтересовался висящий на дверной ручке кот, один коготь которого по-прежнему торчал в замке. – А то тут, понимаешь ли, паника поднялась. Меня вызвали как главного специалиста по вскрытию замков… Я сняла кота с ручки и поставила на пол. – Так. Не поняла… с чего вдруг вообще кто-то запаниковал? – Да так, – смущенно кашлянул Саныч. – Кто-то сказал, что ты вчера в обморок упала… У меня сузились глаза. Кто посмел?! – Оля? – протолкался сквозь толпу облегченно выдохнувших сотрудников шеф и, не стесняясь присутствия посторонних, крепко меня обнял. – Ты почему не сказала, что пойдешь к себе? Зачем иллюзию эту дурацкую наложила? Мы ведь беспокоились, Оля! Разве можно так пугать народ?! Я обвела коллектив озадаченным взором, а потом вздохнула. – Прошу прощения. Забыла телефон внизу. Со мной все хорошо, просто заснула. Вы же, Юрьиваныч, сами велели мне отдыхать. Шеф отстранился и внимательно всмотрелся в мое лицо. – Все еще бледная… когда ты в последний раз ела? – Не помню, – честно призналась я, и кот, приложив лапку ко лбу, демонстративно упал в обморок. – Когда-нибудь ты себя все-таки доведешь, – наставительно заметил он, валясь у меня под ногами. – Честное слово, когда мне сказали, что тебя нет в отделении в рабочее время, я чуть было не решил, что тебя похитили. Или еще хуже: ты все-таки перегорела и умерла от истощения. Представляешь, какой был бы кошмар, если бы назавтра твое хладное тело появилось у меня на секционном столе? – Типун тебе на язык, – с чувством сказала я, поддев мохнатого паникера кончиком туфли. Саныч ловко увернулся и, спрятавшись за ногу шефа, хихикнул. – А вообще, если бы не один известный тебе лис, мы бы еще долго не додумались искать в кабинете. Но он по запаху тебя нашел. А потом быстренько смылся. Вроде как совещание у него важное, но это неточно. Я только мысленно застонала. Вот уж и правда – господин Песец! И какого лешего вы ко мне привязались?! – Ладно, расходитесь, – распорядился Юрий Иванович, когда народ окончательно успокоился. – Оля, ты это… отдыхай дальше. А вечером я тебя до дома отвезу. – Спасибо, шеф, но, честное слово, это лишнее. – Что, опять собралась на работе ночевать? – За Андрея тревожно, – помявшись, призналась я. – Судорог больше не было, но кто знает… ушибы мозга, они ведь такие. Вроде ничего поначалу, а потом ка-ак шарахнет, и сразу кома. – Верно, – поколебавшись, признал мою правоту некромант. – Но давай не будем пороть горячку: если приступ повторится, мы отправим твоего подопечного к нейрохирургу. Пусть МРТ сделают. И дополнительную диагностику проведут, для которой у нас нет оборудования. – Да я все понимаю, Юрьиваныч. Но диагностическими заклинаниями для головы простые доктора не владеют – оно слишком затратное. Тем более им надо пользоваться каждые три-четыре часа, чтобы ничего не упустить. Так что лучше уж я сегодня за мальчишкой присмотрю сама. Во избежание повторения. – Ладно, как хочешь, – неожиданно отступился шеф. – Но только одну ночь! Я кивнула. А когда некромант развернулся и направился к себе в кабинет, с грустью подумала, что и впрямь привязалась к мальчишке. Ведь если бы не это, то разве истратила бы я сегодня последние крохи магии на это самое заклинание поутру? Шеф считал, что это неправильно. Говорил, что врач в первую очередь должен думать о себе и своей собственной безопасности. Но мужики… они подчас бывают такими черствыми. Не потому, что плохие. Отнюдь. Просто у них иное отношение к жизни. И к пациентам тоже. А я по-другому не могла: второй приступ мог закончиться для Андрея печально. И чтобы потом не мучиться угрызениями совести, как в тот момент, когда оказалось, что мы упустили-таки из виду черепно-мозговую травму, я все же решила рискнуть. И даже сейчас считала, что поступила правильно. * * * Часов в девять вечера, дождавшись, когда из клиники уйдет даже шеф, я снова спустилась в отделение и, переговорив с Володей, которому сегодня выпала ночная смена, зашла в реанимацию. – Все в порядке, Ольга Николаевна? – отчего-то обеспокоился Андрей. Выглядел он намного лучше, чем утром. Даже спокойно сидел, свесив покрытые синяками ноги вниз, благодаря чему я могла воочию убедиться, что отеки у парня практически спали. Успокаивающе махнув лису, я подошла и протянула ему руку. – Пахнет? Андрей старательно принюхался. Сперва издалека, а потом бесцеремонно уткнувшись носом в предплечье. – Почти нет, – с облегчением выдохнул он, когда исследовал мое запястье. – Хотя, конечно, если знать что искать, то все равно заметно. – Будем надеяться, что твой отец не надумает совать нос под повязку. Как у тебя дела? Голова не болит? – Нет. Только ноги зудят, – шмыгнул носом лис. – Не могу долго лежать в одном положении. Все кости чешутся… там… внутри. А почесать никак не удается.