Уголок рта Ладки нервно дернулся, как всегда, когда она волнуется. — У тебя сильный дар. — Я тебе писала, — чуть обиженно заметила я. — Ты знаешь, что у меня теперь первая ступень? Ладка доставала вещи и раскладывала их идеально ровными стопками. Я никогда в жизни не смогу так сложить рубашку. Ни единой морщинки. — Когда нас готовили в отряд, контакты с внешним миром были запрещены, — сестра сообщила об этом с затаенной гордостью. Это тебе, — она протянула мне небольшую коробочку. — Спасибо! Внутри оказались серьги с маленькими камушками зеленого цвета. — Это с Селисии, камень называет кхармун, — пояснила Ладка. — Какая красота, — искренне восхитилась я и рванула к зеркалу. Ладка встала рядом. Мы были похожи, но в то же время очень разные. А потом, не сговариваясь, мы сделали то, что очень любили делать в детстве. Я нахмурила брови. Ладка сделала то же самое. Она подняла руку. Я повторила. Сестра улыбнулась. То же самое сделала я. Мы строили рожицы, крутились, хлопали в ладоши. Сначала, правда, движения не совпадали, но вскоре мы восстановили полную синхронность. Одна чувствовала, что собирается сделать другая. — Как хорошо вернуться домой! Мы снова обнялись, и я оставила Ладку принимать душ. Вниз она спустилась ровно через семь минут. — Как хорошо! — Глаза сестры довольно блестели. — Вода без ограничений! И такая горячая. Папа собирался что-то сказать, но промолчал. Мы уселись за стол, все налили себе по огромной чашке кофе. Ладка захрустела тостом, щедро намазав его домашним вареньем. — Фкушно! И еда ждесь сфежая! Мама выдержала ровно до того момента, как сестра прожевала кусок. — Ну, дочь, рассказывай! — Вы не поверите! Я попала в самый лучший отряд! Я побывала на двадцати шести планетах. Принимаю участие в секретных операциях. Это, конечно, непросто… но парни меня уважают. Папа напрягся. — И кто же, позволь узнать, у вас в отряде? — У нас есть эльдронг, халиам, циониец, цитринец, харумянин и даже… — она выдержала паузу, — землянин! Я имела об этих расах очень отдаленное представление. Наш уютный мирок — закрытый. Сложная система виз, квоты на въезд, так что инопланетные гости — большая редкость. Зато осталась чистая вода, нетронутая природа и магия, хотя в технологическом плане есть некоторые неудобства. — А эльдронги — это те, у которых кожа серая и зубы такие треугольные? — Нормальные у них зубы, только клыки немного увеличены. Но кожа серая — это факт, — кивнула Ладка. — Сан такой огромный, у него руки толщиной с мою ногу. Мастер ближнего боя. Но, знаете, — она подцепила вилкой кусок вяленого помидора, — у меня с ним нормальные отношения. Я люблю пошутить, и он тоже. — Ционийцы — интересная раса, — заметила мама. — Этот может превращаться в зверя? — Ой, да! У него челюсть выдвигается… и на спине протопластины, которые превращаются в полноценную броню. Кстати, его зверь называется волком. Насколько мне известно, у волков нет никаких бронированных пластин, о чем я тут же сообщила: — Всегда думала, что волки — это родственники собак. Ладка хохотнула: — Да, он когда переходит в боевую трансформацию, я могу спокойно подойти, почесать его за ушком и сказать «хороший песик». У нас в команде без всяких церемоний. Чем больше Ладка рассказывала, тем больше мрачнел папа. — А землянин? Земляне — это все-таки люди, а не какая-то экзотика. Он встряхнул рукой, как будто пытался сбросить прилипшую к ладони грязь. — А что, — серьезно сказала мама и подмигнула мне, — может, Ладке нравится зверь. Представляю, какие интересные дети получатся. У них же голубые глаза. Только представьте: темные кудри, пронзительная синева глаз и немножечко пластин на спине. Ну и, само собой, детеныш будет зубастеньким. — Мама! — взвыла Ладка. — В отряде запрещены такие отношения. Мама закатила глаза, выражая свое отношение к ограничением. — А землянин, Кирк его зовут, очень метко стреляет. Из любого оружия. У него в глаз вживлен… — Фу, — сказал папа, — не за столом же. — Кстати, в одной из миссий мы были на Земле. Представляете, я была на планете, откуда произошли люди. И наша Террина — это отражение Земли. — У нас лучше, — убежденно сказала мама, которая не ездила дальше нашего полушария. Я даже слегка позавидовала Ладке. Нет, конечно, здорово быть ведьмой. Я управляю энергией, у меня отличная способность к внушению. Но коллектив у нас женский. А Ладка окружена классными сильными парнями с утра до вечера. Интересно, ей кто-то из них нравится? Может, у нее роман… Вот везучая. Надо было мне тоже поступать в эту академию. Каково это — полюбить по-настоящему? Эх, встретить бы того, кто тронет сердце ведьмы. Вот маме повезло. Ее пара нашлась. Внезапно меня пронзил страх. А что, если я так не встречу того самого… К страху примешивалась досада: и дернуло же меня ловить эхо будущего. Не моя же специализация совершенно. И главное, теперь не сходишь к нашим. Девчонки быстро бы разобрались, что к чему. А я только и уловила мысль: «будешь с Вороном». Что это значит? Где его искать? Во всяком случае, я очень надеюсь, что это мужчина. Не хотелось бы провести остаток жизни с птицей. Я читала, что вороны — крайне неприятные представители пернатых. Они слишком умны, вспыльчивы, пытаются истребить других животных, ревнуют того человека, которого признали хозяином, пытаются разрушить все вокруг. Гадят в неумеренных количествах. Кошмар. Уж лучше тогда поступлю так, как некоторые ведьмы, которые не нашли своей пары, — заведу кучу кошек или домашних стиксов. Я вынырнула из своих мыслей, чтобы услышать, как Ладка продолжает рассказывать о парнях: — … и он всегда ходит в белом. Я не разбираюсь, но это как-то помогает настроиться на чтение мыслей. В общем, команда уникальная. Но самый интересный — это наш капитан. Ладка выдохнула это слово, как мне показалось, с особенной интонацией. — Я называю его Уковк, — Ладка очень заразительно рассмеялась, и мы вместе с ней. — Какое странное имя, — только и сказала я. Сестрица продолжала посмеиваться, она даже начала похрюкивать от избытка чувств. Я так никогда не делаю, отвратительная привычка. — Он цитринец. Уковк и есть. Ой, я сейчас! Я же подарки… Она с шумом затопала по лестнице. Зашуршала наверху, потом так же торопливо спустилась. Она вручила папе объемный пакет, в котором оказался свитер. — В нем есть настоящая шерсть кизиама. Знаешь, такие лохматые и огромные. Плюс риалевая нить. — Это же безумно дорого. Спасибо! — папа был растроган. Маме достался цветастый шарф с какой-то экзотической планеты и маленький кулончик на цепочке с черным камушком. Ладка приехала домой на две недели. Прекрасный срок, особенно после долгой разлуки. Не успеваешь устать друг от друга. Не успевает образоваться своеобразная душевная «теснота», из-за которой в детстве между нами вспыхивали искры и перерастали в яростные потасовки. Хотя в целом жили мы дружно. Может, оттого, что противоположности притягиваются. Но меня многое в Ладке раздражало. Например, я не могу смотреть, как она ест торт. Вместо того чтобы отломить аккуратный кусочек и отправить его в рот, она крошит свою порцию вилкой и размазывает крем по тарелке. Мне не нравилось, что она часто хихикала, особенно когда волновалась. При этом фразы становились рваными, и выглядела она наивной глупышкой. Я не любила в ней стеснительность. Когда нужно потребовать, надавить, Ладка терялась, начинала мямлить… Но, похоже, она избавилась от этого. Вон какой уверенной стала. Мы шли по залитой солнцем тропинке. Маме понадобилась еще вода, и мы решили прогуляться. — Воздух-то какой! — Ладка глубоко вздохнула. — Прелесть. Вот на Зинде, где у нас главная база, дышать совершенно невозможно. Знаешь, наш харумянин попытался вырастить растение в своей комнате… Всю неделю Ладка снабжала меня сведениями о команде. У меня уже возникло ощущение, что они мои близкие друзья и я знаю о них все.