– Бояри-и-ин!!! Олег метнулся в сторону, полупригнулся, а уже потом закрутил головой в поисках опасности. Она прошла мимо: промахнувшийся мечом всадник весь вывернулся в седле, пытаясь рубануть на другую сторону, но ведун успел первым. Еще один всадник послал на него скакуна – Середин безжалостно разрубил лошади ее белоснежный лоб, а когда несчастная повалилась вниз на мгновенно ослабших ногах, вогнал всаднику окантовку щита в переносицу, вбив нос глубоко в череп. Вскинул саблю. Но на него никто больше не нападал. – Кажется, все… – вышел навстречу княжич Чеседар. Вид у юноши бледного был ужасающим. Вмятина на шлеме, вспоротая на плече набивка поддоспешника, пластины куяка во многих местах помяты, причем две темные полосы указывали сильные рубящие удары, от которых пластины оборвались вовсе. Впрочем, сам ведун выглядел ничуть не лучше. Кольчуга в нескольких местах порвана, сам в крови, вместо спины под поддоспешником наверняка сплошной синяк. И если они оба натерпелись такого в железной броне, то каково досталось остальным, в их стеганках и кожаных кирасах? Олег кинулся по дороге, присел на ее краю, оттянул в сторону мертвеца, отер ладонью лицо Водяного. Мальчишка лежал без сознания, а грудь его пересекала широкая глубокая рана: рубящий удар рассек и стеганку, и кожу, и мясо под ней, и вроде даже повредил часть ребер. В общем, не жилец. Хотя, с другой стороны, при таких ранениях люди погибают не из-за внутренних повреждений, а из-за потери крови. Из мальчишки уже почти ничего не текло, но он еще дышал. То есть, если остановить кровотечение, шанс есть. – Кто тут есть? – оглянулся ведун по сторонам, открывая подсумок. – Ремни с убитых снимите и мне принесите. Скорее! Щедрой рукой он засыпал рану порошком календулы – для дезинфекции и чтобы кровь запеклась, сверху наложил сушеный болотный мох – с той же целью, накрыл все чистой тряпицей – подолом рубахи, отрезанной тут же у булгарского мертвеца, а потом затянул все сверху пятью принесенными ремнями – сводя края раны, закрепляя их и препятствуя движениям груди. Был при этом, конечно, шанс раненого просто задушить. Но в состоянии мальчишки хуже ему стать уже не могло. На мелком дыхании он, может статься, еще хоть сколько-то и протянет. Но первый же глубокий вдох убьет паренька без вариантов. – Что смотрите? – рыкнул он на ополченцев. – Раненых собирайте, кладите на лошадей! Сколько наших вообще уцелело? Быстро выяснилось, что из двух десятков дружинников на ногах осталось семеро, из трех десятков ополченцев – пятеро. Причем «стояло на ногах» еще не означало, что мужчины могли продолжать бой. Просто половина были ранены лишь легко, могли передвигаться сами. Девять тяжело раненных оставались на грани жизни и смерти. Остальные – погибли. Утешало только то, что в жестокой схватке последним унжинцам удалось перебить полсотни булгар. Весь передовой дозор до последнего человека. – Раз никто не ушел, то и тревогу поднять некому! – подошел к княжичу ведун. – Нужно грузить раненых, делать засеку и уходить. Пока булгары хватятся дозора, пока вышлют другой, пока пробьются через засеку… Пару дней мы добыли. Нужно уходить. – Нужно оставаться здесь! – решительно отрезал княжич Чеседар. – Это хорошая позиция. Малыми силами можно остановить целую армию. Мы будем стоять здесь, сколько сможем. Сражаться, пока жители не дойдут до Чеса. – Нет, княже, – возразил Олег. – Такие чудеса не случаются дважды. Нам повезло: мы застали булгар врасплох, мы смогли их разозлить, они не успели грамотно оценить ситуацию. Новый дозор просто спешится, обойдет вас через лес и перебьет. Их больше, они сделают это быстро и без труда. Нужно рубить засеку, чтобы задержать погоню, и уходить. – Засека без защиты бесполезна, – уверенно сказал княжич. – Ее раскидают за два часа. Но если булгар держать в отдалении, не допуская работать, это растянется на пару дней. На убитых есть луки, стрелы. Мы продержимся долго. – Вас обойдут! – Мы сделаем широкую засеку, засядем крепко. Два дня простоим. Вы успеете дойти до города и спрятаться в нем. – Это невозможно! – Мы сможем. Каждый мой дружинник стоит пяти поганых булгар! Считай, нас целая сотня! А дорога узка. Тут можно держаться хоть до зимы! Олег скрипнул зубами и покачал головой. Сейчас у них на счету был каждый час. Некогда препираться. – Уходи, боярин, – неожиданно сказал юноша. – Ты опытный, ты доведешь обоз до Чеса, ты сумеешь. Забирай раненых и уходи. Засеку мы сможем сделать без тебя. Будем стоять здесь, покуда хватит сил. Дадим вам время. Уходи! Это было глупое решение. И в то же время правильное. Десяток воинов не сможет остановить армию, но дозору разобрать засеку не дадут. Стычка, потери, гонец к городу, подход главных сил… Это будет лишний день, а то и два. Десять жизней в уплату за два дня… Справедливая цена, когда речь идет о судьбе сотен. – Кто готов умереть, остается, – громко скомандовал ведун. – Раненые, по коням! Спасибо булгарам – хотя бы в лошадях у разгромленных унжинцев недостатка теперь не было. – Сделай это, боярин, – попросил Чеседар. – Сохрани тех, кто уцелел. Доведи их до безопасного места. – Я сделаю это, князь, – пообещал ведун. – Можешь не сомневаться… Юноша бледный со взором горящим… Наверное, он был бы хорошим правителем. Немного наивным, немного хитрым. Готовым на интриги, но совершенно в них неискушенным. Не самым умным – но готовым в любой миг пойти на все ради своих подданных. Даже погибнуть. Увы, в его короткой жизни ему удастся исполнить только последнее: умереть. – Прощай, храбрый князь, – уже с седла кивнул юноше ведун. – Пусть боги хранят тебя в этой битве. Я надеюсь еще послужить боярином под твоей рукой. – Прощай, кудесник, – махнул ему рукой княжич. – Исполни свое обещание!! Верхом раненые ополченцы нагнали обоз всего за пару часов. Увидев длинный караван, в котором к спинам лошадей были привязаны раненые, женщины ринулись навстречу. И опять, уже в который раз за последние дни, в воздух поднялся жалобный бабий вой. Выли женщины, которые увидели своих мужей и отцов окровавленными, еще громче выли те, чьи мужчины были тихи и бесчувственны, примотанные к спинам коней. Но куда жалобнее и отчаяннее скулили бабы, которые не могли найти любимых ни среди тех, ни среди других. – Где он?! – больно вцепилась в руку Олега Сирень, едва тот спустился с седла. – Он оставался с тобой! – Осторожно! – поморщился ведун. – Он там, там… на лошади! Ведьма не была бы девочкой-волчицей, если бы мгновенно не узнала дыхания и не учуяла запаха. Сирень метнулась к каравану, одним движением ладони рассекла веревки, сняла Водяного со спины лошади и осторожно опустила вниз, на траву. – Он жив, не умер, – прошептала она. – Он теплый, у него бьется сердце. Но я не чую движения крови. Колдун!!! – заорала она. – Где его кровь?! – Водяной остался, чтобы защитить обоз, – ответил Олег, подойдя ближе. – Спасти свою семью, спасти своих соседей. Спасти тебя. Ради вас он проливал свою кровь. И теперь ее нет. Он попал под удар булгарского меча. – Великая Макошь, смилуйся над нами, матушка! – подбежав, завыла женщина, упав сыну на грудь. – Не забирай его, милостивица, кровинушку мою, дитятку… – Отойди, смертная, – резко отодвинула несчастную Сирень. – Он не умрет. Я не отдам его. Никому… Она наложила ладони на голову раненого, замерла. Паренек застонал, его веки дрогнули. – Ты можешь его исцелить? – вцепилась в Сирень заплаканная женщина. – Он мой! – ответила ведьмочка. – Я не отдам его даже смерти! – Будь осторожна, – посоветовал Олег. – Он очень слаб. Переливание крови придумают только через тысячу лет. Ныне нить его жизни столь тонка, что ее можно порвать любым неосторожным движением. – Кто ты такой, чтобы меня учить, несчастное существо? – вскинула голову Сирень. – Если я захочу, уже завтра он будет ходить! Она раскрыла ладонь над лицом раненого. Тот застонал и открыл глаза. Улыбнулся, прошептал: – Сирень… – Я, – сказала ведьма и… упала. Заскребла пальцами землю. – Ненормальная! – кинулся к Сирени ведун, опустился рядом на колени. – Ты что, собралась жить за двоих? – Не твое дело! – ответила девочка, закатывая глаза. – Еще какое мое! Если ты потеряешь облик, я даже не представляю, чем это кончится… Олег передвинулся к Водяному, приложил ухо к его груди. Потом ощупал повязку, стал один за другим расстегивать ремни, сдернул тряпку. Под ней тянулась длинная кровавая корка, сросшаяся с полосой из болотного мха. Ведун вздохнул, переполз обратно: – Рана закрылась, теперь он не умрет. Поваляется дней десять, потом на четвереньках ползать начнет. А к листопаду и на ноги встанет. Ты слышишь меня? Ты его спасла. Все, спасла! Теперь думай о себе! Он поднял ведьму на руки, положил ее на спину коня, взялся за веревки. Но Сирень повернула голову и сказала: – Я сама. Лошадь мотнула головой и широким шагом побежала к лесу на краю поля. К лесу – источнику силы воспитанницы волков. Она вернулась на рассвете – теперь уже верхом, бодрая и веселая. Спешилась возле Олега, но первым делом кинулась к Водяному, погладила по голове. Тот открыл глаза, улыбнулся. – Молчи. Отдыхай, – сказала ему девочка. – Набирайся сил. Ты нужен мне сильным. Очень сильным. Вчера я испытала боль. Но зато теперь я готова ответить на твой вопрос. Да, я готова быть рядом с тобой остаток твоей жизни. Мне не нужно от тебя ничего. Просто будь рядом. Я согласна на все. – Вот только такого геморроя мне и не хватало… – вздохнул ведун. Однако пленницу его мнение, похоже, интересовало меньше всего. Наверное, странные поступки нескольких спутников, их поведение и привлекли бы внимание окружающих людей, если бы только они сами не оплакивали своих близких и не выхаживали раненых, если бы не потеряли любимый дом, родню и не бежали от смерти. Бабам и старикам, чудом избежавшим мясорубки, малых бы своих накормить, с лошадьми управиться – тут уже не до подглядываний, что и почему в соседском возке творится, о чем там беседуют и чем клянутся. Одна за другой телеги выползали на дорогу, катились вперед по незнакомой Олегу дороге. Поля, луга, мосты, перелески. Солнце поднималось все выше, словно забыв, что лето давно позади. Радостно и весело, совсем по-весеннему пели птицы. Очередной подъем, очередная роща, очередные луга впереди… – Люди, люди! – забеспокоились беглецы, заметив на дороге на краю поля медленно ползущий обоз. До Середина это известие добежало одним из последних – он, даром что остался практически один, все-таки шел позади, прикрывая бегство. Узнав о чужаках, побежал вперед, но до головного возка добрался, лишь когда обозы уже встретились. И словно увидел себя в зеркале: изможденного долгими переходами воина в истерзанных доспехах, грязного и обросшего. – Значит, вы из Унжи? – спросил боярин из встречного обоза. – Да, – кивнул Середин. – Булгары город взяли, разорили. Считай, его больше нет. К Чесу вот уходим. – Нет больше Чеса, сожгли, – сказал уставший воин. – Это все, кому вырваться удалось. Надеялись в Унже спрятаться, защиту прочную найти. Выходит, зря мучились? – Вот нечистая сила! – Олег положил руку на оглоблю, ткнулся лбом в прохладный деревянный хомут. – И куда теперь? – Ты сам из каких будешь? – спросил ратник.