– Не больше, чем у твоего мужа, – невесело усмехнулась Ясвена. – Но зато более полезный. Эршель очень проницателен и может быть очарователен, как опытная кокетка. – Здорово же он тебе насолил, – не сдержалась Дилли. – Я ему тоже. Нашла коса на камень. В юности он был убежден, что человек, родившийся принцем, изначально умнее и лучше всех остальных людей. И все вокруг должны ему подчиняться и беспрекословно, с радостью исполнять каждое слово. – Тяжеловато с такими договариваться, – задумчиво посочувствовала младшая ведунья. – Невозможно, – с невеселым смешком призналась Ясвена. – Даже если готова идти на уступки. В молодости Эршель был очень хорош собой и обходителен, в него влюблялись с первого взгляда все женщины и девушки от самых знатных до селянок. И ни одна долго не выдержала. Содержанки находили женихов, невесты уходили в монастыри, жены изменяли с садовниками и пажами. Он заключил шесть союзов, но ни с одной женой не родил ребенка. А бастардов от мимолетных любовниц не признавал принципиально. – Значит, верно я поняла… – нахмурилась Дилли. – Лита – его дочь? Ты ведь тоже его любила? – И не жалею. Но ты немного не угадала, – мать-ведунья печально вздохнула, – Лита – не единственная. – Тогда кто еще? Мать… на кого это ты намекаешь?! Не может быть. Меня ведь забрали у сумасшедшей старухи? – Ну да. Но прежде эта старуха служила при дворце помощницей кастеляна. И тайком помогала наивным фрейлинам и заблудшим служаночкам пристроить ненужное дитя в хороший дом. А позже заболела и вернулась в свою деревню. Но девицы знали, куда можно обратиться за помощью. – И ты нашла меня случайно? – Дилли смотрела на мать испытующе, начиная догадываться, как на самом деле попала к Ясвене. – Нет, конечно. Когда мне сообщили, чьего ребенка отвезли в деревню, я скакала три дня, чтобы успеть. Поила коня зельями и снова мчалась. Старая кастелянша к тому времени почти выжила из ума, и я очень боялась, как бы она случайно не угробила малыша. – Вот это подарочек к свадьбе… – Графиня обессиленно опустилась в кресло. – Так, может, мне не стоит с ним встречаться? – Решай сама, – поднялась с места мать. – Я потому тебе и сказала. Но про Литу молчи, сколько будет возможно. – А она сама знает? – Нет. Я хотела рассказать, как ей шестнадцать исполнилось, но она отказалась. Ты же знаешь ее мнение: раз его не заботило, как живет и что ест его ребенок, то и ее теперь не волнует его жизнь. А ты не хочешь узнать имя… – Нет, – резко отказалась Дилли. – Я такая же, как Чижик. И кроме тебя, у меня нет и никогда не будет другой матери. – Даже если у нее были на это важные причины? – Ясвена испытующе смотрела на дочь. – Важные? – презрительно засмеялась та. – Какие могут быть причины у матери отказаться от своего ребенка? У нее не было денег? Их с ребенком выгнали бы из дворца? Или кто-то осудил бы ее за рождение бастарда? Родители? Придворные? Почему тебя не остановила ни одна из этих причин? Сначала ты забрала меня, потом Литу, а кроме нас еще пятерых ребятишек. Ты могла уйти из дворца, жить в монастыре, а позже в стареньком деревенском доме. Тебе приходилось с утра до ночи заниматься хозяйством, доить корову, полоть грядки, шить, готовить, стирать… и учить нас управлять своим телом. А она ничего этого не пожелала сделать ради своего ребенка. Я для нее умерла, но и она тоже умерла для меня, безымянной и чужой. Прости, мать, но нет на свете силы, которой удалось бы воскресить ее в моей жизни. Ты можешь смотреть укоризненно, можешь меня упрекать, но мне ее даже не жаль. Она ведь, по сути, приговорила своего беззащитного малыша, отправляя его в деревню к безумной старухе. – Люди бывают разные, – тихо пробормотала мать-ведунья. – Некоторые выдерживают удары судьбы и становятся крепче, опытнее, мудрее. А другие изначально настолько слабы и пугливы, что не способны спасти даже самих себя. – Мне это хорошо известно, – не сдавалась Дилли, – и я стараюсь помогать слабым, ты ведь знаешь. Но их слишком много, и моих сил на всех не хватит. Наших. Поэтому мы и помогаем самым честным, чистым и добрым душой. Ты сама так учила. – И очень боюсь, – хмуро вздохнула Ясвена, – не направила ли вас по неверному пути. Сегодня прибудет посланец… пришли мне весточку, когда станет ясно, что ему потребовалось. Она развернулась и решительно вышла из комнаты, едва не столкнувшись в дверях со служанкой, везущей тележку с завтраком. Дилли молча смотрела, как горничная накрывает на стол, но думала вовсе не о еде. Ведунью тревожило пока неуловимое подозрение… скорее прозрение, и она все отчетливее понимала, что мать открыла ей только маленький уголок старинных тайн. – Любимая! – К ней стремительно шел регент, не забывший по пути окинуть гостиную внимательным взглядом. – Мне сказали, у тебя в гостях Ясвена. – Она уже ушла… – Девушка откровенно любовалась подтянутой фигурой мужа, мужественными чертами его лица, на котором расцветала шальная, безудержно счастливая мальчишеская улыбка. – Тогда я поем с тобой. – Одарив жену нежным взором, Гард не удержался, привлек ее к себе и пару минут целовал бережно, словно еще только узнавая. Они завтракали неторопливо и степенно, как положено законным супругам, но над столом витало светлое праздничное настроение, и не портили его ни задумчивые взгляды Гарда, ни легкая тревога Дилли, решавшей непростой вопрос. Сколько правды можно открыть мужу и нужно ли вообще ему что-либо говорить? Над последним она размышляла всего несколько секунд и отчетливо осознала, что выбора нет. Если она желает вырастить в своей семье безоговорочное доверие и честность, то начинать нужно с себя. – Дилли, – осторожно коснулся ее руки муж, – твоя мать сказала тебе нечто неприятное? – Скорее совершенно неожиданное, – открыто улыбнулась ему Дилли. – Я даже никак не могу привыкнуть. Сейчас допьем спокойно чай, и расскажу тебе… Думаю, ты будешь потрясен не менее меня. Разумеется, рассказывать она собиралась пока только про себя, оставив тайну Литы на крайний случай; мать никогда не стала бы просить о молчании из желания досадить Эршелю. Тровенг слушал ее объяснения очень внимательно, чуть хмурясь, но ничем не выдавая своих эмоций, и к концу короткого рассказа Дилли начала слегка беспокоиться. Оказаться неверно понятой ей почему-то очень не хотелось. – Вот такого я от него не ждал, – дослушав, пробормотал Гард и крепче прижал к себе жену, давно оказавшуюся в плену его рук. – Мне многое известно про Эршеля Великолепного, все-таки он сильнейший из наших соседей. Мы даже раз пять встречались на разных приемах, Сайморс не упускал ни одной возможности получить приглашение в Айканир. Признаться, я немного жалел короля, так и не дождавшегося наследника. И даже заподозрить не мог, что он способен отказаться от собственных детей. – Потому как очень упрям, – погладив его рассыпающиеся после купания волосы, тихо вздохнула Дилли, – и не хочет признать простую истину. У некоторых людей с древности сохранилось в памяти тела одно незыблемое правило – рождать детей только от любимых. А он любил простых девушек, но женился раз за разом на принцессах и герцогинях ради мнимой чистоты и знатности крови, а потом обвинял несчастных жен в бесплодии. Хотя во всем виновен сам. – Ты подразумеваешь, – задумался регент, – говоря о герцогинях… – Только доказанные случаи, когда рожденные молоденькими женами от престарелых знатных лордов наследники, подрастая, становились похожими вовсе не на законных отцов. Еще известны подмены слишком бдительных и осторожных лордов их собственными двойниками, нанятыми для безопасности. Ну и знатных младенцев иногда заменяют с разными целями. – Получается, во всех странах давно не осталось ни одного законного наследника? – признавая верность ее выводов, хмуро усмехнулся Гард. – Такого я не говорила. Иногда правнуки очень похожи на портреты прадедов. Я сказала лишь, что Эршель гонялся за фата-морганой, топча жизни любимых женщин и своих детей. А теперь прозрел… или наконец сдался. – И что ты будешь делать, – насторожился регент, – если он признает тебя принцессой? – Откажусь, разумеется, – твердо объявила она. – Но не потому, что когда-то он не пожелал признать меня дочерью, а за подлость по отношению к любимой женщине, которую его жестокое величество вынудил отдать своего ребенка неизвестно кому. – Это твое право, – кивнул он, мрачнея. – Но я очень надеюсь, что Эршель никогда о тебе не услышит и ничего подобного не пожелает. Он из тех людей, которые всегда получают все, что им заблагорассудится. Я постараюсь, чтобы он вообще не узнал о твоем существовании. – Гард… – ведунья нежно гладила его по щеке, – боюсь, тебе это не удастся. Ясвена не может отправиться на переговоры с королем, поэтому придется ехать мне. – Какие переговоры? – опешил он и тут же подобрался: – А откуда ты это взяла? – Мать сказала, раз король так сильно нуждается в помощи ведуньи, то постарается своего добиться. И наверняка у него хватит способов заставить тебя пойти на уступки. Так, может, лучше не злить его и не заставлять прибегать к угрозам? Те, кто старается договориться по-хорошему, всегда получают много больше, чем те, кого прижали силой. – Но почему именно ты? – Гард совершенно не был готов даже ненадолго выпустить из виду свое сокровище. Хватило ему тех дней, когда она была в плену у халгирцев. – После матери я самая сильная ведунья. И на этих переговорах у меня будет преимущество перед остальными, ведь его величество должен мне за похищение. Ну и последнее… – Ее муж был расстроен настолько очевидно, что Дилли просто не могла его не успокоить. – Без тебя я никуда не поеду. Несколько дней магистры как-нибудь справятся с твоими делами. Или ты им не доверяешь? – Доверяю. А вот тому старому пройдохе даже платочек не дал бы подержать. Он наверняка уже напридумывал хитроумных планов и убежден в их удачном завершении, раз действует так напористо. – Любимый, я верю в твои догадки и подозрения. Но если это действительно так, то ехать нужно обязательно. Никто, кроме ведуньи, не сможет убедить короля в ошибочности его намерений. – Ладно, – нехотя оторвавшись от любимой, сдался регент. – Если посол на самом деле будет настаивать на встрече – попытаем удачу. Однако магам я должен все это рассказать, чтобы они были готовы. – Но попроси держать в тайне, мне вовсе не льстит такое родство. – Непременно, – уходя на совещание, пообещал Тровенг. – А ты не скучай… и подбери гардероб, раз собираешься ехать на переговоры с Эршелем. – Непременно, – шутливо передразнила мужа Дилли, хотя и сама прекрасно понимала, насколько он прав. Королевские приближенные и советники очень внимательны и далеко не добры. И ни за что не упустят случая воткнуть Гарду под кожу сотню шпилек, если обнаружат на его супруге дешевое платье. Значит, она просто обязана быть одетой соответственно новому статусу, но постарается решить эту задачку по-своему. – Дилли! – ворвался в ее комнату белый вихрь, распался на два существа, мохнатое и лохматое, и вмиг оказался возле стола. – О, у тебя тут так вкусненько! – Руки мыла? – строго осведомилась Дилли, пряча улыбку. – И почему ты бегаешь по дворцу непричесанная? – Он украл мой парик… – не переставая жевать, пробормотала Чижик, – и спрятал. – Ланс? – с наигранным изумлением вытаращила глаза старшая ведунья. – А при чем тут он? – сразу забыв про пирожное, возмущенно уставилась на нее Лита. – Но ночью, когда мы встретились в последний раз, рядом с тобой я видела именно его… – Дилли сделала вид, будто задумалась. – Неужели ты завела себе еще одного воздыхателя? – Ты плохо меня знаешь? – Хорошо, потому и удивляюсь. – Дилли! Перестань шутить! Ланс проводил меня и ушел. А шиньон я сняла, когда легла спать! – Уф… ты меня успокоила! – не выдержав, засмеялась графиня и вдруг каким-то седьмым чувством поняла, что Лита никогда не простит ей молчания. – А я как раз хотела идти к тебе. – Зачем? Проверять, пустила ли я Ланса в свои покои? – снова ухватила пирожное Чижик. – Нет, разумеется. Хотела рассказать новость, которую мне открыла утром мать. – Ну? – Лита вмиг стала серьезной и даже про пирожное забыла. – Так вот… Он, конечно, сволочь и гад, и я не призываю тебя его признавать. Но у нас с тобой он общий. – Дилли… – Лита схватила чашечку со взваром, выпила большими глотками, отставила и лишь после этого четко и размеренно спросила: – Кто – «он»? – Отец. – У меня нет… – привычно выпалила Чижик и смолкла, глядя расширившимися глазами на Дилли. А потом враз охрипшим шепотом спросила: – А… мать? – Твоя – Ясвена, разве ты забыла? – пошутила Дилли, понимая ее потрясение. – А… твоя? Законная жена?!