– Нет, от законных жен у нашего козла детей не было, – успокоила ее старшая сестра. – Мать никогда не ломала чужой семьи, выброси из головы такие мысли. Он время от времени влюбляется… такой любвеобильный гад. И с Ясвеной они встречались не раз, но всегда ссорились и надолго расставались. Он упрямый и самоуверенный, как горный баран. Она не стеснялась в хлестких прозвищах для Эршеля, точно зная, насколько яро ненавидела Лита незнакомого ей мужчину, взвалившего на плечи кратковременной возлюбленной тяжкий груз воспитания ребенка. В их семействе все четко знали: каждая монетка, зазвеневшая в кармане матери, заработана ее нелегким трудом. А их истинные родители не дают детям даже медяка, и, естественно, проявлению горячей любви или простого уважения это знание не способствовало. – А почему это она вдруг про него рассказала? – с неожиданной прозорливостью осведомилась Чижик. – Ну, во-первых, ты уже почти взрослая… вон и мужчину очаровала… – мягко пошутила Дилли, отметив сообразительность сестренки. – Во-вторых – чтобы ты чувствовала себя в моем доме хозяйкой, ну и в-третьих… нашему козлу зачем-то срочно потребовалась ведунья. И я скоро туда поеду. С мужем, разумеется. А ты должна сама решить, чего хочешь. – Ты собираешься ему помогать? – Чижик неверяще уставилась на сестру. – Несмотря на то, как тот козел со всеми нами поступил? – У меня нет выбора, – сразу посерьезнев, ответила старшая ведунья. – Он не простой селянин и может доставить Гарду и княжеству много крупных неприятностей. Придется согласиться на встречу. – Насколько не простой? – обдумав ее слова, подозрительно прищурилась девчонка. – Очень. Это король Форандии. – Ого! – присвистнула Чижик. – Тогда он не просто козел, а мерзкий паук-птицеед. Ты уверена, что вырвешься из его паутины? – Со мной поедет Гард и кто-нибудь из магов. Ковен не позволит ему меня забрать. – Тогда и я с вами. – Ни в коем случае! – нахмурилась Дилли. – Боюсь, тебя он точно не отпустит… Мне кажется, ему нужны не мы, а мать. – Да? Вполне возможно… Но мы же не скажем ему, что я ей родная? – У него есть придворные маги и целители, и кроме того, у них какие-то общие дела с халгирскими шаманами. Это от них вы убегали из Мшарья. – Я не убегала, – буркнула Лита. – Мы со Снежком жили тут, с матерью Мирой и Лером. Мать хотела, чтобы я присмотрелась к столичной жизни. А сама оставалась с семьей. – Как мне хочется с ними встретиться, поговорить, – вздохнула Дилли, представив добродушные лица сородичей по клану. – А кто тебя не пускает? – изумилась девчонка. – Возьми у служанок пару платьев и пойдем сходим. – Мать запретила, да и магистры будут волноваться, приставят охрану. Ты не забыла, что только вчера по Гарду стреляли, а по дворцу бегали лазутчики? Поэтому и хочу ехать к козлу… Выскажу все, что про него думаю. Сам боится своим детям дать кусок хлеба, так еще и матери мешает растить сирот. – Дилли, ну возьми меня с собой! Я тоже хочу плюнуть ему в раскормленную рожу! Но если ты запретишь – не буду, потерплю. Ну и помочь тебе в случае чего я смогу не хуже магов. С вами же Ланс поедет, он всегда с Тровенгом ездит, я точно знаю. – Да, – не выдержав, хихикнула Дилли, – у тебя очень веские причины. Но я подумаю, обещаю. А сейчас беги в мою спальню причесываться, возьми там в сундучке любой парик. Да Оха прихвати, сюда идет твой возлюбленный. – Пока просто знакомый, – не согласилась Лита, но поспешила исчезнуть, коротко свистнув псу. – Можно? – постучав, заглянул в дверь маг. – Входи, – позволила ведунья, ловко пряча за вазу с фруктами чашечку Литы. – С добрыми новостями или нет? – Гард велел передать, что посол на подлете, часа через три будет здесь. А хозяйки двух модных салонов уже прибыли, привезли лучшие наряды и сейчас развешивают их в гостиной первого этажа. Я провожу. – Выпей чаю, – вставая, предложила Дилли, – пока я переобуваюсь. – Недавно пил, – отказался Ланс и вдруг, красноречиво оглянувшись на дверь спальни, накрыл центр комнаты мутноватым, словно чай с молоком, куполом. – Дилли, это самый сильный щит тишины, скажи по дружбе, почему она прячется? В чем моя провинность? Вроде моя магия ей не мешает… Или вы с матерью считаете меня… староватым? – А сам ты как считаешь? – заинтересованно уставилась на него Дилли и тут же сдалась, рассмотрев горечь во взгляде мага: – Ланс, ты не о том беспокоишься. Возраст тут совершенно ни при чем, умственно ведуньи взрослеют раньше других девушек, а телом умеют управлять. И никто от тебя не прячется, просто она побежала причесаться. Да и мы с матерью никогда не встанем у Литы на пути. – Тогда о чем я должен беспокоиться? – проницательно смотрел ей в глаза сыщик. – Ты пока очень мало ее знаешь, и, боюсь, еще не осознал, что ведунья никогда и ни в чем не будет похожа на обычную девушку, хоть одаренную, хоть нет. У нее всегда будут свои дела, свои, близкие ей по духу, подруги, собственные взгляды на воспитание детей и семейную жизнь. И самое главное, ведуньи не заводят кратких интрижек, у нас все серьезно и навсегда. Обманов и предательств мы тоже не прощаем… В общем, ужиться с нами далеко не просто. – Зато и сами не изменяете мужьям, не требуете от них невозможных вещей, с вами интересно поговорить и легко договариваться. – Ланс усмехнулся и как-то смущенно добавил: – Но самое главное, еще ни одну из девушек мне не хотелось носить на руках, петь ей серенады и осыпать стогами полевых цветов. На это ведунье просто нечего было ответить, да и не нуждался маг в ответах. Дилли уже было предельно ясно: в этот раз он не отступится так легко, будет бороться за свое счастье до последнего… хотя и бороться ему вовсе не нужно. Спасла ее Лита, как обычно, стремительно ворвавшаяся в гостиную со словами: – Я придумала, пойду к нему в образе горбуна!.. Купол мгновенно растаял, и так же резко смолкла девчонка, рассмотрев стоящего перед сестрой Ланса. Слишком, непозволительно близко. – Ты как раз вовремя. – Старшая сразу поняла, о чем могла подумать влюбленная и недоверчивая Чижик. – Ланберс просит разрешения официально за тобой ухаживать. Собирается петь тебе серенады и приносить снопы полевых цветов. – И что ты ему ответила? – медленно остывая, буркнула Лита. – Пока ничего, жду тебя. Это твоя жизнь, и решение принимать только тебе, знаешь ведь наши законы, – суховато сообщила Дилли, возмущенная подозрениями сестры. – Ну, сено пусть носит, только матери, – вздернула носик Лита. – Она будет зелья варить и чаи собирать. Песни лучше петь в спальнях малышей, они хорошо засыпают под колыбельную. Ну а ухаживания я, пожалуй, приму… – Спасибо, прекрасная леди, – учтиво склонил перед ней голову Ланс. – Я счастлив, что ты согласилась стать моей официальной невестой. И теперь на правах жениха желаю знать, куда, точнее, к кому, ты собралась идти в обличье рыночного мальчишки? – Пока никуда, – властно заявила Дилли, не позволив сестре огрызнуться. – Сейчас мы идем выбирать наряды. Ты обещал проводить. Обо всем прочем поговорим после приезда посла. Пятое светозарня Брагод, дворец князя Сайморса Онзирского Гард Ланс вернулся к регенту хмурым и задумчивым, и Гард мгновенно заподозрил в этом вину Чижика. Но сделал вид, будто ничего не заметил, хотя в памяти сделал пометку поговорить с другом сразу, как закончит разбираться с нахлынувшими делами. Магистры развернули бешеную деятельность, узнав о решении регента отправиться на переговоры лично, да еще в сопровождении жены. Лишь в тот момент регент осознал, насколько серьезно они подходят к обязанности управления княжеством. Сайморсу с его подозрительностью, непомерным упрямством и высокомерием и не снилось, что назначать налоги нужно не с потолка, а лишь после изучения отчетов княжеского банка и казначейства. Да он даже в кошмарах не предполагал тех нововведений, которые уже записали в указах магистры! Зато сам Гард не сомневался, что народу эти указы понравятся. Всем земледельцам и скотоводам, ремесленникам и многодетным семьям отныне была положена большая скидка, а некоторым и полная отмена налогов. И даже помощь казны. Зато налог многократно возрос для богатых горожан, ростовщиков и владельцев больших поместий. И вот они-то, недосчитавшись части огромных доходов, обязательно возмутятся такой несправедливостью. Потому-то и нужно заранее подписать указы, особенно касающиеся передачи части полномочий совету, куда войдут магистры ковена. – Гард, – позвал регента работавший за соседним столом напарник, выбрав момент, когда они остались в кабинете вдвоем, – тебе не известно, куда собирается Чижик? – Нет, – отвлекшись на секунду от бумаг, непонимающе поглядел на него Тровенг. – А почему ты спрашиваешь? – Просто хочу знать… она проговорилась, что пойдет в личине горбатого мальчишки. – А Дилли? – Обещала сказать после приезда посла. – Значит, скажет, она никогда не лжет, – успокоил его друг, возвращаясь к куче бумаг. – Гард… – Ну что еще? – с досадой вздохнул тот. – Я обещал сопровождать вас, но теперь все изменилось. Дилли официально позволила мне ухаживать за сестрой. И если Чижик собирается впутаться в какую-то авантюру, я должен ее охранять. – Вот теперь понял… – Гард задумчиво прищурился, прислушиваясь к собственной интуиции. Его магические способности были очень невелики, всего лишь добавляя чуткости к любым проявлениям природных явлений и человеческих поступков. Будь Тровенг простым селянином, он безошибочно устанавливал бы время, когда нужно сеять рожь, а когда косить клеверники. Заранее чуял бы дожди и засуху, точнее соседей определял бы честность купцов и перекупщиков. А должность начальника тайного сыска научила распознавать действительно серьезные происшествия среди сотен мелких недоразумений, происходящих в княжестве каждый день. И теперь Гард нисколько не сомневался в верности подозрений напарника, ему и самому не понравилось намерение Литы. Если честно, еще вчера, бродя с любимой женой по запутанным дорожкам парка, волшебно и таинственно освещенным исходящим от каждой травинки и цветка разноцветным сиянием, регент искренне порадовался за Ланса. Друг встретился им возле одной из чудесных беседок, где он кормил мороженым Литу, вместе с ней пытаясь угадать, на котором из ближайших кустов в следующий момент появится волшебный бутон. Все гулявшие по саду гости заразились этой увлекательной игрой и загадывали желание кто тихо, про себя, кто вслух, наперебой с друзьями. И потом, когда стремительно распустившийся огромный светящийся цветок отрывался от веточки и медленно взмывал вверх, чтобы со звоном взорваться над деревьями роскошным огненным фонтаном и опасть вниз призрачными лепестками, перьями и лентами, радовались, прыгали и кричали, как восторженные ребятишки. – Ланс, я рад за тебя, очень. Но мне кажется, волнуешься ты рано. Скорее всего, она собралась отправиться с нами, но я ее не возьму. – А если Дилли попросит? – Дилли? – Тровенг нахмурился и несколько минут размышлял, отчетливо понимая, что спорить с женой ему совершенно не хочется. Да и не станет она настаивать на своем решении просто из каприза или упрямства, как все его бывшие пассии. И если что-то решит, то можно не сомневаться – у Дилли будут на это веские причины. – Ну ты же понимаешь, – откровенно глянул он на друга, – что в этом случае я спорить не стану. Хотя и не представляю, зачем нам брать с собой ехидную девчонку, но помню, что она тоже ведунья, и весьма умелая. Но во всех случаях сначала нужно спросить Дилли. – Никогда не ожидал, – с интересом рассматривал друга Ланберс, – услышать от тебя такие слова. Прости, но я завидую белой завистью и мечтаю о такой же жене. Хочется, чтобы можно было посоветоваться с ней о чем-то серьезном, кроме того, сколько гостей позвать на прием и какие заказать наряды. Гард ответил ободряющей улыбкой и поспешил закопаться в указах. Внезапное признание напарника, никогда до этого не говорившего о подобных вещах столь откровенно, застало его врасплох, смутило и заставило на миг представить себе, как бы он жил, если бы не встретил Дилли и не решился ради дела жениться на ней. Вспыхнувший в душе протест самой возможностью подобного поворота судьбы озадачил и даже слегка испугал Тровенга, нежданно для себя во всей полноте осознавшего, как много значит для него эта необыкновенная женщина. Не просто много, нет. Она теперь для него все. Его сердце и кровь, его боль и радость, а он – глупец, последний глупец, возомнивший себя незаменимым правителем и шелестящий бумажками, в которых магистры уже сто раз обдумали, обсудили и выправили каждое слово.