– Лита? – удивленно позвала вдруг ведунья. Проследив за ее взглядом, Гард рассмотрел выбравшуюся из темного угла девичью фигурку в невзрачных мужских штанах и рубахе навыпуск. – Когда ты успела сюда забраться? – изумился регент, отлично помнивший, что, когда они покидали столовую, Лита еще ела пирог. – Он… – Девчонка вдруг всхлипнула и вцепилась в сестру мертвой хваткой, как утопающий – в проплывающую мимо корягу. – Не реви. Быстро и четко объясни, что произошло, – спокойно велела Дилли. – Я его ударила, – горько прорыдала Лита. – За что? – Он вчера весь вечер уговаривал меня остаться… – сквозь всхлипывания призналась девчонка, – а сейчас сказал… – Дурак был, – обреченно пробормотал рядом Ланс, и Дилли успешно сделала вид, будто не расслышала его шагов. – Лита, малышка, прости! Лети куда хочешь, только не плачь! – Ты не прав, – серьезно глянула на него Дилли, ласково поглаживая рыдающую сестру по волосам и плечам. – И забудь навек это детское слово – «прости». Ты ведь не ребенок, стащивший конфетку. А она не добрая маменька. – Дилли… – маг смотрел мрачно и несчастно, – я все понимаю… – Нет, ничего ты не понимаешь, – не согласилась она и оглянулась, заслышав шаги. – Но поговорим позже, на судне. А сейчас она полетит со мной. Гард, мы же уместимся втроем? Или сядешь с Лансом? – Лучше втроем, – подумав, нехотя решил регент. – Не беспокойся, любимая, тут не очень далеко. К обеду доберемся до княжеского особняка в Лучне. Кроме слуг, там никого нет, и осуждать нас за простоту манер просто некому. – Это хорошо, – нежно улыбнулась ему жена и увела сестру к крылету. – Если бы я не знал точно, – глядя в темноту, зло пнул столбик Ланс, – что на мне нет никаких чужих заклятий, то считал бы себя проклятым. Я ведь за нее волнуюсь! И не ругался, не командовал – просто сказал: если она считает наши отношения серьезными, то прежде, чем принимать подобное решение, могла бы посоветоваться со мной. – И за это она тебя ударила? – Нет… В ответ на эту просьбу она полоснула меня убийственным взглядом, отвернулась и пошла прочь. – Маг несчастно скривился и еще тише выдохнул: – А я по глупости попытался ее остановить. – Ланс, продержись до Лучни, – обдумав его слова, попросил Гард, – а там попробуем поговорить с Дилли. Понимаешь, ведуньи не похожи на всех остальных девушек. Точнее, они совершенно другие… боюсь, легко тебе не будет. – Ты же не жалуешься, – тихо пробурчал напарник и, отвернувшись, нехотя побрел к своему крылету. Гард огорченно вздохнул, ему совершенно не нравились отношения Ланса и Литы. В другой ситуации он ни за что не полез бы в капкан Эршеля с подобной разрозненной и несработанной командой, но сейчас отступать было уже поздно. Посланец при них демонстративно отправил своему королю послание о согласии регента на встречу. Да и спорить с Дилли не хотелось просто до тошноты, он вообще не желал ей ни в чем отказывать. Наоборот, мечтал о том времени, когда можно будет вздохнуть спокойно, забыть про врагов и посвятить хоть несколько декад только ей. Каждый день приносить любимой цветы и диковинные фрукты, радовать ее всевозможными сюрпризами и особенными, необыкновенными подарками. Подойдя к крылету, где уже устроились ведуньи, регент нахмурился сильнее. Хотя новые крылеты были еще комфортнее первых экземпляров и вполне могли переносить троих пассажиров, среднее кресло все же оставалось неудобнее боковых. И теперь посредине, полуотвернувшись к сестре и поджав ноги, сидела его жена. – Дилли, а может, вы полетите вдвоем? А я сяду с Лансом. – Регент тотчас сообразил, как это исправить. – Нет, – теперь отказалась уже она и лукаво улыбнулась: – Мне без тебя страшно. Не беспокойся, Гар, тут удобно сидеть. Если устану, мы с Литой поменяемся местами. – Я могу сесть на пол, на подушку, – несчастно прошептала Чижик, пряча заплаканное лицо. – Не стоит, – заявил Тровенг, устраиваясь на свободном месте и захлопывая крышку. – Крылет должен быть нагружен равномерно. Пока полетим так, позже я поменяюсь с Дилли. Он мог бы и сразу сесть посредине, но понимал, что сестрам нужно поговорить, и не желал мешать. А едва крылет поднялся в тусклый сумрак предрассветного неба, Дилли нежно погладила мужа по щеке и вздохнула: – Я знаю, любимый, что тебя удивило наше с Литой упорство. Но поверь, по собственному желанию мы туда не полетели бы ни за какие награды, ни она, ни я. – Ну, почему мать отправила тебя, я могу понять, – коснувшись губами ее запястья, тихо признался регент. – А вот Лита… – Она мне сестра, – нехотя созналась Дилли. Подождала, вглядываясь в лицо непонимающе хмурившегося мужа, и добавила: – Родная. По отцу. – Как… – начал Тровенг и смолк, поджав губы. – Но ведь… – Да, – подтвердила его догадку жена и печально вздохнула: – Ведуньи влюбляются так же безоглядно, как и все прочие женщины. Вот Лита… Прекрасно видела, как Ланс водит по рынку покорных и покладистых девушек, но вывода не сделала. – Дилли! – от возмущения голос Чижика зазвенел натянутой струной. – Я же просила! – А я Лансу ничего и не рассказываю, – спокойно пожала плечами та. – Только моему мужу. А он тебе, между прочим, теперь считается братом. И выдавать другу твои тайны не будет… без крайней необходимости. – Любимая, – не выдержал Гард, – я, конечно, не пойду докладывать Лансу ваши секреты, но не тревожиться за него не могу. Потому что очень давно с ним знаком и хорошо знаю, что, несмотря на слухи, он вовсе не любвеобильный мотылек. И это не он соблазнял девушек, а они устроили на него настоящую охоту, придумывали самые невероятные причины ради того, чтобы поселиться в гостевых покоях его дома. А Ланс им не перечил вовсе не из-за ветрености характера, а наоборот – искал единственную. А как только встретил Литу, сразу расстался со всеми претендентками. – Но от замашек куриного предводителя не избавился, – снова всхлипнула Лита. – В чем они заключаются? – осторожно осведомился Тровенг, начиная понимать, что друг нечаянно задел самую больную струну души Чижика. – Можно я объясню? – спросила сестру Дилли. – Как хочешь, – обиженно шмыгнула носом та. – Очень хочу. Ведь иначе мы не найдем способ вас помирить, и нам с Гардом будет больно на вас смотреть. А еще эта ссора плохо скажется на нашем деле – нечего и пытаться убедить врагов, если не умеем договориться даже между собой. Чижик промолчала, и Дилли, повернувшись к мужу, сначала подарила ему нежную улыбку и только после того, как он ответил такой же, мягко сказала: – Я понимаю, что Лита кажется Ланберсу зеленой девчонкой, и поэтому он совершенно неосознанно стремится ею командовать. Тем более привык повелевать своими… – Курицами, – едко подсказала сестра. – Не нужно их задевать, – оглянувшись на нее, попросила Дилли. – Я понимаю, тебе сейчас обидно, потому и злишься. Ты ощутила в его движении угрозу или расслышала в приказе знакомые интонации и сразу решила, будто он считает тебя одной из них, но это вовсе не так. Ему было очень больно… нестерпимо больно, Лита, когда он прибежал следом за тобой на крышу. Ты и сама бы это ощутила, родная, если бы догадалась коснуться его руки. И это не боль от твоего удара – у него душа разрывалась от горечи. Ланс ведь уже принял тебя как свою половинку, связал с тобой все планы и надежды. И считает себя в ответе за твою жизнь и безопасность. А ты, вместо того чтобы доказать свою рассудительность и самостоятельность, вдруг начала обижаться, как капризная курица. – Дилли… – Не договорив, девушка неожиданно залилась горькими слезами и, задыхаясь от сжавшего горло спазма, протянула руку к оконцу, но старшая ведунья оказалась быстрее. Ринулась на сестру, как коршун, навалилась всем телом, оплела руками и ногами: – Куда?! О матери подумала?! – Дилли! – коротко всхлипнув, вдруг ошеломленно охнула Лита. – Что такое ты говоришь? Как могла даже заподозрить? Я, по-твоему, совсем дурочка? – Уже не знаю, – растерянно буркнула та. – Давно меня так не пугали… Просто я не могу придумать, как тебя убедить, но потерять боюсь до дрожи. Литочка, малышка моя, ты можешь его любить или выгнать, но обещай больше никогда не огорчать меня так сильно. Она выпустила сестру из захвата и внезапно беззвучно заплакала, закрывая лицо руками. – Дилли! – в два голоса встревоженно вскрикнули ее спутники, и каждый попытался перетянуть ведунью к себе. Но через несколько секунд Лита опомнилась, уступила сестру ее мужу и вскоре отвернулась, не желая смотреть, как бережно и нежно целует этот сильный мужчина свою любимую, пытаясь унять ее слезы. – Подожди… отпусти, – тихо шептала Дилли, зная, что сестра слышит каждое слово. – Я уже успокоилась. – Я тоже, – едва слышно отозвалась Лита, пытаясь понять, почему ей разом отказывают выдержка и благоразумие, стоит Лансу оказаться рядом. И почему так больно ранит душу его непонимание, упорное желание решать за нее все те мелкие и крупные вопросы, на которые Лита еще с детства привыкла сама находить ответы. – Чижик… – рука сестры погладила ее по волосам, по щеке, стерла тихо катившиеся слезы, – я была не права. Просто за последний год привыкла жить спокойно, варить травы, пить вечером чай с пирожками, а за эти дни столько всяких бед на голову свалилось, и они все никак не кончаются. Вот и не поняла сразу, почему ты его ударила. – Не так… – Лита помолчала, пересиливая обиду, и нехотя проговорила: – Не хотела я с ним ссориться. Просто отвернулась и пошла на крышу. А он меня за руку схватил… так крепко и резко, как будто воришку на рынке поймал. Тровенг, внимательно вслушивающийся в их тихий разговор, выдохнул с досадой и стиснул зубы покрепче. Вот теперь он видел всю картину произошедшего так ясно, словно сам там присутствовал, и отчетливо понимал, в чем ошибка его верного напарника. Ланс просто свыкся с необходимостью во всем опекать своих безропотных поклонниц, следить за ними как за малыми детьми и теперь никак не может отказаться от этой привычки. И ведь отлично знает, как непросто приходилось Чижику на рынке, сколько смелости и ловкости нужно проявить, чтобы малолетние местные главари признали чье-либо право на свободное существование в их владениях. Но почему-то никак не сложит их в одно – дерзкого горбуна Чижика и хрупкую девочку Литу. Вернее, не видит за ее милым личиком нахальной мальчишечьей рожицы. – Я могла бы ему намекнуть, – осторожно предложила Дилли, – но, боюсь, тебе хочется вовсе не этого. Ты ведь мечтаешь, чтобы он сам, самостоятельно сообразил, что ты совершенно не такая, как его курицы, чтобы оценил твою смелость, сообразительность и ловкость. Силу он уже оценил, когда ты выдернула у него из рук свой локоть… или ты его отпихнула? Тогда у бедного Ланса небось синяк остался. – Не беспокойся, – беззлобно огрызнулась Лита, – ничего на нем не осталось. Он магией защищен, это меня так отшвырнуло – летела через полкомнаты. – Ох, Лита… – Ведунья вздохнула, пытаясь осмыслить, как распутать этот непростой клубок, пока они не забросали друг друга обидными словами да взглядами и не порезали сердца о невидимые ножи непонимания. – Я сам с ним поговорю, – невозмутимо пообещал Тровенг, и ведуньи, враз насторожившись, дружно уставились на него. – Прости, Лита, но поскольку ты мне теперь сестренка, я как старший мужчина в семье не только имею право, но просто обязан решать подобные проблемы. Ведь от этого зависит спокойствие и счастье моей жены, и я намерен сделать все, что в моих силах, лишь бы больше никогда не видеть, как она плачет. Некоторое время сестры молча смотрели на него, явно ожидая еще каких-то пояснений, потом, так и не дождавшись, как-то одновременно пошевелились, устраиваясь поудобнее. Дилли снова повернулась к мужу, села боком, подложив под локоть подушечку и вытягивая ноги под его столик. Лита достала орешки и захрустела, как будто все, происходившее до сих пор, было самым заурядным событием. – Дилли, – не выдержав, прервал регент странное молчание жены, заставив ее взглянуть себе в лицо, – что происходит? – Мы выслушали тебя, – осторожно подбирая слова, произнесла ведунья, – и не собираемся мешать, ведь каждый человек имеет право действовать так, как ему кажется нужным, когда дело касается его семьи и друзей. – Значит, вам не понравилось мое намерение? – сразу догадался он и тоже задумался. А через некоторое время, несколько раз перепроверив в уме свои выводы, снова заглянул в спокойное лицо жены: – Любимая, я никогда не был женат, а семьи лишился в раннем детстве. Поэтому совершенно не представляю, как людям удается находить согласие во всех вопросах, но точно знаю несколько счастливых пар, никогда не спорящих ни на какие темы. И мне всегда мечталось, чтобы в моей семье было так же. У меня слишком непростая и далеко не веселая работа, хочется хотя бы дома ни с кем не воевать. – Я тоже хочу такую же семью, – нежно погладила его по щеке Дилли. – И мне до отвращения не нравится спорить, ругаться или драться – не важно с кем, с мужем, шаманами или князем. Я вообще ненавижу любую войну. И очень уважаю и ценю твое желание взять на себя нелегкий труд примирения Литы и Ланса. Но прости, любимый, а ты не задумался, что, открыв другу тайны Литы, ты тем самым предашь меня? Ведь она говорила о своих обидах при тебе лишь потому, что считала нас своей семьей. – Я вовсе не собирался упоминать о ее словах и ее обидах, просто хотел дать совет, – нахмурился Тровенг. – А ей нужно, чтобы он сам догадался, прочувствовал, принял умом и душой. Я знаю, любимый, что это почти невозможно, но если Ланс очень захочет ее понять – шанс у него есть. – Дилли крепче прильнула к плечу мужа и огорченно проговорила: – Пойми, ведуньям очень нелегко найти свою любовь. Нам нравятся мужчины непростые – мужественные и честные, чуткие и нежные, а таких не так-то много. Но, даже найдя, мы вначале все же сомневаемся и стараемся выяснить все привычки, предпочтения и интересы. Очень не хочется, открыв избраннику душу и пустив его в свою жизнь, через какое-то время обнаружить, что обитаешь рядом с совершенно чужим человеком.