Он не ответил ей. Поглощенный своими мыслями, он шел, провожаемый волной света, к детской. Он приложил ухо к двери. Оттуда донесся львиный рык. Он отпер дверь и распахнул ее. В тот же миг его слуха коснулся далекий крик. Снова рычанье львов... Тишина. Он вошел в Африку. Сколько раз за последний год он, открыв дверь, встречал Алису в Стране Чудес или Фальшивую Черепаху, или Алладина с его волшебной лампой, или Джека-Тыквенную-Голову из Страны Оз, или доктора Дулитла, или корову, которая прыгала через луну, очень похожую на настоящую, — всех этих чудесных обитателей воображаемого мира. Сколько раз видел он летящего в небе пегаса, или розовые фонтаны фейерверка, или слышал ангельское пение. А теперь перед ним — желтая, раскаленная Африка, огромная печь, которая пышет убийством. Может быть Лидия права. Может, надо и впрямь на время расстаться с фантазией, которая стала чересчур реальной для десятилетних детей. Разумеется, очень полезно упражнять воображение человека. Но если пылкая детская фантазия увлекается каким-то одним мотивом?.. Кажется, весь последний месяц он слышал львиный рык. Чувствовал даже у себя в кабинете резкий запах хищников, да по занятости не обращал внимания... Джордж Хедли стоял один в степях. Африки Львы, оторвавшись от своей трапезы, смотрели на пего. Полная иллюзия настоящих зверей — если бы не открытая дверь, через которую он видел в дальнем конце темного коридора, будто портрет в рамке, рассеянно ужинавшую жену. — Уходите, — сказал он львам. Они не послушались. Он отлично знал устройство комнаты. Достаточно послать мысленный приказ, и он будет исполнен. — Пусть появится Аладдин с его лампой, — рявкнул он. По-прежнему вельд, и все те же львы... — Ну, комната, действуй! Мне нужен Аладдин. Никакого впечатления. Львы что-то грызли, тряся косматыми гривами. — Аладдин! Он вернулся в столовую. — Проклятая комната, — сказал он, — поломалась, не слушается. — Или... — Или что? — Или НЕ МОЖЕТ послушаться, — ответила Лидия. — Потому что дети уже столько дней думают про Африку, львов и убийства, что комната застряла на одной комбинации. — Возможно. — Или же Питер заставил ее застрять. — ЗАСТАВИЛ? — Открыл механизм и что-нибудь подстроил. — Питер не разбирается в механизме. — Для десятилетнего парня он совсем не глуп. Коэффициент его интеллекта... — И все-таки... — Хелло, мам! Хелло, пап! Супруги Хедли обернулись. Венди и Питер вошли в прихожую: щеки — мятный леденец, глаза — ярко-голубые шарики, от джемперов так и веет озоном, в котором они купались, летя на вертолете. — Вы как раз успели к ужину, — сказали родители вместе. — Мы наелись земляничного мороженого и сосисок, — ответили дети, отмахиваясь руками. — Но мы посидим с вами за столом. — Вот-вот, подойдите-ка сюда, расскажите про детскую, — позвал их Джордж Хедли. Брат и сестра удивленно посмотрели на него, потом друг на друга. — Детскую? — Про Африку и все прочее, — продолжал отец с наигранным добродушием. — Не понимаю, — сказал Питер. — Ваша мать и я только что совершили путешествие по Африке: Том Свифт и его Электрический Лев, — усмехнулся Джордж Хедли. — Никакой Африки в детской нет, — невинным голосом возразил Питер. — Брось, Питер, мы-то знаем. — Я не помню никакой Африки. — Питер повернулся к Венди. — А ты? — Нет. — А ну, сбегай, проверь и скажи нам. Она повиновалась брату. — Венди, вернись! — позвал Джордж Хедли, но она уже ушла. Свет провожал ее, словно рой светлячков. Он слишком поздно сообразил, что забыл запереть детскую. — Венди посмотрит и расскажет нам, — сказал Питер. — Что мне рассказывать, когда я сам видел. — Я уверен, отец, ты ошибся. — Я не ошибся, пойдем-ка. Но Венди уже вернулась. — Никакой Африки нет, — доложила она, запыхавшись. — Сейчас проверим, — ответил Джордж Хедли. Они вместе пошли по коридору и отворили дверь в детскую. Чудесный зеленый лес, чудесная река, пурпурная гора, ласкающее слух пение, а в листве — очаровательная таинственная Рима, на длинных распущенных волосах которой, словно ожившие цветы, трепетали многоцветные бабочки. Ни африканского вельда, ни львов. Только Рима, поющая так восхитительно, что невольно на глазах выступают слезы. Джордж Хедли внимательно осмотрел новую картину. — Ступайте спать, — велел он детям. Они открыли рты. — Вы слышали? Они отправились в пневматический отсек и взлетели, словно сухие листья, вверх по шахте в свои спальни. Джордж Хедли пересек звенящую птичьими голосами полянку и что-то подобрал в углу, поблизости от того места, где стояли львы. Потом медленно возвратился к жене. — Что это у тебя в руке? — Мой старый бумажник, — ответил он и протянул его ей. От бумажника пахло жухлой травой и львами. На нем были капли слюны, и следы зубов, и с обеих сторон пятна крови. Он затворил дверь детской и надежно ее запер. В полночь Джордж все еще не спал, и он знал, что жена тоже не спит. — Так ты думаешь, Венди ее переключила? — спросила она наконец в темноте. — Конечно. — Превратила вельд в лес и на место львов вызвала Риму? — Да. — Но зачем? — Не знаю. Но пока я не выясню, комната будет заперта. — Как туда попал твой бумажник? — Не знаю, — ответил он, — ничего не знаю, только одно: я уже жалею, что мы купили детям эту комнату. И без того они нервные, а тут еще такая комната... — Ее назначение в том и состоит, чтобы помочь им избавиться от своих неврозов. — Ой, так ли это... — он посмотрел на потолок.