Вздохи… всхлипы… София Мармеладова разговаривала сама с собой, жестикулировала – рассуждала, спрашивала, отвечала, гневно восклицала, глотала непрошеные слезы воспоминаний, дискутировала, бормотала… бормотала… С давних пор она видела сны наяву. Сны о прошлом. Под воздействием таблеток, что прописывали ей врачи, сны уходили в небытие, словно таяли в непроглядной тьме памяти. Но затем возвращались снова. Непрошеные и такие яркие, такие реальные. Словно все случилось вчера, а не много лет назад. Приход полицейских всколыхнул воспоминания, вселяя в Мармеладову страх. Во сне ей семнадцать лет. На ней вязаная крючком кофточка и мини-юбка. Она стоит на пустом манеже Сочинского цирка шапито. Сегодня первый раз она будет помогать ей на представлении в качестве главной ассистентки. Потому что она снова выступает после долгого перерыва. Ей звонил сам начальник управления Госцирка и просил, умолял заменить во втором отделении иллюзиониста Игоря Кио. Несмотря на недавнюю свадьбу с Юрием Чурбановым, к Кио в Сочи приехала дочка генсека и демонстративно собиралась присутствовать на представлении. Сверху приказали – не допустить! Пресечь! И так сплетен в народе о них пруд пруди. Поэтому позвонили ей, ушедшей на покой – дорогая, великая и неповторимая, выручите! Публика вас не забыла. Ваш знаменитый номер с вазой… На манеже рабочие сцены только что установили большую вазу в форме белого яйца на трехногой подставке – публика должна видеть, что под дном вазы только гнутые бронзовые ножки и пол. Номер удивителен и сложен, публика всегда следит за ним придирчиво, затаив дыхание, стараясь разгадать, в чем секрет. В начале номера она наполняет до краев огромную вазу-яйцо водой из кувшинов, которые приносят рабочие в униформе. Она опускает руку в вазу, разбрызгивая воду по песку манежа, демонстрируя публике – нет никакого подвоха. Затем ее быстрый жест факира, и вода в вазе загорается синим пламенем. Пламя гаснет, и она накрывает вазу-яйцо покрывалом. Делает пассы факира, словно колдует. А потом медленно, эффектно стягивает покрывало. Из полной воды вазы сначала вылетают два ученых ворона. Покружив над ареной, они садятся ей на плечи. – Карррл у Кларрры украл Коралллиии, – произносит она громко, пародируя скороговорку. Публика всегда смеется в этом месте. Щедро хлопают. Она вновь накидывает покрывало на вазу, щелкает пальцами, стягивает, и… из наполненной водой вазы-яйца медленно выбирается, словно вылупляется, девушка в костюме зеленой ящерки с гребнем рептилии на голове. Она абсолютно сухая. В Сочинском цирке шапито в роли ящерицы из вазы-яйца вылупится на глазах публики Соня Мармеладова. Они тщательно репетировали номер еще дома в Москве. Она, тяжело ступая, бродит по манежу вокруг вазы, придирчиво оглядывая реквизит. Рядом с ней, словно нитка за иголкой, следует юная Регина Гришина. Они подруги с Соней, но Регина ей жгуче завидует – отчего это ее выбрали на роль ящерицы? – Оттого, что она гораздо старше тебя и тоненькая совсем, миниатюрная, а в вазе мало места, – терпеливо поясняет она. Голос у нее хрипловатый, приятный, медовый, совсем не старческий. Она проверяет отверстие в манеже, специально просверленное техником для бочки, что стоит там, внизу, куда и стекает по шлангу, пропущенному через ножку, из вазы вся вода, что льют в нее из кувшинов. Проверяет специальную резиновую глубокую воронку, что крепится на горло вазы так аккуратно и плотно, что совершенно незаметна для публики. – Соня, реквизит зарядят перед вторым отделением. – Она поворачивается к юной ассистентке. – Поскучаешь часик в яйце. Ты все хорошо усвоила? Ты сама потом снимешь воронку, вот тросик – потянешь за него тихонько. Соня кивает. Она хочет сказать – я сделаю для вас все, что угодно, лишь бы вы только позволили мне… Разрешили… Она улыбается ей. Ее крашеные волосы цвета воронова крыла блестят от масла. Она с давних пор душится исключительно арабскими духами, которые всегда раньше привозила себе с гастролей цирка. Проходит целая эпоха – несколько лет пролетает, словно миг единый… Соня-ящерица по-прежнему работает в номере «Ваза». Сидит в вазе-яйце в «заряженном реквизите» за кулисами и терпеливо ждет, скорчившись, подогнув ноги. На ней костюм зеленой ящерицы. Над головой ее воронка, куда будут наливать воду, стекающую по шлангу, пропущенному внутри одной из полых бронзовых ножек вазы в отверстие в арене и дальше в бочку под манежем. На шланге – кран. Она по заветному слову завернет его. И у публики создастся иллюзия, что вся ваза полна водой, а та будет только в воронке. Туда из последнего кувшина плеснут спирт. Он и загорится, когда она тайком бросит в него спичку. В руках скорчившейся в вазе ящерки Сони мешок, в нем спокойно сидят два ученых ворона. Она любила своих черных воронов. Карррл у Кларрры украл Коралллиии… Коралллиии… Коралли… Они снова выступают после долгого перерыва в Сочинском цирке шапито. И вокруг них клубятся злые сплетни. Так кажется ящерке Соне. Сплетни… Клевета… Вздор… Бред… Однако она помнит все прекрасно – они ведь присутствовали тогда на пустом сочинском пляже – она, Регина и Стас, самый младший из них. Ветер, шторм, в июне в Сочи штормит часто и море холодное. Они все втроем сопровождают ее на прогулку. Она шествует по пляжу медленно и тяжело, словно императрица, а они – ее покорная юная свита. А тот, другой… В цирке говорят, он начинал как акробат, но затем после травмы вынужден был уйти в рабочие сцены. Он был такой красивый парень и несвободный – двое детей и жена из цирковых, «опилочных»… Она в свои старые годы возжелала его плотски, захотела его в любовники. Она пригласила его в свой номер, в свой творческий коллектив. И он служил ей на арене и спал с ней, со старухой. Они жили вместе два года – в цирке все это знали… Он развелся с женой. Он трахал ее в постели каждую ночь, и даже после выступлений они запирались в гримерке. Она давала ему деньги и покупала ему модные шмотки у фарцы, вьющейся вокруг цирковых, она целовала его в губы публично на людях, всюду таскала его с собой, даже на кремлевские приемы. Но он начал дико пить, несмотря на то, что ходил в ее фаворитах и был у нее на содержании. А затем Каррррл все же украл у Кларррры ее кораллы… Точнее у Коралллиии украли Карла… София Мармеладова в своей квартире на улице Дмитрия Донского мотает растрепанной головой, сильно сдавливая виски ладонями – нет, нет, вздор, вздор… Бред… Но все ведь случилось на их собственных глазах тогда… Сначала – злорадные цирковые сплетни, что красавец-фаворит пошел вразнос, влюбился в дочку клоуна-гастролера и написал директору цирка заявление на увольнение. Они уже паковали чемоданы, собираясь уезжать из Сочи. Но вот на их глазах он бежит к ним по пустому пляжу – на ходу расстегивая рубашку, обнажаясь. Рубашка трепещет на ветру, он ее срывает с себя. Налетает на них как безумный и… Он хочет ее ударить? Убить? Соня Мармеладова закрывает лицо в страхе. Нет! Она, старая как мир, в его крепких мужских объятиях. Он страстно целует ее на глазах у потрясенных Сони, Регины и Стаса. Его красивое лицо в тот момент как гипсовая маска, а взгляд… Он поворачивается и бежит стремительно к пустому молу, о который разбиваются с грохотом штормовые волны. Она глядит ему вслед, она вытирает тыльной стороной старческой руки в кольцах с камнями свои накрашенные алой помадой губы. Они, ее юная свита, наконец понимают – что-то не так, что-то неправильно. Соня с Региной кричат, а Стас бросается в сторону мола. Но на их глазах полуголый человек на молу подпрыгивает, его тело гимнаста переворачивается в воздухе, и он свечой входит в бушующие волны, разбивая себе голову о подводные камни. Кровь… Крики… Алая пена у мола… И, словно во сне, видение сразу сменяется другой картиной. Она, Соня Мармеладова, стоит в гримерке Сочинского цирка шапито. Она глядит на себя в зеркало. Из зеркала смотрит на нее ее двойник – лицо все в крови. Глаза затуманены. Из щеки торчат большие портновские ножницы. Она берет ножницы и раскрывает их, надавливает, еще больше расширяя ужасную рану на щеке. – Что ты делаешь??!! Голос… нет, визг Регины за ее спиной. Она медленно оборачивается. Выдергивает ножницы из раны. Кровь хлещет на гримерный стол, брызги летят на зеркало. Словно во сне она подносит острые ножницы к носу, к ноздре. – Это не я… Это ты. – Ты что?!! Отдай! Отдай мне ножницы! Это не я! Слышишь ты – это не я!! Регина дико истерически кричит. – Неужели она?! – шепчет Соня Мармеладова, маленькая ящерица, вылупившаяся из яйца боли и страха. Ножницы щелк… Ножницы щелк… Глава 14. Шлемоблещущий гектор Брайан Ферри и Оркестр Alphaville (музыкальный фон) – Гек, полегче бы с ностальгирующей кузиной Аллой, вы прямо по-варварски взяли ее в оборот, у нас все же полицейское расследование, а не операция против террористов, – заметила Катя, когда они ехали из Рузы в Полосатово. – Она лгунья, не сказала нам и половины правды. – Гектор прибавил скорость, лихо обгоняя впереди идущие машины. – Однозначно – сестрицу свою двоюродную Регину она ненавидела. Не желала нам этого показывать, однако в притворстве не преуспела. А раз ненавидела, могла и убить. И дело даже не в мифическом завещании. Сейчас многие завистливы и ненавистны к своим родственникам, знакомым, которые в жизни большего добились, денег заработали. Наверняка вы с подобными людьми сами сталкивались, Катя. Я встречал таких, и не раз. Я их привык давить. Не объяснять – мол, вы не правы, дорогие, не злобствуйте, не завидуйте. А сразу – давить. Регина Гришина бабла себе наколотила – мой ей респект. Я для себя так однажды решил вопрос – если уж вычеркнут я из нормальной жизни… то уж если и денег еще у меня не будет, тогда совсем жесть.