– А вы, Гектор Игоревич, их не знаете? – совсем расстроился Блистанов. – А мы что тебе с коллегой – чародеи? Или карманное издание энциклопедии? – Гектор покачал головой. – Эх, Сеня, светлячок ты айтишный, но мозги у тебя только в одну сторону затесаны – в виртуал. Куда только генерал – мать твоя смотрит? – До сих пор в вашу сторону, Гектор Игоревич, – странным тоном ответствовал Арсений Блистанов. – Все забыть вас не в силах. Катя покосилась на Гектора – он тоже метнул на нее взгляд. И на лице его появилось то самое выражение, памятное ей еще по Староказарменску, когда он отвечал на нескончаемые звонки по мобильному разных «птичек, куколок и деток», буквально вешавшихся ему на шею, дико его ревновавших и требовавших внимания и ласки. Разбойничье выражение на физиономии Гектора Троянского. Ловеласа и гуляки. Но тогда в Староказарменске и все это тоже оказалось иллюзией… Гектор кашлянул и погрузился с головой в изучение контактов Гришиной. – Вот номер, по которому она звонила врачу днем в среду, судя по времени. – Он сделал скрин. – В понедельник, вторник ей самой активно звонили. – Все эти номера – реклама. Видите, их автоматом в спам отправил встроенный алгоритм, – объяснил Блистанов. – Только несколько оставлены алгоритмом в памяти. – Звонила ее домработница, затем два вызова Гасановой. – Гектор сверялся с телефонами в своем мобильном. – Во вторник днем ей звонил Четвергов. В среду снова Гасанова – видно, с дороги в Полосатово. Она сразу перенабрала. И звонила уже в ночь на четверг сама… ей, а вы знаете, кому Гришина звонила? – Кому, Гек? – спросила Катя. – Спрятавшейся от нас во мраке квартиры своей подруге Соне Мармеладовой. Сначала ей на домашний, затем на мобильный. – И они разговаривали? – Данные о длительности разговоров не сохранились. И чаты мессенджеров тоже утрачены. Можно позже запросить распечатку звонков самой Мармеладовой с ее городского номера, но это дело не быстрое. Утром в четверг в десять и в одиннадцать на мобильный Гришиной пришли два звонка. В десять звонила Тюльпанова и в одиннадцать неизвестный мне номер. – Гектор снова сделал скрин и скопировал в память своего мобильного. – На этот номер есть ответный звонок Гришиной, она перезвонила через полчаса. И больше никаких ее ответных звонков. Но на ее мобильный продолжали звонить – звонки были отправлены в спам, значит, они рекламные. – Не все отправили в спам, Гектор Игоревич, – возразил Арсений Блистанов. – Вот этот номер городской, не мобильный. Он не из спама. С него был вызов на мобильный Гришиной в три часа ночи в четверг, до того как она сама звонила Мармеладовой. – Столь поздний звонок? Гришина в четверг еще была жива, по крайней мере, до половины двенадцатого дня. А ночью она не спала… – Она сама среди ночи перезванивала на этот номер девять раз, и, так как звонки с ее мобильного шли так часто, алгоритм их тоже отправил в спам. – Блистанов тыкал в экран пухлым пальцем. – Девять раз ночью она звонила на тот городской номер! И конечно, я не удержался и проверил, что это еще за хрень. Ночной дозвон – автомат. – И что за номер? – спросила Катя. – Закреплен за адресом ее собственного дома в Плотниковом переулке. – Ее арбатского особняка? Но мы же там были. Он давно закрыт, пустует. Все заброшено, недоделанный ремонт. Она там не жила после самоубийства сына. – Номер зарегистрирован на его имя. – Блистанов потер пальцами красные, как у кролика, от недосыпа глаза. – На имя Даниила Гришина. Не он ли звонил мамочке накануне ее гибели из ада? Или его скорбный, не знающий покоя дух? Глава 16. Гектор – мужей сокрушитель Брайан Ферри. Back to black (музыкальный фон) Поведав без утайки все, что они узнали за день, капитану Блистанову (тот, как школяр, вбивал все в планшет), обсудив информацию и прикинув планы на завтра, щедро снабдив его советами и ЦУ, они покинули Полосатово. На обратном пути снова хранили молчание. Если при Блистанове Гектор вел себя привычно – раскованно, деловито, чуть свысока, то в салоне внедорожника после сцены с грозой в лесу и таблетками он был сама сдержанность. Кто-то позвонил ему на мобильный. – Победители определились? – спросил он звонившего. – Супергуд. Чудненько. Я позже приеду. Нет, не парно… сразу со всеми… Ну а ты как думал? Пусть делают ставки один к пяти. Катя оглянулась на баул в багажнике, откуда торчали боксерские перчатки. Они ее еще днем встревожили. – Гек, а куда вы собрались после того, как меня отвезете? – спросила она. И снова не ожидала подобного вопроса от себя. Мужчину, тем более такого, как полковник Гектор Борщов, не принято спрашивать о его делах. – В одно место загляну. Спарринг. – Он думал о чем-то. – Спарринг? В спортзале? – На свежем воздухе. Люди на природе собираются помахать кулаками. Надо мне приходить в рабочую форму. – Гек, но вы же еще на перевязке, – не выдержала Катя. – Два с половиной месяца прошло. Пора. Гимнастика на ночь. – Он усмехнулся. – Весь ваш дом – спортзал, тренируйтесь там. Два месяца слишком мало для реабилитации. Какой может быть сейчас спарринг? – Дома я тренируюсь, сразу после клиники начал, я в шесть утра встаю. А спортзал и спарринг – разные вещи в плане жесткости условий. – Гек… – Что? – Он смотрел на нее уже с вызовом. – Тогда я с вами поеду. Она заявила ему это и вспыхнула до корней волос. Снова, снова, снова не ожидала от себя такого! – Посмотреть желаете? Ладно, – открытый вызов в его серых глазах. – Отлично. Поехали. Он круто развернулся и погнал, все прибавляя скорости. Включил свой плей-лист закачанный – Брайн Ферри, Back to Black. Как тогда – в Староказарменске, в пустом отеле… Катя волновалась так сильно, что даже за дорогой не следила. Они ехали минут двадцать – какой-то лес, сумерки, много машин, включенные фары, гул голосов и несколько «рингов» – истоптанных площадок, окруженных зрителями – парнями в камуфляже, в куртках охранников, в футболках с надписями: «Викинг», «Музыкант», «Обратная сторона медали». Свист, выкрики, хохот, пиво из бутылок. В толпе и на ринге мелькали алые береты «краповиков». Гектор аккуратно высадил Катю, забрал из багажника баул с перчатками. Затем он закинул его небрежно на плечо и… внезапно крепко, властно обнял Катю, притягивая ее к себе, и повел к рингам. Походочка этакая фланирующая и одновременно пружинистая, как у хищника… На них обращали внимание – видимо, они представляли собой заметную пару. Гектор лишь сильнее прижимал Катю – мое! Его тяжелая рука покоилась на ее плечах. На рингах, мимо которых они шли, «спарринговали» по-разному – на одном неуклюже тузили боксерскими перчатками друг дружку новички, запакованные до самых глаз в пухлые шлемы и облепленные щитками. На других бились смертным боем бойцы рангом выше. Град ударов, кровь на лицах. – Спецназ с ОМОНом как-то раз решили вздуть друг дружку за то, что кто-то с пьяных глаз испортил погремушку, – продекламировал Гектор. Он разомкнул собственнические объятия, отпустив Катю у четвертого, пустого пока еще ринга. Поставил баул на груду старых покрышек. К нему сразу подошли двое судейских – «краповик» и пожилой мужик в камуфляже, этакий Полкан-воевода. – Какие люди! Троянец! Значит, со всеми сразу финалистами? – Morituri te salutant[5]. – Гектор снял свой дорогой черный пиджак и галстук. – Пару минут, и я готов. Гладиаторы хреновы – как наш Вилли Ригель говаривал, да, Катя? Он снял белую рубашку. На рельефном торсе и на выпуклой мускулистой груди Катя видела старые шрамы. Но их заметно прибавилось. Слева на ребрах свежий шрам наполовину прикрывал хирургический пластырь. Справа на боку был тоже багровый, недавно зарубцевавшийся хирургический шрам. Из-под ремня его низко сидящих на бедрах костюмных брюк на животе виднелись эластичные бинты. Он достал из баула новую упаковку бинтов и дополнительно стянул ими себя прямо поверх брюк. Надел футболку цвета хаки, прикрывая все ею. Затем он разулся, оставшись босым. И финальный штрих – боксерские перчатки, он затянул шнуры резким профессиональным жестом. Вышел на ринг. Навстречу ему шествовали вразвалку пять качков. – Пусть наденут шлемы и щитки, – приказал Гектор. Два судьи «краповика» забубнили глухо увещевания «победителям», команда поддержки приволокла шлемы и защитную экипировку. Гектор ждал в расслабленной позе в центре ринга – руки в перчатках опущены, левая нога согнута. Катя внезапно поняла, что все зеваки перекочевали к их арене и чего-то напряженно ждут. У нее захолонуло сердце. Она прикидывала – что она может сделать в такой ситуации, если вдруг… Она видела – Гектор гораздо старше своих противников. Хотя в его сорок шесть ему никто не давал его возраста, однако природа есть природа. Каждому из пятерки, выставленной против него, не более тридцати. И потом он один против них! В шрамах, в бинтах! – Погнали! – Полкан-воевода подал судейский сигнал. И р-р-раз! Все ждали долгого кровавого страшного боя. Однако все произошло в какие-то доли секунды. Гектор сам ринулся на противников – ударил плечом в торс первого, кулаком ему в челюсть, отшвыривая от себя, расчищая путь. Тело его взвилось в воздух в высоком прыжке – удар ногой в голову, и второй повалился как сноп на землю. А сам Гектор, казалось, тоже упал – боком, опасно приземляясь на согнутую руку, прямо на выставленный локоть. Катя испугалась, что он сломает себе руку при падении! Но он лишь пружинисто мощно оттолкнулся локтем от земли, полностью контролируя свое тренированное гибкое тело и нанося выпрямленными ногами удар третьему противнику, который уже грозно навис над ним – якобы поверженным на землю. Удар такой силы, что треснул защитный щиток на груди нападавшего, и тот рухнул на колени, хватая воздух ртом. Двое других получили рубящие удары по предплечьям, по сухожилиям – молниеносные, сокрушительные и… Они ошалело стояли посреди ринга, не в силах не то чтобы дальше продолжать бой, но даже просто поднять руки. Гектор «выключил» их обоих одновременно. Толпа ошеломленно взирала на скоротечный спарринг. – Да что же это, он так и будет наших валять, как дохлых?! – в сердцах заорал один из «краповиков». – Крутой, да? Издеваешься? А ты давай теперь с нами попробуй! – Танцуй, баба, танцуй, дед, танцуй, краповый берет. – Гектор сплюнул. – Станцуем, «краповики», сами напросились. Два «краповика» – те, что судили бои, без перчаток ринулись на него, махая пудовыми кулаками. Гектор гибко быстро отклонился, еще, еще, еще, лавируя, уходя от контакта, словно заманивая их. Внезапно он резко запрокинулся назад, очень близко подпуская их к себе, беззащитно, казалось, открывая все свое тело – грудь, живот под их страшные удары, и… Он сделал сальто назад, как гимнаст, – ноги его мелькнули, – один «краповик» получил ногой прямо в челюсть и отлетел к зрителям. Второго он достал в колено, выбивая ему сустав. Вопль боли! Крики зевак! И в этот миг из толпы выскочил здоровенный тип в камуфляже с воплем: «Ты чего, оборзел наших метелить с «Витязя»?!» Ногой в шнурованном армейском ботинке он сам попытался ударить Гектора в позвоночник, но тот развернулся боком, и тяжелый берц попал ему в бедро. Два молниеносных удара, как в боксе, – в корпус и в челюсть. И вот уже противник валяется на земле, выплевывая зубы из разбитого рта. – Все! Все! Бой закончен! – заорал Полкан-воевода. Побитых уволокли под руки. Гектор покинул ринг танцующей походкой, подошел к покрышкам, где остались его вещи. Катя видела – он бледный, но дышит ровно, дыхание не сбито, однако… Она же заметила, куда ударил его тот идиот! – Чудненько. Размялись. Пару секунд, и поедем. Отвезу вас домой, Катенька. – Он присел на покрышки, смотрел на нее снизу вверх. Она молча начала расшнуровывать ему левую перчатку. Правую руку в перчатке он приложил к бедру, сильно прижал. И в этот момент тень заслонила от них свет автомобильных фар, освещающих темноту леса. Катя обернулась.