Все это я узнал много позже, но нарочно записываю здесь – в противовес всем нелепым слухам о его прошлом, которые я приводил раньше и в которых не было и тени правды. К тому же он мне рассказывал это в дни больших потрясений, когда я дошел до того, что мог бы поверить о нем всему – или ничему. Вот я и решил воспользоваться этой короткой паузой в своем повествовании, – пока Гэтсби, так сказать, переводит дух, – чтобы рассеять все заблуждения, которые тут могли возникнуть. В моем непосредственном общении с ним тоже наступила в то время пауза. Недели две я его не видел, не слышал даже его голоса по телефону – я почти все вечера пропадал в Нью-Йорке, шатался с Джордан по городу и усиленно старался втереться в доверие к ее престарелой тетке. Но как-то в воскресенье, уже под вечер, мне вздумалось пойти его проведать. Не прошло и пяти минут после моего прихода, как явилось еще трое гостей; одним из них был Том Бьюкенен. Я так и подскочил от удивления, хотя удивительным было разве только то, что это не произошло до сих пор. Они катались верхом и заехали потому, что захотелось выпить, – Том, некто по фамилии Слоун и красивая дама в коричневой амазонке, которая уже бывала здесь прежде. – Очень рад вас видеть, – говорил Гэтсби, выйдя им навстречу. – Очень, очень рад, что вы заехали. Как будто их это интересовало! – Садитесь, пожалуйста. Сигарету? Или, может быть, сигару? – Он озабоченно расхаживал по комнате, нажимая кнопки звонков. – Сейчас принесут чего-нибудь выпить. Его сильно взволновало, что Том здесь, у него в доме. Впрочем, он все равно не успокоился бы, если бы не угостил их, – должно быть, смутно чувствовал, что только за тем они и явились. Мистер Слоун от всего отказывался. Может быть, лимонаду? Нет, спасибо. Ну, бокал шампанского? Нет, ровно ничего, спасибо… Извините… – Хорошо покатались? – Дороги здесь отличные. – Но мне кажется, автомобили… – М-да, пожалуй… Не в силах утерпеть, Гэтсби повернулся к Тому, который ни слова не сказал, когда их знакомили словно бы впервые. – Мы как будто уже где-то встречались, мистер Бьюкенен? – Да, да, конечно, – сказал Том с грубоватой вежливостью, хотя явно не вспомнил. – Ну как же. Я отлично помню. – Недели две тому назад. – Совершенно верно. Вы тогда были вот с ним – с Ником. – Я знаком с вашей женой, – продолжал Гэтсби, уже почти агрессивно. – Неужели? Том повернулся ко мне. – Ты, кажется, живешь где-то близко, Ник? – Рядом. – Неужели? Мистер Слоун сидел, надменно развалясь в кресле, и в разговоре участия не принимал; дама тоже помалкивала, но после второй порции виски с содовой вдруг мило заулыбалась. – Мы все приедем на ваш следующий журфикс, мистер Гэтсби, – объявила она. – Не возражаете? – Ну что вы. Буду чрезвычайно рад. – Вы очень любезны, – скучным голосом сказал мистер Слоун. – Мы… Нам, пожалуй, пора. – Отчего же так скоро? – запротестовал Гэтсби. Он уже овладел собой, и ему хотелось подольше побыть в обществе Тома. – Может быть… может быть, вы останетесь к ужину? Наверно, приедет кто-нибудь из Нью-Йорка. – А давайте лучше поедем ужинать на мою виллу, – оживилась дама. – Все – и вы тоже. Последнее относилось ко мне. Мистер Слоун поднялся с кресла. – Едем, – сказал он, обращаясь только к ней одной. – Нет, серьезно, – не унималась она. – Это будет очень мило. Места всем хватит. Гэтсби вопросительно посмотрел на меня. Ему хотелось поехать, и он не замечал, что мистер Слоун уже решил этот вопрос, и решил не в его пользу. – Я, к сожалению, вынужден отказаться, – сказал я. – Но вы поедете, мистер Гэтсби, да? – настаивала дама. Мистер Слоун сказал что-то, наклонясь к ее уху. – Ничего не поздно, если мы сейчас же выедем, – возразила она вслух. – У меня нет лошади, – сказал Гэтсби. – В армии мне приходилось ездить верхом, а вот своей лошади я так и не завел. Но я могу поехать на машине следом за вами. Я через минуту буду готов. Мы четверо вышли на крыльцо, и Слоун с дамой сердито заспорили, отойдя в сторону. – Господи, он, кажется, всерьез собрался к ней ехать, – сказал мне Том. – Не понимает, что ли, что он ей вовсе ни к чему. – Но она его приглашала. – У нее будут гости, все чужие для него люди. – Он нахмурил брови: – Интересно, где этот тип мог познакомиться с Дэзи? Черт дери, может, у меня старомодные взгляды, но мне не нравится, что женщины теперь ездят куда попало, якшаются со всякими сомнительными личностями. Я вдруг увидел, что мистер Слоун и дама сходят вниз и садятся на лошадей. – Едем, – сказал мистер Слоун Тому. – Мы и так уже слишком задержались. – И добавил, обращаясь ко мне: – Вы ему, пожалуйста, скажите, что мы не могли ждать. Том тряхнул мою руку, его спутники ограничились довольно прохладным поклоном и сразу пустили лошадей рысью. Августовская листва только что скрыла их из виду, когда на крыльцо вышел Гэтсби в шляпе и с макинтошем на руке. Как видно, Тома все же беспокоило, что Дэзи ездит куда попало одна, – в следующую субботу он появился у Гэтсби вместе с нею. Быть может, его присутствие внесло в атмосферу вечера что-то гнетущее; мне, во всяком случае, этот вечер запомнился именно таким, непохожим на все другие вечера у Гэтсби. И люди были те же – или по крайней мере такие же, – и шампанского столько же, и та же разноцветная, разноголосая суетня вокруг, но что-то во всем этом чувствовалось неприятное, враждебное, чего я никогда не замечал раньше. А может быть, просто я успел привыкнуть к Уэст-Эггу, научился принимать его как некий самостоятельный мир со своим мерилом вещей, со своими героями, мир совершенно полноценный, поскольку он себя неполноценным не сознавал, – а теперь я вдруг взглянул на него заново, глазами Дэзи. Всегда очень тягостно новыми глазами увидеть то, с чем успел так или иначе сжиться. Том и Дэзи приехали, когда уже смеркалось; мы все вместе бродили в пестрой толпе гостей, и Дэзи время от времени издавала горлом какие-то переливчатые, воркующие звуки. – Я просто сама не своя, до чего мне все это нравится, – нашептывала она. – Ник, если тебе среди вечера захочется меня поцеловать, ты только намекни, и я это с превеликим удовольствием устрою. Просто назови меня по имени. Или предъяви зеленую карточку. Я даю зеленые карточки тем, кому… – Смотрите по сторонам, – посоветовал Гэтсби. – Я смотрю. Я просто в восторге от… – Вероятно, вы многих узнаете – это люди, пользующиеся известностью. Нагловатый взгляд Тома блуждал по толпе. – А я как раз подумал, что не вижу здесь ни одного знакомого лица, – сказал он. – Мы, знаете ли, мало где бываем. – Не может быть, чтобы вам была незнакома эта дама. – Та, на кого указывал Гэтсби, красавица, больше похожая на орхидею, чем на женщину, восседала величественно под старой сливой. Том и Дэзи остановились, поддавшись странному чувству неправдоподобности, которое всегда испытываешь, когда в живом человеке узнаешь бесплотную кинозвезду. – Как она хороша! – сказала Дэзи. – Мужчина, который к ней наклонился, – ее режиссер. Он водил их от одной группы к другой, церемонно представляя: – Миссис Бьюкенен… и мистер Бьюкенен… – После минутного колебания он добавил: – Чемпион поло. – С чего вы взяли? – запротестовал Том. – Никогда не был. Но Гэтсби, видно, понравилось, как это звучит, и Том так и остался на весь вечер «чемпионом поло». – Ни разу в жизни не видела столько знаменитостей сразу, – воскликнула Дэзи. – Мне очень понравился этот, – как его? – у которого еще такой сизый нос. Гэтсби назвал фамилию, добавив, что это директор небольшого киноконцерна. – Все равно, он мне понравился. – Я бы предпочел не быть чемпионом поло, – скромно сказал Том. – Я бы лучше любовался всеми этими знаменитостями, так сказать, оставаясь в тени. Дэзи пошла танцевать с Гэтсби. Помню, меня удивило изящество его плавного, чуть старомодного фокстрота – он никогда раньше при мне не танцевал. Потом они потихоньку перебрались на мой участок и с полчаса сидели вдвоем на ступеньках крыльца, а я в это время, по просьбе Дэзи, сторожил в саду. «А то вдруг пожар или потоп, – сказала она в пояснение. – Или еще какая-нибудь божья кара». Том вынырнул из тени, когда мы втроем садились ужинать. – Не возражаете, если я поужинаю вон за тем столом? – сказал он. – Там один тип рассказывает очень смешные анекдоты. – Пожалуйста, милый, – весело ответила Дэзи. – И вот тебе мой золотой карандашик, вдруг понадобится записать чей-нибудь адрес. Минуту спустя она посмотрела туда, где он сел, и сказала мне: – Ну что ж – вульгарная, но хорошенькая. – И я понял, что если не считать того получаса у меня на крыльце, не таким уж радостным был для нее этот вечер.