– Ты че, сдурела? – заорал Валера и отпустил Лену. – Шуток не понимаешь? Какие тут шутки! Катька выставила вперед руки с короткими ногтями, вымазанными ярко-красным лаком (все же медсестра, ногти наращивать им, видно, не разрешают), и пошла на Лену, целясь в глаза. И пришлось бы Лене плохо, потому что сзади напирал Валера, но тут на лоджию протиснулся Толик. Как он уместился в тесном пространстве, непонятно, но Толик не стал интересоваться, что же они тут делают, как мальчик в старой детской комедии, а тут же уразумел суть проблемы. Одной рукой он поднял Катьку над полом, так что она только ругалась и бессильно болтала в воздухе ногами, второй рукой толкнул Лену к выходу. Она подхватила сумку и протянула руку за курткой, но этот гад Валера вытянул куртку и покрутил перед ней, как тореадор крутит мулету перед разъяренным быком. Куртка была брусничного цвета, очевидно, это и навело Валеру на мысли о корриде. – А-та-та… – говорил он, – а попробуй, достань! Лена сунулась было за курткой, но Валера ловко ее обошел и выскочил с лоджии в комнату. Кровь бросилась Лене в лицо, до того она разозлилась. Она увидела на столе среди грязной посуды нож и протянула уже к нему руку. И тут в голове прозвучал вопрос, что же она делает. – Ну, иди, иди сюда… – звал Валера, помахивая курткой. – Да пошел ты! – рявкнула Лена и выбежала из квартиры. На улице ей стало легче, во всяком случае, руки перестали трястись, и глаза не застилала уже пелена ярости. Ну сходила в гости, хорошо провела субботний вечерок! Сама виновата, не нужно было сюда соваться. Ладно, сейчас надо вызвать такси и уехать отсюда поскорее. Дома успокоиться и забыть про Катьку. Она сунулась в сумку за телефоном и не нашла его в кармашке. Сердце сдавило нехорошее предчувствие – сумка валялась на лоджии, кто угодно мог в ней порыться. Лена пошарила в сумке – вот кошелек, и деньги вроде все на месте, она много с собой и не брала, вот ключи от квартиры, косметичка. Телефон нашелся на самом дне, и у Лены отлегло от сердца. Но радость оказалась преждевременной – мобильник безнадежно разрядился. Черт, ну хотела же проверить перед уходом! И вот что теперь делать одной на пустой темной улице? Точнее, темнота еще не наступила – все-таки конец мая, вроде бы белые ночи в городе. Но небо сегодня весь день было обложено тучами, как ватой, оттого Лена и взяла с собой куртку, опасаясь дождя. Вспомнив про куртку, она здорово разозлилась – новая, довольно дорогая вещь, первый сезон всего и носила-то. Ну Катька, ну зараза! Это же надо – Лену приревновать к этому уроду Валере. Да на него глядеть – и то оторопь берет! Лена вспомнила, как заехала Катьке сумкой по морде. Немного полегчало, и она решила поймать левака и ехать домой. Рискованно, конечно, но выбора нет. Тут из-за угла вывернула машина, и Лена подняла руку. Машина проехала было мимо, но вдруг сбросила скорость, остановилась, и водитель подал назад. – Скучаешь? – спросил он, как показалось Лене, с насмешкой. – Я с работы! – буркнула она и отвернулась. – Садись! – Он открыл дверцу. – Довезу уж, если с работы. В больнице работаешь? – Он мотнул головой назад, где оставалась темная громада больницы. – Ну да, медсестрой в ортопедическом, – закивала Лена. Она и сама не знала, для чего соврала, но продолжала болтать, чтобы разрушить неловкую тишину: – На дежурстве задержалась, сменщица моя не явилась, день рождения у нее, вот, пришлось подменять… – И добавила зачем-то: – Меня Катей зовут, а вас? Водитель буркнул что-то невразумительное и отвернулся. Лена поняла это так, что он не намерен болтать, и притихла. Машина неслась по пустым улицам, ясное дело, это не центр, там-то сейчас оживленно. Лена ненадолго закрыла глаза и отключилась, а когда очнулась, то не узнала ничего вокруг. То есть этот район она и раньше плохо знала, но все же не было у нее топографического кретинизма, она сама водила машину и запоминала дорогу. И теперь была уверена, что, когда ехала сюда на такси, она этой дорогой не проезжала, хоть что-то в памяти отложилось бы. – Куда мы едем? – Она постаралась, чтобы голос звучал спокойно. – В город едем, как договаривались, – ответил водитель, – тут дорога получше. Тогда-то Лена и пригляделась к водителю и увидела волчий оскал и затравленный вид. От страха сделалось нехорошо, сердце заколотилось, голова стала тяжелой, дыхание сбилось. За окном машины проносились чахлые кусты, выхваченные из темноты мертвенным светом фар. Никаких домов и вообще строений не было видно. Куда он ее завез? На Лену накатила тяжелая волна тошноты. Дешевое пойло, которым ее угощали у Катьки, просилось наружу. Тошнота усугублялась злостью – злостью на Катьку, злостью на саму себя. Вроде не двадцать лет, пора бы уже поумнеть… Да еще водитель этот какой-то странный… Хотя ночью-то все странными кажутся, у страха глаза велики… – Остановись! – попросила она водителя. Он взглянул на нее удивленно: – Что вдруг? – Тошнит меня! – ответила она зло. – Ты же не хочешь, чтобы я тебе весь салон заблевала? – Черт! Только этого мне не хватало! – Водитель ударил кулаком по рулю, но все же затормозил, съехал на обочину. – Ладно, давай уж, только скорее… Он повернулся – не к Лене, в другую сторону, быстро и настороженно оглядел дорогу. Лена открыла дверцу, выбралась из машины, сделала несколько неуверенных шагов. Жадно вдохнула ночной воздух. Впереди столпились пыльные кусты, они, словно руки, тянули к ней ветки, ветер ворочался в них, как большое тяжелое животное. Лена пошла дальше от дороги, дальше от машины, дальше от этого странного ночного водителя. В голове мелькнула мысль, что он может уехать, – но даже это не казалось теперь важным. Лена шла, не разбирая дороги, шла в темноту, спотыкаясь, цепляясь за сухие ветки. Наконец остановилась, отдышалась. Тошнота прошла сама, от темноты и свежего ночного воздуха. Вокруг была гулкая, непривычная тишина. Здесь, в стороне от дороги, в стороне от жилья, она увидела над собой огромное ночное небо, тускло подсвеченное огнями большого города. В голове начало проясняться, и тут до нее дошел ужас собственного положения – ночью, одна, на безлюдном пустыре… если этот водила уедет, что она будет делать? Она торопливо развернулась и пошла в обратном направлении. Впрочем, сейчас, в этой густой пыльной темноте, она утратила представление о направлении и шла наугад, проламываясь через кусты, может быть, и не туда, куда нужно, может быть, удаляясь от дороги, углубляясь в пустырь. Кусты хватали ее за одежду, словно пытаясь удержать, вернуть ее. Вдруг впереди, там, куда она шла, послышался шорох. Лена застыла, испуганно вглядываясь в темноту. Потом тихо проговорила, обращаясь к этой темноте: – Кто здесь? Никто ей, разумеется, не ответил, но ветки кустов шевельнулись, оттуда донесся тяжелый вздох. Лена повернула и побежала, все равно куда, только бы подальше от того, что шуршало, вздыхало и двигалось в темноте. Постепенно она успокоилась и подумала, что устроила панику на пустом месте. Теперь она уже вовсе не представляла, куда нужно идти, и шла вперед, только чтобы не стоять на месте. И через несколько бесконечно долгих минут, когда она уже окончательно уверилась, что заблудилась на этом проклятом пустыре, впереди проступил неяркий свет. Лена раздвинула кусты – и с облегчением увидела впереди дорогу и знакомый силуэт машины. С бьющимся сердцем вышла из кустов, поправила волосы, одернула юбку, подошла к машине, опустилась на переднее сиденье и проговорила виноватым и в то же время агрессивным голосом, заранее отбиваясь от неизбежных упреков водителя: – Ну все, поехали… И только после этого почувствовала зияющую пустоту на водительском сиденье. Оглянулась – и убедилась, что водителя рядом с ней не было. Наверное, тоже вышел по своим делам… ну вот, а сам не хотел останавливаться! Лена сложила руки на коленях, устроилась поудобнее, придумывая язвительную фразу, которой встретит вернувшегося водителя. Правда, ничего остроумного в голову не приходило. Прошла минута, другая… Да что он там так долго делает? Все язвительные фразы напрочь выветрились из головы. Для них просто не осталось места. Лена взглянула на часы. Было уже половина второго. Она прикрыла глаза и не заметила, как задремала. Ей даже начал сниться какой-то сон – лестницы, коридоры, незнакомые люди… они в чем-то укоряли ее, показывали на нее пальцами, и Лена во сне знала, что виновата перед ними, не знала только, в чем именно заключается ее вина. Проснулась она, как от толчка, и в первый момент не могла понять, где находится. Наконец вспомнила неудавшуюся вечернику, свой побег, странного водилу – и осознала, что все еще сидит в пустой машине рядом с ночным пустырем. Взглянула на часы – было без пяти два. Спала-то она недолго, но куда же запропастился этот водитель? Лена вышла из машины, вгляделась в темные кусты, позвала его отчего-то негромко, словно боясь кого-то разбудить: – Эй, ты где? Ты куда пропал? Ей никто не ответил – только ветер лениво пошевелил сухие пыльные ветки.