– Триста тысяч? – повторил я. – Извините, не понял, о чем речь. – Здравствуйте, Иван Павлович, – произнес приятный голос, и я увидел стройную брюнетку в красном костюме. Ответить на приветствие мне не удалось, потому что брюнетка попятилась, а потом бросилась к девице со словами: – А ты как здесь очутилась? – Да ладно, мам, – заныла гостья. – Он спал с Герой, бросил его, радио «Сплетник» пообещало деньги первому блогеру, который пришлет интервью с Вавой. Я его отослала! Вау! Лавэ мое! – Очнись! – топнула ногой Голикова. – Позорница! Тебе пятнадцать лет! Посмотри на себя! Разве так девочки выглядят? – Да ладно, мам, – повторила дочь. – Может, мне белые фильдеперсовые банты завязать, которые ты до старости в школе носила? У меня звякнул телефон. Проверять, кто прислал сообщение, я не счел нужным, но не удержался от замечания: – Когда-то дамы носили фильдеперсовые чулки, а банты у советских школьниц были капроновые. Но юное создание уже убежало, забыв попрощаться. Голикова упала в кресло. – Марта росла нормальной девочкой, потом выпросила у меня мобильный, выдвинув аргумент: «У всех есть, у меня нет, поэтому ни в одну компанию меня не берут». Пришлось подарить ей трубку. И все! Милая школьница превратилась в хищное животное телефонозавр. Недавно дочка набрала десять тысяч подписчиков в Telegram, это много. И забросила учебу, занимается только соцсетями, имеет хороший заработок. Иногда мне кажется, что я птеродактиль, который зря сидит в студии. У дочери подчас денег больше, чем у матери. Послышался тихий звук, Голикова вынула из сумочки телефон. – Вот! Сообщение от моей восьмиклассницы: «Ма, не дуйся! Хочу отвезти тебя на Новый год в Вену. Ты договорилась с этим Подушкиным о встрече. А про него сегодня все пишут, он в топе. Вот я и подсуетилась, пораньше прибежала, чтобы он меня с тобой перепутал и впустил. Ваще четко сработала. Мой репортаж “Сплетник” взял, в аккаунты его выставлю. Не сердись, я тебя лю и це!» Ну вот что с ней делать, а? – Любить такую, какая есть, – посоветовал Боря. А я решил вернуть Голикову к нашим проблемам. – Вы снимали репортаж о колдуне Лаврове… – Да никогда, – перебила Юлия. – Если вы о тех передачах, в которых принимала участие Кочкина, то да, я пригласила Алевтину. Это рекламные два эфира, мне хорошо заплатили. Беседовать пришлось об идиотском психотехническом сельскофермерском институте. На первую съемку Кочкина притащила Лаврова! И давай его нахваливать. Оцените мое положение! Нужно выполнить задание рекламодателя, а не получается. Задаю вопрос: «Расскажите о профессиях, которые получают ваши студенты». Ответ: «Вот вам Андрюша Лавров! Необыкновенный, ясновидящий психоколдун…» И помчалась лошадь по степи! Голикова чуть не задохнулась от злости, но сумела справиться с приступом гнева и продолжила: – Это сейчас, когда я все знаю и понимаю, так реагирую. Но тогда в студии Алевтине удалось внушить мне веру в уникальные способности Лаврова. А я только-только пережила сильный стресс, умер близкий человек, сестра моя, Ляля. Никак не получалось себя створожить, все из рук валилось, вот я и попалась на крючок, пошла к этому гуру на прием. Он назначил двадцать сеансов психокоррекции. Я заплатила уйму денег. И что? А ничего! Юлия вытащила из сумки носовой платок и приложила его ко лбу. – Он меня три раза в неделю «духовно очищал». Денег на все угрохала уйму! Потом успокоилась и подумала: «Легче стало, потому что почти год прошел после кончины Ляли». Перестала ходить к Лаврову. Семь дней пропустила. А потом пришло ко мне привидение. Лето. Ночь. Я на даче в спальне. Дом одноэтажный, жара, окно открыто. Глава семнадцатая Голикова вцепилась пальцами в подлокотники кресла. – Избушка сельская, старая, мне она после смерти бабушки досталась. Село убогое, богатых там не водится. Но я деревню люблю, в ней прошло мое детство. Воздух после Москвы опьяняющий. Теперь представьте, лежу я себе в кровати, читаю Смолякову, и вдруг голос: «Иди сюда!» Юлия вздрогнула. – Я решила, что соседке бабе Люсе не спится, пришла ко мне шоколадку просить. Ей конфеты – как другим снотворное. Встала, подошла к окну. О господи! Стоит фигура, вся в белом с головы до пят, только для глаз, рта и носа прорези. На улице темно, свет лишь от моего ночника. Зрелище во дворе жуткое. Призрак залепетал: «Юлечка, это я, твоя сестричка Олечка. Запомни, не бросай доктора Лаврова, он тебя спасет. Выполняй, что он велит. Всегда отдавай десятину ему со всех доходов для бедных и станешь счастливой. Принеси-ка мне водички стакан. Мы, призраки, в мире живых можем есть и пить». Я, как заколдованная, двинулась на кухню, возвращаюсь, а никого нет. Выбежала во двор – пусто. Потом заметила на кусте ежевики клок белой материи, пощупала. И напасть словно рукой сняло. Ляля терпеть не могла, когда ее Олей называли. Кое-кто из наших знакомых понятия не имел, что она Ольга, думали, в паспорте «Ляля» написано. Потом я вспомнила, что жулик меня на первом сеансе спросил: «Какое имя у умершей в паспорте?» И я ответила: «Ольга». Поехала на следующий день к Лаврову, а тот сразу спросил: «Встретились с сестрой? Знаю, что она к вам наведалась. Надо выполнить все, что Ольга попросила! Иначе плохо вам и ей станет». Я сумела удержаться от скандала, просто сказала: «В следующий раз, когда нарядите кого-то привидением, не берите дешевую ткань, из нее легко куски выдираются. И как следует узнайте все о человеке, чьим привидением какая-то ваша… прикидывается». И ушла. Денег ему не заплатила. А потом пришлось делать второй рекламный эфир с участием Кочкиной. Та опять принялась восхвалять Лаврова. И у меня снесло башню, я выложила в эфир правду. Андрей жулик, он ловко охмуряет одиноких женщин, те попадают под влияние мерзавца. Не понимаю, как он это проделывает, но даже я как зомби стала. С потусторонним миром мошенник не связан, этого мира просто нет. Но гипнозом мужик владеет, причем неплохо. Поэтому ему удалось собрать вокруг себя бригаду из людей, которые ему в рот глядят. Юлия задохнулась и начала жадно пить воду. И тут раздался звонок в дверь. Боря поспешил в прихожую, и через секунду знакомый голос закричал: – Я видел ее! Видел! В кабинет влетел Юрий. Не обращая внимания на Голикову, он рухнул в кресло. – Это она! Она это! Я посмотрел на Бориса, тот исчез. – Она, она, она, – твердил наш клиент, – в шубе! Она, она! Помогите! В кабинет быстрым шагом вернулся Боря, он принес чашку с чаем, поставил ее на столик и попросил: – Юрий Павлович, выпейте. Неожиданный посетитель сбросил чашку на пол. Она разбилась, фонтан брызг взлетел и осел на одежде Юлии. – Не знаю, что у вас произошло, – разозлилась Голикова, – но ведите себя прилично. Не один тут находитесь! Юрий провел ладонью по лицу. – Извините, нервы сдали. Вы по делу пришли? – Нет, – с хорошо слышимым ехидством ответила Голикова. – Ну какие дела у журналиста, ведущего программы? Пожрать, поспать. И хватит. От скуки сюда заглянула! От безделья! Но Юрий не понял, что Юлия ерничает, принял ее выступление за чистую монету. – Может, тогда уйдете? Мне поговорить надо. Юлия помахала рукой. – Иван Павлович, как вам предложение? Похоже, я мешаю вам и этому типу! И зачем сюда пришла? Голикова вскочила и исчезла в коридоре, Борис кинулся за ней, а я остался с Мироновым, который зашептал: – Я видел ее! Честное слово! Как вас! Она, она это! – Сейчас Борис принесет вам чаю, выпейте, пожалуйста, – попросил я. – Кого вы встретили? И где? – Вы меня в психушку сдадите, – вздохнул гость, – не поверите! – Принудительная госпитализация в психиатрическую больницу возможна лишь по решению суда или при наличии веских причин, – возразил я. – И знаю: правда порой похожа на выдумку. – Увидел в торговом центре маму, – тихо сказал Юра. – Вы сейчас скажете, что уже один раз ошибся, в чайном бутике обознался. Но сейчас… Это точно она была. Юра замолчал. В кабинет вернулся Боря на сей раз с подносом, он сразу обратился к Юрию: – Заварил для вас особый напиток. Берегу его для самых дорогих гостей. Попробуйте. – Простите, – опустил голову Миронов, – я уже пришел в себя. Предохранители перегорели. Сейчас поймете, почему я так себя вел. Не скрою, я испугался сначала. А когда тепло руки ощутил, совсем умом поехал. Мертвые же холодные? Да? Мы с Борисом переглянулись и молча кивнули. – Через пару месяцев после смерти тело не может иметь нормальную температуру? – не утихал наш клиент. Я решил не говорить посетителю, что происходит с телом спустя это время. А Боря кивнул. – Вы правы. – Она была теплая, – повторил Юра. – Я сошел с ума? – Не похоже, – опять вступил в диалог Борис, – безумного сразу видно, он способен чай себе за шиворот вылить. Вы же его сейчас пьете как положено. Я сидел с застывшей улыбкой на лице. Психиатрические недуги многолики. Кое-кто из людей с диагнозом радушно встретит вас у себя дома, весело пошутит, угостит кофейком, потом якобы на секунду выйдет. Через пятнадцать минут, так и не дождавшись возвращения хозяина квартиры, вы пойдете его искать, увидите открытое окно в кухне, высунетесь, а хозяин внизу на тротуаре лежит. – Расскажите спокойно, что вас выбило из колеи, – мурлыкал Боря. Юрий отвернулся к стене и заговорил. Послезавтра у супругов Мироновых – годовщина знакомства. На заре их брака Юра не обратил внимания на дату. Марфа до вечера ждала подарка, не получила ничего, и случился скандал, который молодой муж запомнил на всю жизнь. Теперь Миронов всегда готовит к красным семейным датам нечто особенное и непременно заказывает торт. Кондитерская, где создают шедевры из теста, находится в торговом центре. Миронов сегодня привез туда рисунок, растолковал, что ему надо, обсудил крем, надпись на табличке, оплатил заказ, с чувством выполненного долга вышел в общую галерею и налетел на женщину в шубке. Манто почему-то показалось ему до боли знакомым. Дама, с которой безо всякого злого умысла столкнулся Миронов, тихо ойкнула. Юра хотел извиниться, но незнакомка быстро пошла вглубь стеллажей. Молодой мужчина ощутил себя хамом. Чтобы избавиться от неприятного чувства, он громко произнес: – Остановитесь, пожалуйста.