– Мда, очень мило. Я должен попытаться это запомнить. Итак, вы покидаете отель… Что потом? – Я встречалась с друзьями. – В баре? Я киваю. – Бар «Харли». Было много людей, они могут подтвердить, что я была там в половине десятого. – И когда вы вернулись домой? – Около семи утра… Я кое-кого встретила. – Имя этого человека? – Хм… Том. – Фамилия? – Я уверена, что у меня остался номер телефона. Я роюсь в сумке и нахожу клочок бумаги. – Да! Вот он. Детектив Дурбан внимательно изучает клочок. – Мне кажется, это «и». Тим, а не Том. Мы свяжемся с ним. – Что вы сделали с деньгами, Клэр? – спрашивает детектив Дэвис, впервые заговаривая. – С четырьмястами долларами? Я отдала их соседке по комнате. У меня большие долги по квартплате перед ней. – Да нет, не с четырьмястами, – прерывает меня Дэвис. – С двадцатью тысячами долларов, которые вы украли из номера Стеллы Фоглер. Я смотрю на него, голова идет кругом. – Что? Да нет, вы ведь не думаете… – Просто ответьте на вопрос, – добавляет Дурбан. – Денег не было – во всяком случае, такой суммы. По крайней мере, я их не видела. Получается, я – подозреваемая? – Подозреваемая? – Дэвис пыхтит. – Вы, знаете ли, уже признались в записи на скрытую камеру без согласия, в работе в качестве нелицензированного следователя, вымогательстве и заговоре с целью шантажа. Нам просто нужно покончить с этим делом – кражей и убийством, и вот мы его раскрыли. – С убийством? – По словам Генри Норта, той ночью вы поссорились с миссис Фоглер. – Я же говорила вам, она странно себя вела. – Итак, вы ушли, размышляя о ее грубости. А потом вернулись в номер, – говорит Дэвис. – Где у нее как раз оказалось много наличных. Генри Норт рассказал нам о ваших финансовых проблемах. Должно быть, это сильно раздражает – видеть женщину, которая гораздо богаче вас. Я озадаченно качаю головой. – Я же сказала – вернулась лишь потому, что хотела отдать книгу. Более того, Генри сказал мне – все, что я делаю для этой фирмы, законно. Если я записываю людей в общественном месте – это совершенно нормально. И я не буду приставать, если они сделают первый шаг. – Мне приходит в голову одна мысль. – Вы его-то допрашивали? – Конечно, и мы тщательно проверим его счет. Так же, как мы проверим ваш и этого Тима. – Вы убили Стеллу Фоглер, Клэр? – Детектив Дурбан спрашивает так буднично, словно интересуется, кладу ли я в кофе сахар. Я смотрю ему прямо в глаза, не обращая внимания на глухой стук в груди. – Нет. Я ее не убивала. Повисает напряженная тишина. – Детектив, выйдем поговорить? – предлагает Дурбан. Они выходят, и я слышу приглушенные голоса за дверью. Затем Дурбан возвращается один. – Мне нужны сведения по крайней мере о трех людях, которые могут подтвердить, что вы были в баре в половине десятого, – произносит он. – После этого можете идти. Я смотрю на него с облегчением. – Так значит, вы не думаете, что это сделала я? – Мы перепроверим все, что вы рассказали. Если говорите правду, то мы сможем довольно быстро исключить вас из числа подозреваемых, но не уезжайте из города, не оповестив нас. Я настоятельно советую больше не работать на эту юридическую фирму. Это расследование убийства, мисс Райт, а не иммиграционная проверка, но, если мы узнаем, что вы нарушили условия пребывания, я не замедлю сообщить эту информацию в соответствующие органы. С этими словами он начинает собирать бумаги, раскладывая их по стопкам. Я понимаю, что все это было игрой: классический допрос в стиле «хороший и плохой полицейский», рассчитанный на то, чтобы вселить в меня страх Божий. Это сработало. Я все еще дрожу. Если бы я сделала что-то не то, я бы призналась этим двоим в мгновение ока. Смесь уверенности, дружелюбия и агрессии превратила меня в съежившуюся развалину. Впрочем, даже сейчас, испытывая облегчение, я ловлю себя на мысли: «Что я могу извлечь из произошедшего?» 13 Когда я прихожу домой, вижу Джесс с тюрбаном из полотенца на голове, она одновременно переключает каналы, просматривает «Фейсбук» и красит бледно-голубым лаком ногти на ногах. – Хорошо прошел день? – спрашивает подруга, не поднимая глаз. – Не слишком. Я рассказываю Джесс о полиции, об убитой клиентке. Вскоре она уже смотрит на меня с открытым ртом. – Я чувствую себя ужасно, – заключаю я. – Если не считать персонала отеля, мы с Генри, судя по всему, были последними, кто видел Стеллу Фоглер живой. – Они сказали, как она умерла? Я в который уже раз качаю головой. – Все расплывчато. Судя по тому, как они меня допрашивали, это было ограбление. Вероятно, мне придется дать показания в суде. На мгновение в моей голове начинает разворачиваться непрошеная сцена: Нью-йоркский зал суда, день. Клэр Райт, одетая, как Вера Майлз в фильме «Не тот человек» – внешне хладнокровная и отчужденная, но явно нервничает внутри. Прокурор Мисс Райт, спасибо, что пришли. Ваши показания будут иметь решающее значение для исхода этого процесса… – Ты сказала: «Фоглер»? – перебивает меня Джесс. – Да. А что? – В новостях какой-то сюжет о нем показывают. – Она нажимает на пульт и указывает на телевизор. – Вот здесь. На экране – Патрик Фоглер. Его красивое лицо потемнело от усталости. Он стоит перед многоквартирным домом и разговаривает с целой батареей микрофонов. Вспышки мелькают на лице Патрика. – Это он, – говорю я. – Сделай-ка погромче! По мере увеличения громкости мы слышим, как он говорит: – …благодарен за любую помощь, любую помощь вообще, которую вы можете оказать полиции Нью-Йорка.